Когда после звонка все вываливаются из класса, надо держаться поближе к учителю. Затем под шумок выскользнуть через дверь и бегом ко второй лестнице, которая не ведет к главному входу. Они, конечно же, знают ее маршрут, на той лестнице ее даже легче поймать. Но урок сегодня закончился немного раньше обычного, и Эльса прикинула, что этажом ниже уроки еще идут. Тогда у нее будет полминуты на то, чтобы спуститься по лестнице, перебежать по пустому коридору и получить таким образом небольшую фору, а ее преследователи тем временем будут остановлены толпами учеников, которые выбегут из классов чуть погодя.

И она оказалась права. Девчонка и остальные отставали метров на десять, но догнать ее не могли.

Бабушка рассказывала тысячи историй из Миамаса о войне и охоте, о том, как оторваться от погони, как обмануть теней и загнать их в ловушку, как отвлечь их внимание. Как и все преследователи, тени имеют одну слабость: они сосредотачивают все свое внимание на жертве и при этом совсем не замечают, что происходит кругом. А жертва, наоборот, усиленно смотрит по сторонам в поисках отходных путей. Решающим преимуществом это не назовешь, но все же. Эльса это знает, она умеет отвлечь внимание.

Она запустила руку в карман джинсов и достала пригоршню монеток. У нее всегда с собой есть мелочь, хочешь жить – умей вертеться. Когда толпа в коридоре поредела, Эльса приблизилась к лестнице, ведущей к выходу, бросила монеты на пол и побежала дальше.

Странные они все-таки, эти люди, Эльса давно поняла. Ну хоть бы кто-нибудь не среагировал на звон монет о каменный пол! Нет, все непременно останавливаются и смотрят вниз.

Руки шарили в поисках монет, преследователи оказались временно обезврежены, а у Эльсы появилось еще несколько секунд форы, и она побежала.

Эльса слышала, как они карабкаются по забору. Удобные практичные ботинки для динамичной жизни скрежетали о стальную сетку-рабицу. Еще мгновение – и ее схватят. Эльса бросила взгляд налево, в сторону парковки: «ауди» еще не приехала. Потом направо, в серый хаос улицы и черную тишину парка. Снова налево. Наверное, это лучший вариант – если папа, конечно, хоть раз в жизни приедет вовремя. И снова направо – страх раздирал дыру где-то в желудке от одного вида парка, мелькавшего за ревущими грузовиками.

Эльса вспомнила бабушкины истории из Миамаса, о том, как один принц на коне спасся от целого сонма теней, загнавших его в самый темный лес Просонья. Тени – это самая мерзопакостная мерзость, когда-либо рожденная фантазией человека, но даже тени способны испытывать ужас, говорила бабушка. Даже эти подонки чего-то боятся. Ведь и у них есть фантазия.

«Иногда самое опасное место может стать надежным прибежищем», – сказала бабушка и поведала Эльсе историю о том, как принц на коне поскакал в самую чащу темного леса, а тени, шипя, остановились у опушки. Даже они не знали, что скрывается за деревьями, а ничего страшнее неизвестности нет. На месте неизвестности воображение рисует свои картины. «Перед лицом страха у фантазии власти больше, чем у реальности», – говорила бабушка.

И Эльса побежала направо. В нос ударил запах паленой резины – это тормозили шины об лед. В «рено» этот запах стоял почти всегда. Под вой клаксонов она лавировала между грузовиками и слышала, как преследователи вопят за спиной. Едва ступив на тротуар, она почувствовала, как самый ловкий первым схватил ее за ранец. Парк уже совсем близко, осталось протянуть руку навстречу темноте. Но было поздно. Падая в снег, Эльса успела подумать о том, что пинки и удары посыплются быстрее, чем она закроет лицо руками. Она поджала колени к груди и, зажмурившись, спрятала лицо, чтобы не слишком расстроить маму.

Эльса ждала глухих ударов в затылок. На самом деле это не больно, по-настоящему начинает болеть только на следующий день. Боль в момент удара совсем другая.

Эльса ждала, но ничего не происходило.

Она ждала, затаив дыхание.

Тишина.

Эльса открыла глаза и услышала оглушительный грохот. Они орали. Убегали. И тут раздался голос Монстра. Будто рев доисторического зверя.

– НЕ СМЕТЬ. ЕЕ. ТРОГАТЬ. НИ-КО-ГДА!

Слова отдавались эхом.

Бились в барабанные перепонки. Монстр прорычал это на самом обычном языке, а не на тайном языке Эльсы и бабушки. Но слова все равно звучали странно. Как будто ударение падало и спотыкалось на каждом слоге. Как будто до этого он молчал целую вечность.

Эльса подняла глаза. Сердце колотилось как сумасшедшее, дух перехватило, а Монстр буравил ее взглядом из-под капюшона. Нижняя часть лица утонула в бороде, не имевшей конца и края. Грудь его ходила ходуном от бешеного дыхания. Эльса машинально присела, будто он вот-вот схватит ее своей огромной ручищей и бросит под колеса грузовика. Прихлопнет, как великан мышь. Но Монстр лишь стоял и, тяжело дыша, смотрел на нее с каким-то злобным отчаянием. Наконец он с трудом поднял тяжелую, как кувалда, руку и показал на школу.

Обернувшись, Эльса увидела, как девчонка, не читавшая «Гарри Поттера», и ее товарищи разлетаются в разные стороны, будто клочки бумаги, брошенные с балкона. Они мчались так, словно за ними гонятся тени.

Где-то вдалеке на парковку въехала «ауди». Наконец Эльса вздохнула, и впервые за долгое время воздух ворвался в легкие.

А Монстр исчез.

В настоящей жизни есть тысячи сказок, о происхождении которых не знает ни одна светлая голова. А все потому, что каждая вторая сказка попала к нам из Просонья. Только там никто этим не кичится и не ждет почестей, а честно продолжает делать свое дело. Самые интересные сказки Просонья родом из Миамаса.

Конечно, сказки время от времени производятся во всех шести королевствах, но ни одна из них не сравнится с теми, что сочиняют в Миамасе. Миамасские сказки – товар штучный, это вам не конвейер на фабрике, и хотя производство сказок в Миамасе работает в круглосуточном режиме, на экспорт идет только самый лучший товар. Большинство сказок, однажды прозвучав, падают штабелями на землю, и лишь самые восхитительные взлетают, едва сорвавшись с языка, и не спеша кружат над головами слушателей, словно светящиеся небесные фонарики, а когда приходит ночь, их забирают энфанты, крошечные существа в невероятно изящных шляпках. Энфанты прилетают верхом на облаконях. А шляпки – если уж быть совсем точным – верхом на энфантах. Энфанты собирают сказки большими золотыми сачками, а потом облакони поворачиваются и летят в небо так быстро, что ветер с трудом поспевает за ними. Если ветер летит недостаточно быстро, облакони погоняют его: «А ну живее, жалкий ветришка!» И тогда у них вырастают руки, чтобы этими руками задать ветру хорошую трепку.

А где-то высоко, на вершине самой высокой горы Просонья, горы Сказочников, энфанты опрокидывают сачки и сказки разлетаются в разные стороны. Так попадают в реальный мир все сказки, о происхождении которых не догадывается ни одна светлая голова.

Когда Эльсина бабушка только начинала рассказывать миамасские сказки, они походили на бессвязный бред сумасшедшего. Прошло много лет, прежде чем Эльса увидела связь. Так устроены все хорошие сказки.

Бабушка рассказывала о скорбном проклятии морского ангела. О братьях-принцах, которые затеяли друг с другом войну, потому что оба были влюблены в принцессу Миплориса. О принцессе, сражавшейся с ведьмой, которая похитила у нее самое ценное сокровище во всем Просонье, о воинах Мибаталоса и танцорах Мимоваса, об охотниках за мечтами из Миреваса. О том, как все они постоянно ругались и дрались друг с другом до того дня, когда Избранный прогнал теней, пытавшихся его похитить. О том, как облаконь принес Избранного на своей спине в Миамас, и все его обитатели наконец перестали драться и поняли, что есть нечто более важное. И вот, когда тени собрали свою армию и пришли, чтобы силой забрать Избранного, все выступили против них единым фронтом. И даже когда им казалось, что Бесконечной войне не придет конец, пока все не будет разрушено, даже когда королевство воинов Мибаталос пало и сровнялось с землей, другие королевства не сдались. Они знали, что, если тени заберут Избранного, погибнет вся музыка, а потом и вся фантазия в Просонье, и тогда не останется ничего необычного. А из обычного какие сказки? «Мир меняют не такие, как все, – говорила бабушка. – Обычным людям тут ничего не изменить и на гулькин фиг».