Ему остро захотелось навсегда остаться здесь, на берегу теплого моря. Поселиться в одном из красивых уютных домиков, забыть о суровых зимах и мрачных, наводящих депрессию осенних вечерах. Зарабатывать на жизнь, сдавая в сезон жилье отдыхающим, как это делает большинство жителей небольших поселков прибрежной полосы. Отдых на Азовском море пока не столь популярен, как на Черном. Это на черноморских пляжах порой пятку поставить некуда, а тут спокойствие, тишина. И цены божеские. Поэтому желающих отдохнуть здесь становится с каждым годом все больше. И на этом, при правильном подходе, можно заработать неплохие деньги.

Алексей обошел весь поселок, и на одном из домов увидел табличку «Продается». По счастливому стечению обстоятельств риелтор, занимающийся продажей, оказался в тот день здесь и показал дом Алексею. Цена оказалась приемлемой, даже слегка заниженной. Алексей продал свою квартиру в Казани, родительский дом в пригороде – и ему хватило. Даже сбережения не пришлось трогать. На них он рассчитывал прожить до начала сезона отпусков и подготовить все к приему отдыхающих (гостей).

Договорившись обо всем с риелтором, Алексей внес залог, пришлось взять в долг у Олега, а по приезде в Казань развил бурную деятельность. Продал недвижимость, закрыл ИП. И предложил Маруське уехать с ним к морю. Взяв с собой Алису, разумеется. Он искренне считал, что смена обстановки пойдет им всем на пользу. Маруська разрыдалась от счастья и согласилась. Она, если честно, со страхом ожидала его возвращения, почти уверенная, что он объявит о разрыве отношений. Узнав, что расставания не предвидится, Маруся так обрадовалась, что поехала бы с ним куда угодно. Хоть на Колыму.

Да и терять ей, по правде говоря, было нечего. Уехав много лет назад из деревни, жила на съемных квартирах, на собственное жилье заработать так и не удалось. На материнское наследство, не слишком-то и богатое – дом тридцатилетней выдержки, да огород пятнадцать соток, – кроме нее претендовали еще двое братьев и сестра. Продавать дом в деревне, расположенной в ста сорока километрах от Казани, было делом заведомо провальным. На семейном совете решили уступить дом сестре: она единственная из всех осталась в Смоляновке, вышла замуж и жила у мужа.

Так что из родной деревни Маруська вернулась с дочерью-подростком и грустной перспективой мыкаться по съемным квартирам в статусе матери-одиночки. Но, конечно, не только поэтому она с радостью согласилась переехать на Азовское море. Больше всего и всех на свете (страшно признавать такое, но даже больше дочери!) она любила Алексея.

И вот в день переезда в Каменный Клык, прощаясь с Вадимом Дубцовым, Алексей думал, что наконец-то в жизни их семьи начинается светлая полоса. Они заслужили все это – и дом, и юг, и море, и покой. Алексей посмотрел вслед отъезжающей машине, развернулся и пошел искать Марусю и Алису.

Был вторник, двадцать восьмое сентября.

Первые пять дней в Каменном Клыке были, наверное, самыми счастливыми в Марусиной жизни. Она сразу влюбилась в красивый огромный дом, который купил им Леша, в нарядный пряничный поселок, мягкий ласковый климат и, конечно, в море.

Маруся с упоением занималась обустройством нового жилища и всякий раз, когда выдавалась свободная минутка, шла на берег.

«Это же просто сказка, – думала она. – Открыл калитку, несколько минут прогулочным шагом по тихой улочке – и вот оно, море!»

Поселок Каменный Клык расположился на высоком крутом берегу. Чтобы добраться до пляжа, нужно было осторожно спуститься по крутой лесенке с деревянными перилами и узкими ступеньками. Иногда Маруся сходила вниз, на пустынный осенний пляж, иногда просто любовалась водным простором сверху, сидя на лавочке. Купаться не решалась – все-таки середина осени, не жарко, а у нее хронически больные почки. Да и плавать так и не научилась. Так что к морю ходила не плавать, попирая ногами его величавые воды, а любоваться. Благоговеть.

Ей казалось, что море – живое. Оно дышало, переливалось на солнце, играло, шептало, меняло настроение. Каждый раз Маруся здоровалась с ним и прощалась, а если была уверена, что никто не слышит, то могла и побеседовать вслух.

Сегодня, в понедельник, Маруся принесла к морю свое хорошее настроение. Вчера они втроем отметили новоселье. В субботу из Темрюка привезли мебель в Алискину комнату. Стол, небольшую стенку, этажерки, тумбочки, кровать – они все вместе ездили выбирать в четверг. А еще купили огромный плазменный телевизор (оставшийся от хозяев утащила к себе Алиса), ночник (Леша обожал читать на сон грядущий), постельное белье, комнатные растения, цветочные горшки, массу всяких парфюмерно-косметических штучек и разных мелочей. Маруся составила подробный список и вечером с удовлетворением отметила, что они приобрели все, что нужно. И даже больше.

Их маленький праздник удался. Марусе казалось, что они стали как-то ближе друг к другу и общались почти как нормальная семья. Вот если бы все вечера на новом месте были бы такими же! Хотя бы вполовину…

Маруся, которую мать научила отменно готовить, расстаралась на славу. Да на такой кухне кто угодно почувствовал бы себя кулинаром от Бога! Помимо шикарного гарнитура, большого обеденного стола, навороченной плиты, громадного холодильника и всевозможной кухонной техники: мультиварка, хлебопечка, йогуртница, кофемашина и прочая, и прочая, здесь была вся необходимая (и даже сверх необходимого!) посуда и утварь. Интересно, как у прежних хозяев хватило духу оставить этакую красоту? Ладно, мебель – ее, наверное, сложно вывозить. Но всю кухонную атрибутику… Маруся точно знала, что сама ни за что не рассталась бы с таким богатством.

Она запекла в духовке фаршированную утку, потушила картофель с овощами, испекла пирог с яблоками и пирожки с рисом и мясом, а еще наготовила кучу разных салатов. Даже Алиса, которая редко бывала чем-либо довольна, не высказала ни одной претензии. Девочка не грубила, не дерзила, а мило улыбалась и даже смеялась Лешиным шуткам.

«Леша – он вообще замечательный», – счастливо думала Маруся, сидя на своей любимой лавочке. Как же ей с ним повезло! Зря мать мрачно предрекала:

– Смотри, Маринка (на самом деле ее звали Мариной, это Леша придумал звать Марусей, говорил, такое имя подходит ей больше), смотри, нахлебаешься с ним горя!

Правда, слово «горе» мать заменяла другим, более выразительным словечком, которое не произносят в приличном обществе. Она всегда была такая – невоздержанная на язык, чересчур прямолинейная и резкая. Совершенно ясно, в кого Алиска такая язва.

Мать, не считая нужным скрывать свое мнение, была убеждена, что Алексей не пара ее простушке Маринке. Городской, образованный, обеспеченный. Единственный сын пожилых родителей (царствие им небесное, тихо ушли друг за другом два года назад). Живет в огромной трехкомнатной квартире, ездит на богатой машине, отдыхает за границей. К тому же Алексей – чрезвычайно привлекательный мужчина.

Он был красив не рафинированной, слащавой, женоподобной красивостью, а настоящей мужской красотой со всеми положенными составляющими: волевым подбородком, мощными бицепсами, широким разворотом плеч, узкими поджарыми бедрами. Волосы у него чуть вились, Алексею это почему-то не нравилось, и он коротко стригся, демонстрируя безупречно вылепленный, правильной формы череп. У него были четко очерченные чувственные губы и большие глаза удивительно яркого голубого цвета, что особенно необычно при темных волосах.

Маруся каждый раз замечала, как смотрят на Лешу другие женщины. Не просто смотрят, а прямо-таки пялятся. Страшно гордилась им, но каждый раз вспоминала слова матери о том, что она, деревенская девчонка, не чета такому мужчине. Хотя, конечно, деревенские барышни тоже разные бывают. Иные умудряются так обтесаться и адаптироваться в городских джунглях, что держись, столица!

Но это было не про Марусю. Тихая, робкая, уступчивая, она так и не научилась держаться уверенно и раскованно. Одевалась со вкусом, но без лоска. Улыбалась застенчиво, говорила тихо. Не умела показывать характер, брать напором, острословить. Не слепила из себя роковую красотку. Не сделала карьеру – да и не стремилась к этому. Правда, в институте отучилась. Но как пришла после окончания учебы работать в детсад, так и проработала почти десять лет. Ни амбиций особых, ни честолюбия.