- Что за вздор?- вкипела графиня, и ее обширные телеса, возлежащие на диванчике, тут же согласно заколыхались. – Какие такие туши, идиот нечесанный? Устрицы надобны, икру черную свежайшую, ананасы заморские! Господи, ну что за неотесанные болваны здесь служат, дворецкий и тот мужик мужиком, баран бараном!

- Осмелюсь доложить, сеньора, икорка, устрицы и фрукты заморские тоже припасены! Однако местная знать к другим приемам попривыкла-с! Это ж глухая провинция, им целиком запеченную в камине дичь подавай, что им те устрицы, на один зуб ! - в низком поклоне ответил дворецкий.

- Тупой плебей учит графиню, как приемы устраивать? Выдрать тебя розгами давно пора в хлеву, нахальное быдло! Делай, как велено, холуй чумазый, еще мне не хватало весь дом и пиршественную залу мясом кабаним провонять! Пшел вон!

Сидевшая рядом в кресле Паола ехидно заметила:

- Да он ничегошеньки не понял, маменька! Какое убожество! В Риме его бы даже учеником лакея не взяли, свечи зажигать да камин топить, а здесь, в глуши дикой, извольте-ка, ажно дворецкий!

Джузеппе еще раз низко поклонился и вышел из покоев. Если бы дамы увидели в этот момент его лицо, то им бы стало очень сильно не по себе. Так страшно исказились черты лица дворецкого, такая безумная ненависть пылала в горящих глазах, в судорожно стиснутых в тонкую линию губах, в сжатых кулаках, такой бешеной, с трудом конролируемой злобой веяло от мужчины.

Поздним вечером дом затих, и лишь Джузеппе остервенело мерял шагами свой небольшой покойчик. Плебей, ничтожество, холуй? Да он по горло сыт оскорблениями этой семейки! Если бы не глупая самоуверенность его папаши, ввязавшегося в опасный и рискованный придворный заговор! Лишение потомственного дворянства, ссылка на острова, изломанные судьбы жены и детей... Он, урожденный дворянин, теперь вынужден прислуживать глупым выскочкам и изображать дворецкого ради корма насущного, благо, с знанием церемониала все в порядке с самого детства. Как была права старая маркиза , Тереза Мария, которая взяла юного Джузеппе в свой огромный замок дворецким, невзирая на недовольство монарха! Она всегда говорила: « Пепе, милый, ты в совершенстве знаешь правила этикета, приемов и балов. Ты просто чудо! Однако, я никогда не дам тебе рекомендательного письма для службы в хорошем доме. Ты вспыльчив, импульсивен и нетерпим. Ты был рожден хозяином, а не слугой, ищи другое место для заработка!»

Пожилая маркиза, как в воду глядела. После ее смерти наследники живо вышвырнули Джузеппе за ворота замка, не утруждаясь объяснениями причин. Кому охота, чтобы их дела вел слуга, равный им по происхождению! Насилу удалось найти место на новой вилле, построенной приезжими столичными снобами. И вот всего лишь месяц службы позади, а сил больше нет...

Джузеппе прошел на половину слуг. Все они спали, сладко похрапывая. Механически, почти незаметно для самого себя, дворецкий отвязал шнур сонетки в общей комнате прислуги. Потом медленно и тяжело поднялся на второй этаж. Слегка замешкавшись, толкнул дверь в покои графини. Та сидела перед зеркалом, спиной к двери, придирчиво перебирая внушительную коллекцию колец из шкатулки.

- Джузеппе, ты отчего здесь? Да еще без ливреи! Я ведь тебя не вызывала, вот уж воистину болван, так болван! – оборачиваясь, воскликнула Беатрис, увидев отражение дворецкого в зеркале.

- А плевать мне на твои вызовы! – ответил дворецкий, подходя к женщине. Резко обхватив длинными пальцами ее пухлую шею, он изо всех сил начал душить растерявшуюся жертву. Однако немного не рассчитал. С невиданной для своей внушительной комплекции прытью графиня сильно ударила мужчину локтем в живот, и , вырвавшись, в длинном броске сумела ухватится за длинный шнур сонетки, истерически дергая его в попытках вызвать подмогу слуг.

- Ну,что за наивность, сеньора, уж я-то знаю, где шнур можно отвязать, или ты думала, что этот болван до такого не додумается?- усмехнулся Джузеппе, вновь крепко сжимая шею графини.

Он жаждал увидеть страх и ужас в глазах умирающей, однако увидел лишь глубокое, неподдельное в своей искренности изумление, как будто графиня увидела говорящую собачку. Разом вспыхнув, Джузеппе схватил с ночного столика тяжелый бронзовый подсвечник и принялся им охаживать пухлые телеса жертвы, не обращая внимания на брызжущую по покоям кровь. Он сумел остановиться лишь тогда, когда размазанное по полу кровавое мессиво ничем уже не напоминало пышущую здоровьем, внушительную по размерам женщину.

- Ну что ж, с этой покончено,- пробормотал покачивающийся от избытка адреналина мужчина и побрел в смежные с опочивальней графини покои.

Юная сеньорита Паола безмятежно спала, раскинувшись на широком ложе. С усмешкой изучив капризные, даже во сне презрительно искривленные черты лица девушки, дворецкий достал из комода небрежно побросанные туда чулки. Скрутив их в тугой кокон, он навалился на спящую девушку, зажав ей нос, и ловко впихнул чулочный кляп в открывшийся рот жертвы. Проснувшаяся девушка глухо замычала, отчаянно сопротивляясь. Однако у сеньориты, в жизни ничего тяжелее книги с модным романом в руках не державшей, не было никаких шансов справиться с крепким, привыкшим к физическому труду мужчиной . После короткой борьбы Джузеппе крепко связал руки и ноги девушки и засмеялся, выпрямляясь.

- А это даже увлекательно! – пробормотал он. – И чего я, как дурень, столько терпел ваши оскорбления? Надобно было тебя с маман сразу проучить, еще в первую неделю!

Извивающаяся в попытках освободиться Паола кинула на дворецкого надменный, полный презрения и ярости взгляд. Джузеппе снова засмеялся.

- Ты что это, возмечтала, что я отхлестать тебя надумал? Или, упаси Боже, ссильничать? На кой ляд ты мне сдалась, пигалица недозрелая! Да если бы у папаши моего по другому карта легла с его интригами, ты бы на балах писала от счастья в свои кружевные кальсончики, коль я б тебя изволил на гальярду пригласить. Нет, тебя воспитывать уже поздно. Однако шанс раскаяться перед смертью я тебе дам, не переживай!

С этими словами дворецкий подошел к глухой кирпичной стене возле камина и принялся шарить по ней руками, шепотом что-то отсчитывая и нажимая пальцами на шероховатости. Через несколько минут раздался глухой щелчок, и кусок стены с шелестом отъехал в сторону.

- А вот и сюрприз! – сказал Джузеппе, заглядывая внутрь. – Маловато места, конечно, но ты у нас девица тщедушная, втиснешься! Я б с душевной радостью и маман твою рядом пристроил, за ради компании, да только мелковата комнатенка-то потайная, а телеса у твоей родительницы больно обширные, не влезут! Да маман твоей, поди, все равно уже, на полу валяться или за стеночкой ото всех таиться.

Дворецкий подошел к девушке, мычащей от ужаса и отчаяния , намотал ее длинные кудрявые волосы себе на руку и бесцеремонно потащил неумело сопротивляющуюся жертву к проему в стене.

- Тут и крюки в стене имеются, специально для таких оказий, воспитуемых привязывать. Здесь я уже чулочкам твоим не доверюсь, веревки у меня крепкие имеются для такого случая, вот они, не дрыгайся, сеньорита, аки коза на выпасе, веди себя достойно, кому сказал! Я про эту каморку сразу вынюхал, и еще парочка ходов потайных здесь проделаны. Виллу-то кузен мой строил, на зодчего он выучился, всегда был умным да старательным, это я в семье оболтус, вот и пришлось в прислужники податься, больше некуда, кушать-то хочется. А кузена своего, Франческо, как облупленного знаю, чтоб он какой замок или виллу без тайников задумал – да вовек такому не бывать! Ты не волнуйся, здесь воздуха надолго хватит, братец о таком всегда печется, чтоб у воспитуемого времени было поболе о содеянном подумать. Ну, бывай, сеньорита, особо мычать жилы не рви, все одно тебя не слыхать в покоях, пустое это. Чего ревешь, недостойно тебе смерть принять от дворецкого, ничтожества убогого? Вот такой вышел конец у твоей сказочки, прощай! – и пальцы Джузеппе вновь забегали по неровностям кирпичной кладки. Дверца плавно встала на место, настолько точно совпав с рисунком стены, что никому бы и в голову не пришло искать там потайную нишу.