Протолкнув скользкие пальцы в анус, он подметил, что даже спустя столько лет внутри сравнительно тесно. Либо благодаря очень редким встречам он своим несподручно большим членом не раздолбал ему зад до размера туннеля, либо у этого прекрасного тела ещё есть и чудесная способность к заживлению, либо Ло чем-то промышляет для сохранения этой радующей узости. Снова он навалился на него всем телом, притёршись членом к прессу, и тянет к себе, взяв за затылок, который спутанно гладит. Хочет поцеловать, и ради этого припал открытым ртом к его губам, а из него вырывается неровное дыхание, поэтому мужчина сам целует его, иногда давая отдышаться.
Внутри Ло уже так горячо, что густоватая гель-смазка почти вся вытекла на ладонь. Вынул, в прямом смысле дав любовнику вздохнуть спокойно, и обтёр грязную руку о ягодицы, между которыми провёл пальцами, и поясницу. Ло медленно сел на его ноги и уложил лоб на грудь, вперившись глазами не в один стояк, а в два. За ту пару секунд, что Дофламинго скользкими руками пытался открыть крышку тюбика, он собрался с мыслями или с силами и забрал лубрикант из его ручищ, становящимися очень неловкими с мелкими деталями.
Бережно и нарочито игриво, доказывая принадлежность этого члена к предметам своих забав, обмазал гелем и привстал, чтобы пустить его в себя. Направлял тоже своей рукой, склонив возлюбленного к себе за шею и целуя, оставляя за ним только обязанность поддерживать себя со спины.
Член скользил плавно, но вовсе не легко. Отменный зад его мальчика приятно узкий, или ему просто так кажется после месяца игры в руку. Однако по выражению на лице Ло можно понять, что тот в этом наблюдении солидарен с ним. Плотно зажмуренные в напряжении глаза собирают морщинки на переносице, а из-за закусанной губы выбиваются дрожащие звуки. До того трогательный образ, что мужчина мысленно ещё раз согласился: его возлюбленный всё такой же мальчик, каким был в восемнадцать.
Член полностью проник в него, принося удовольствие им обоим. Он туго обхватывает до чувственности налитый орган и начинает плавно двигать задом. Впивается пальцами в чужие руки чуть выше локтей и падает на грудь, припадая лбом к ключицам. Рвано дышит, громко сглатывая между вздохами. Возит босыми стопами по ногам Дофламинго, подсовывая под них пальчики при толчках. Так хочется его поцеловать, но ведь Ло у него маленький — совсем неудобно. Единственное, чем он может его порадовать сейчас, когда вроде он и так без памяти наслаждается, так это тем, что облегчит ему задачу. Поэтому он берёт его зад в руки и резко поднимает чуть выше, чем делал это Ло, и тот со стоном хватается теперь за его грудь.
②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②②
Неестественная, на взгляд Ло, тишина тревожила, а не умиротворяла, как это положено у нормальных людей. Он привык к мысли: раз со всех сторон не гудит и не бьётся, словно большое сердце, то что-то вышло из строя. И в огромной кровати спать неуютно: она словно границ и не имеет. Однако прямо сейчас его ограничивают большие руки, крепко прижимающие к груди. Дофламинго ещё не спит, потому что иначе бы уже отпустил и с удобством растянулся, давя лицом подушку. Они оба уже, наверное, около часа молча лежат в обнимку и думают каждый о своём. Впрочем, есть о чём.
Рука, которую он давит боком, с бедра передвинулась на пояс и обвила его, прижав Ло теснее к телу.
— Доффи, — прошептал он, передвинув свою руку с его спины на бок.
— Что? — откликнулся так же тихо, словно их могут подслушать в этой тиши.
Дофламинго чуть склонил голову, и не украшенные привычной улыбкой губы предстали перед глазами Ло. Он задрал голову, сколько позволяла другая рука короля, перекинутая через его плечи. Довольно долго смотрел в узкие щёлки глаз, сосредоточенных на его лице, и озвучил причину, по которой оторвал от размышлений:
— Мне нужно на корабль.
— Комендантский час уже, — напомнил ему пункт закона.
Оттолкнувшись локтем от мягкой, пышной перины, Ло сел. Рука, что лежала на его поясе, упала прямо между ног, и её сразу переложили на бедро.
— Я незаметно, — обернулся молодой человек.
С недовольным вздохом Дофламинго перевалился на спину и вовсе убрал руки с его тела, а тот так и смотрит на лицо, читая по нему настроение. Сейчас его покровитель немного раздражён его спонтанным желанием шляться по городу среди ночи, когда по идее всем жителям предписано спать.
— Мугивара может заявиться прямо с утра, — начал он излагать свою причину. — Нельзя, чтобы мои ребята засветились тут. Надо их предупредить и ЦУ раздать.
— Позвони, — заложил руки под затылок и смотрит на него.
— Много обсуждать. По телефону неудобно, — пересев немного выше вдоль его стана, снова лёг и сразу же перекатился на бок, чтобы уложить щеку на его бицепс. — Надо продумать, где им будет безопаснее отсиживаться и как действовать в случае обнаружения, — пригладил обращённый к себе подбородок и положил ладонь на шею. — Это с Бепо, а он шумит за полкоманды.
На необычно хмуром лице не дрогнул ни мускул, а единственный глаз продолжал буравить Ло.
— Почему ты только сейчас об этом подумал?
— Ну, знаешь… — прижался к его боку всем туловищем, а пахом к свободному от одеяла поясу. — Полвечера ты мне вообще думать не давал, — огладил его грудь и остановился точно под ней.
Наконец, испещрённое уже заметными морщинками лицо преобразила ехидная и умасленная ухмылка. Что верно, то верно — до ночи Дофламинго наполнял его далеко не мыслями о ближайших событиях. Он подхватил его ногу и закинул на себя так, что стопа легла на укрытый член. Вытащил одну руку из-под головы и поднимает подбородок Ло, чтобы наградить поцелуем за умение делать комплименты.
— Хорошо, — произнёс мужчина, стоило оторваться от губ.
Тот минимум одежды, что он надел утром, так и остался валяться в зоне для отдыха и, вспоминая прошедший вечер, развлечений правителя Дресс Розы. Пересекая покои, молодой человек чувствовал его взгляд спиной. Будь на нём одежда, то он бы с полной уверенностью заявил, что старый извращенец его раздевает. Но её нет, поэтому сейчас Ло склоняется к версии, в которой его этим взглядом ещё разок имеют. Обернулся, чтобы удостовериться в догадке, а тот ведь действительно смотрит, лёжа на боку и подпирая голову рукой.
— И какой у тебя план? — спросил, оглядывая груду из джинсов, которые бросил на столик; где-то в ней должно быть бельё.
Свет горел только возле кровати и этого конца комнаты едва достигал, создавая лишь неясные полутени. Вроде разглядел трусы, снятые вместе с брюками, и после секундного ворошения складок вытащил их.
— Завтра у нас турнир, — громко говорит Дофламинго, а Ло нагнулся задом к нему и продевает ноги в трусы. — Заманю его, — со слышимым задором продолжают с постели, — в Колизей фруктом Мэра-Мэра.
— Ты достал его? — перебил тот и окончил пикантное выступление, прикрыв мягкое место.
— Разумеется, это ведь логия. У них должен быть хоть какой-то план, так что они сами разделятся. По одиночке их изловим.
Оставалось только накинуть плащ. Шапку и меч Ло решил с собой не брать — если случится так, что его увидят на улице, то они выдадут Коразона, нарушающего правило установленное, если не вдаваться в подробности, им же самим.
— Завтра от меня ни на шаг, — рухнул Дофламинго в постель спиной, поскольку аппетитное шоу с обнажёнкой закончилось.
— Ты мне не доверяешь? — по пути к двери заглянул на его силуэт, а тот двояко рассмеялся.
— Просто не хочу отпускать.
— Как скажешь, — с улыбкой произнёс Ло, отворяя себе выход из спальни.
Субмарина так и находилась в подземном порту, на самой дальней стоянке, прячась за большим кораблём пиратов, сотрудничающих с семьёй Донкихот. Деревянный трап, приставленный к её борту ещё вечером, чтобы Коразон мог сойти на берег, тоже на месте как раз на тот случай, что он пожелает внепланово вернуться к команде. Поднявшись по нему, Ло обнаружил своего навигатора спящим на палубе. Подошёл ближе и присел на корточки.
