– Отойдем в сторонку, я тебя представлю Анатолию.

Он взял меня за руку и отвел в тихое место. У окна спиной к нам стоял человек. Это был второй претендент на пост председателя. Смирнов Анатолий Анатольевич. Мне он сразу понравился. Худой, подвижный. Галстук цветной, волосы торчком. Поздоровался за руку, запросто начал говорить, словно мы с ним знакомы с детства:

– Николай, мы с тобой с одного года. Оба молодые. Ты поможешь мне, я помогу тебе. Ты здесь впервые, я всех знаю. Не хватает одного голоса. Ты ничейный. Голосуй за меня, не пожалеешь.

Коротко и ясно.

Он хлопнул мне по руке, улыбнулся и пошел в зал заседаний размашистой походкой.

Честно говоря, я немного ошалел от того, сколь плотно оказались наполнены интригами первые часы моего депутатства. Мне надо привести в порядок мысли. В фойе первого этажа я увидел стойку буфета. Спокойно, насколько это было возможно, выпил чашку чая и только после этого пошел в зал заседаний. Вокруг мелькали незнакомые лица. Кто-то со мной здоровался, кто-то жал руку и что-то говорил…

Мне вдруг так надоела вся эта суета, что я начал уже мечтать о том, чтобы добраться до своего депутатского кресла и наконец отдохнуть. Но мечта не сбылась.

От лифта в окружении охраны и Минакова прямо в мою сторону бодро шагал Президент Республики Марий Эл Владислав Максимович Зотин. Я посторонился, пропуская уважаемых людей, но президент остановился передо мной. Минаков быстро сориентировался и решил меня представить. Как же изменился его голос! Чудеса. Какие-то минуты назад он разговаривал со мной как барин. А сейчас его интонациям позавидовал бы халдей со стажем.

– Это наш новый депутат, самый молодой из всех.

– Да что ты мне рассказываешь! – Зотин протянул мне руку. – Что, я Колю не знаю?

Ну вот, наконец-то я встретил этого человека. На языке у меня крутилась масса ехидных замечаний, но он не дал мне сказать ни слова. Видимо, по моим глазам Зотин все понял. Воспоминания о том нашем разговоре в его кабинете первого секретаря горкома в планы Владислава Максимовича явно не вписывались.

– Да, Николай, сегодня важно служить народу, а не партиям. Моя партия – республика, и я служу ей. В компартии членство приостановил, – коротко ответил он на все мои незаданные вопросы и двинулся дальше, оставив меня посреди коридора в легком замешательстве.

Вот это да, удивился я, клятвы партийной верности закончились? Конечно, я знал, что когда Зотина избирали в президенты, он публично сдал партийный билет. Высокому чиновнику в ельцинской России было опасно состоять в рядах КПСС. Подавляющее большинство руководящих работников спрятали свои партбилеты в сейфы, а чуть позже дружно вступили в партию «Наш дом – Россия».

Приспособленцы и карьеристы побежали из компартии, как крысы с тонущего корабля. Остались только те, кто был коммунистом по убеждению, а не для карьеры и льгот, – пенсионеры да рабочие. В отличие от чиновников, народ от компартии не отказался. На выборах марийская парторганизация набрала достаточно голосов, чтобы получить место в парламенте. Председателем обкома коммунистической партии был избран Евгений Иванович Жиров, простой рабочий завода. Он и стал депутатом Государственного собрания.

Случайная встреча в коридоре окончательно определила мой выбор. Я решил голосовать за Смирнова. Если бы Минаков не смотрел на президента так заискивающе, если бы его голос и поведение не изменились так круто, возможно, я продолжал бы сомневаться. Не исключаю, что отдал бы ему в итоге свой голос. Но увидев картину чиновничьего перерождения, я понял, что Минаков будет служить не депутатам, а лично Зотину. Как когда-то тот сам служил Посибееву.

Все сомнения исчезли. С твердой уверенностью в своей правоте я прошел в зал заседаний. Нашел свое место и с удовольствием плюхнулся наконец в депутатское кресло.

Выбор председателя Государственного собрания был предопределен моим голосом. Хочу быть понятым правильно. Я не приписываю себе никаких заслуг. Просто так сложились обстоятельства. Из тридцати депутатов за Минакова однозначно голосовали четырнадцать. Чтобы уравнять шансы, ему жизненно необходим был еще один голос – видимо, как раз мой, как говорил по телефону Антипенко, ничей. Но этого голоса Минакову не досталось.

Голосование было тайным. Урны выставили в холле. Получив бюллетень, я зашел за ширму и проголосовал за Смирнова. Через полчаса огласили итоги голосования – 16:14 в его пользу. Анатолий Анатольевич Смирнов по прозвищу АН-2 стал первым председателем Государственного собрания Республики Марий Эл.

Меня избрали в комиссию по бюджету, налогам и платежам. Председателем комиссии я не стал: большинство голосов получил директор птицефабрики «Марийская» Анатолий Александрович Пушкарев. Зато я стал его заместителем. Для самого молодого депутата Государственного собрания первого созыва это было совсем неплохо.

Советская экономика издыхала. В казну перестали поступать налоги. Цена на нефть упала до десяти долларов за баррель. Социалистическая промышленность оказалась не готова к рынку. Старые кадры, красные директора, не умели или не хотели учиться работать в новых экономических условиях. Они изо всех сил цеплялись за свои кресла, которые давали небывалые возможности не зарабатывать, а воровать.

В Марий Эл, полностью зависимой от дотаций центра, образовалась огромная задолженность по зарплате учителям и врачам. Чуть позже долги стали копиться и у пенсионеров. Трансферты из федерального бюджета постоянно задерживались. Зотин с ситуацией откровенно не справлялся. Возможно, в другом экономическом и политическом положении он и выжил бы, но только не в критические ельцинские времена.

В республике один за другим разразились несколько финансовых скандалов. То пропадали деньги, выделенные на рыбный совхоз «Нолька»: прихватив десять миллионов рублей, директор сбежал за границу. То на средства бюджета создавалась инвестиционная компания, которая в течение года исчезала. То за бесценок продавались ведущие предприятия республики, которые по какому-то совпадению концентрировались у близких к власти бизнесменов.

В соседнем Татарстане за короткое время организовалась уголовная братва. Марийские бандиты тоже не хотели оставаться в стороне от дележа предприятий и бюджета. Буквально на глазах происходило неслыханное сращивание криминала, политиков и директорского корпуса. Буйным цветом зацвела коррупция.

У власти не было ни желания, ни умения противостоять кризисной ситуации. От своего бессилия президент все чаще кивал на Москву и нудно рассказывал о том, как трудно пробивать в Кремле дотации и трансферты.

В Госсобрании крепла оппозиция Зотину. Отношения с парламентом у президента не ладились. Ему не хватило силы, чтобы сломить, и ума, чтобы прикормить наиболее влиятельных депутатов. Каждый новый закон, каждую поправку правительству приходилось пробивать на сессиях с боем. Депутаты клеймили президента позором, а он бесился, вскакивал со своего кресла и убегал из зала заседаний.

К слабостям власти быстро привыкают.

Я был самым молодым депутатом, но не самым робким. По ходу первых же заседаний сформировалась группа из шести человек, которая не давала залу скучать. У каждого из нас было свое мнение по любому вопросу. Зотину от меня доставалось: практически на каждом заседании Госсобрания я выступал против его глупых, а иногда и преступных идей. Несколько раз в ответ мне тоже доводилось слышать не очень лестные реплики президента. Мне говорили, что Зотин собирает обо мне какие-то сведения, мнения. Для чего, я особо не интересовался.

Тем временем в Волжске опять закрутилась интрига с выборами мэра. В 1993 году на местном уровне тоже были избраны новые законодательные органы: вместо Совета народных депутатов у нас появилось городское собрание. Как и в республике, численный состав его значительно сократился: со ста сорока человек до двенадцати. Мне удалось попасть в этот узкий круг. Вновь избранным городским депутатам предстояло избрать мэра.