Габриэль взглянул на нее, и шрам, пересекавший его щеку, запульсировал.

– То есть детьми нужно пожертвовать.

– Может, да, – ответила старуха, – а может, и нет. Пророчества бывают весьма коварны.

– Ты имеешь в виду, что есть способ их спасти?

– Я не знаю. Мой выбор – верить, что есть, – она положила теплую ладонь на его руку. – Ты беспокоишься обо всех детях, но младшая – это дочь, которой у тебя никогда не было. Ты сделаешь все ради нее.

Слушая старуху, Габриэль вспомнил ночь много лет назад, когда он спас троих детей от волков Графини, а наутро Эмма последовала за ним на охоту и увидела, как он убил оленя. Но она справилась со страхом, и это его тронуло. С тех пор любовь к девочке и желание ее защищать навсегда поселились в его сердце.

Габриэль кивнул, но ничего не сказал.

– Ты должен поговорить с Пимом, – продолжила старуха. – Не рви с ним отношения. Он тоже беспокоится о детях. А теперь давай посмотрим на листок.

Она встала и, пройдя мимо него к столу, взяла горшок. Теперь из него торчал росток длиной в фут. У него был узкий стебель с шипами и длинные зубчатые листья. Поставив его у огня, бабушка Пит опустилась на колени, обхватила веточки ладонями, приблизила лицо к листьям и глубоко вдохнула.

– Чистый воздух. Горы. Железо и сера. Марс в весеннем небе. Моча голубой овцы. Кости тираннозавра. Злость. Ненависть. Смерть, – она сломала один из листочков и растерла сок между пальцами. – Ищи на востоке. Ищи место, где встречаются три реки среди мятных полей. Ты помнишь, как обнаружить чары?

Габриэль кивнул и начал подниматься, но старуха защелкала языком.

– Завтра, мальчик. Даже тебе надо спать.

– Нет, пока она в плену.

Он уже был у двери, когда старуха окликнула его по имени. Габриэль обернулся и увидел, что она копается в куче вещей в углу хижины. Наконец бабушка Пит вытащила предмет примерно в три фута длиной, который был завернут в плотную темную ткань. Она держала его двумя руками.

– Возьми хотя бы его. Я знаю, что тебе понадобится оружие. Уж это ты не потеряешь.

И снова Габриэль не спросил, как старуха узнала то, что узнала, но она была права: острый, как бритва, фальшион, с которым он прошел множество битв и который стал продолжением его руки, остался в вулкане в Антарктиде. Мужчина развернул ткань, обнажив эфес из кости и потертой кожи, и на четыре дюйма вытянул стальное лезвие. Казалось, металл собирал и в десять раз усиливал тусклый свет очага. Габриэль вернул лезвие в ножны и с благодарностью кивнул.

Старуха положила обе ладони ему на руку.

– Она – дочь, которой у тебя никогда не было, а ты – ребенок моего сердца. Удачи.

И она отвернулась, прежде чем Габриэль успел ответить. Долгое мгновение он смотрел на старуху, стоявшую у огня в той же позе, в которой он ее и застал. Затем Габриэль покинул деревню так тихо, как только мог.

Эмма услышала тяжелые шаги, поднимающиеся по лестнице, и села на кровати. Небо за окнами было темным, а крики армии и бой барабанов в долине ночью звучали еще громче.

Когда Рурк с факелом в руке открыл дверь, Эмма уже была на ногах.

– Иди за мной.

– Куда?

– Он хочет тебя видеть.

Рурк не стал уточнять, кто такой этот «он». Эмма хотела было заупрямиться, но вовремя поняла, что тогда гигант просто поднимет ее и перекинет через плечо.

Она была в плену уже четыре дня. Ничего особенно плохого не произошло, скучные дни напоминали один другой. Каждое утро пара мрачных гномов приносила ей завтрак, который Эмма послушно съедала, твердя себе, что, когда ее спасут, ей понадобятся все силы. (Несколько раз она пробовала проскользнуть мимо гномов, но все время оказывалась прижата к полу с вывернутыми до боли руками и пальцами: маленькие создания были намного сильнее и беспощаднее, чем выглядели.) Через несколько часов приходил Рурк и брал ее на прогулку по крепостным стенам. Великан без умолку болтал о том, как велик его господин и как скоро Эмма поможет им найти Книгу расплаты. Вечером два других гнома приносили ей ужин (пробежать мимо этих тоже не получалось), а с наступлением темноты долина наполнялась криками и боем барабанов. Эмма сидела, зажав уши руками, и рассказывала себе, что Кейт с Майклом в безопасности, что доктор Пим их защищает, что Габриэль скоро ее спасет и все будет хорошо. Девочка засыпала, только когда небо начинало светлеть и шум стихал.

Рурк молча вел ее по винтовой лестнице. Было прохладно, в железных креплениях на стенах горели факелы. Когда они вышли в главный коридор, то не повернули вправо, как обычно, а начали спускаться еще по одной лестнице. Вскоре Рурк провел девочку через двор, и они вышли в ворота, оставив крепость позади.

– Видишь огни?

Эмма и Рурк шли по тропинке, которая круто спускалась в долину. Под ними в темноте сверкали сотни огней, но Рурк говорил о нескольких, что были намного ярче и больше прочих.

– Это порталы. Наша армия использует их, чтобы путешествовать по миру. Мы появляемся без предупреждения, сеем ужас и исчезаем.

– Как последние трусы.

Рурк улыбнулся и ничего не ответил.

Пока они спускались по тропинке, бой барабанов стал громче. Теперь Эмма чувствовала, как все ее тело дрожит от страха, и отчаянно старалась не отстать от Рурка.

Они спустились на дно долины и оказались в самом центре армии.

Первым, что поразило девочку, была, как ни странно, вонь. И даже не от морум кади: за последние четыре дня Эмма почти привыкла к исходящему от них запаху разложения. Но вонь тысяч живых мертвецов, запах раскаленного металла, пота, крови и горелого мяса были почти осязаемы, и с каждым вдохом – она старалась делать их как можно реже – гниль проникала внутрь.

Вдруг звуки резко усилились, к крикам и барабанному бою добавились рычание, рокот, проклятия, постоянный шум приказов и борьбы. Эмма с трудом удержалась, чтобы не закрыть уши руками.

Она не видела в происходящем никакой системы. Со всех сторон горели маленькие костры, вокруг каждого из них сидела группа морум кади или Нечистей, тут и там бродили тролли. Все эти существа ели, пили, точили оружие и дрались – причем иногда одновременно. Эмма увидела двенадцатифутового тролля, который жарил на вертеле целую корову и облизывал губы огромным фиолетовым языком. Они с Рурком прошли мимо кузнецов, непрерывно стучащих молотами в ритм барабанов. Были тут и люди, которые поразили Эмму, – одетые в черное мужчины и женщины, похожие на бандитов. Они тоже собирались вокруг костров и говорили на резких грубых языках, которых Эмма никогда раньше не слышала.

Затем впереди появились силуэты в красном. Пожалуй, они пугали больше всего. Эмма с Рурком прошли совсем близко от троицы, которая собралась вокруг дымящегося котла. В нем пузырилось какое-то зелье. Их лица закрывали капюшоны, но фигуры были похожи на человеческие. Эмма заметила, что даже Крикуны и Нечисти расступаются вокруг них. Одна из фигур повернулась к Эмме, и она увидела старика с длинным крючковатым носом и жесткими седыми волосами. Он опирался на палку, и один его глаз был полностью белым.

– Кто они? – тихо спросила Эмма.

– Некроманты. Маги и волшебники, которые служат господину. Большинство жаждут могущества, которое он дает в обмен на преданность. Остальные же – бывшие враги, которых он сломил и поставил на колени. Они служат предостережением тем, кто отважится выступить против господина.

Эмма не могла отвести взгляд от старика и его ужасного белого глаза. Поминутно оглядываясь через плечо, она вдруг споткнулась обо что-то твердое и полетела на землю.

– Ай!

Эмма оказалась лицом к лицу – если, конечно, это можно было назвать лицом – с таким же удивленным Нечистем. Существо сжимало в одной руке наполовину сгрызенную барабанную палочку.

– Что… – начал Нечисть, но Рурк воткнул нож ему в горло и невозмутимо отшвырнул тело в сторону.