Литмир - Электронная Библиотека

Вайолет огляделась. С того места, где она находилась, ей были видны молодой сосновый лес, начинавшийся за улицей из выстроившихся вдоль озера и заключенных между двумя тупиками одиннадцати домов; дорога, врезающаяся в Шортлиф-драйв, и черное, невозмутимо-спокойное озеро.

Вайолет не строила догадок и не теоретизировала. Заниматься этим, когда расследование еще только начинается, бесполезно. Пока она знала лишь, что на этой улице, в кирпичном доме в стиле ранчо, убита семья из четырех человек. Добавить к ним другие убийства – зарезанного ножом продавца в «Уолмарте» в Роки-Маунт и женщину, повешенную на маяке Боди, – и получается одна из самых кровавых недель в истории Северной Каролины со времен Гражданской войны.

Большинство следователей никогда и не сталкиваются ни с чем подобным, подумала она, выходя из машины, и, уже обращаясь к себе, мысленно добавила: «Ты недостаточно подготовлена, чтобы заниматься таким делом».

Вайолет ощутила слабость в ногах и прислонилась к джипу. Закрыла глаза, несколько раз глубоко вдохнула, прошептала молитву и зашагала к мигающим голубым огням.

Участок Уортингтонов площадью в пол-акра уже окружили оградительной лентой. Вайолет насчитала три патрульных машины, «Скорую помощь», фургон и две легковушки без опознавательных знаков, припаркованных у тротуара на другой стороне улицы.

На повороте подъездной дороги, охраняя периметр, стоял полицейский в форме.

– Привет, Рубен, – сказала Вайолет.

– Викинг? Так ты сегодня на вызове?

– Да.

– Повезло тебе. Дом по соседству с тем, где в понедельник случилось похищение. Мы и в дверь стучали, и по телефону звонили – они так и не ответили.

– Шутишь… Ты приехал первым?

– Нет, первым прибыл Брюс. Он сейчас с Барри разговаривает.

Вайолет нырнула под оградительную ленту и зашагала по дорожке к своему сержанту, широкоплечему, крепкому, как дуб, парню с глубоким, как и у отца, голосом. Брюс разговаривал с патрульным, и она прошла между мужчинами.

– Привет, парни.

Сержант посмотрел на нее сверху вниз и покачал головой.

– На этот раз ты точно вляпалась, – произнес он таким тоном, словно вина за случившееся лежала на ней. – Я пойду, потолкую с Чипом и ребятами. Брюс расскажет, что́́́ ты получила.

– Ты в доме еще не был?

– Нет. Ордер на обыск только что дали. Бобби как раз этим и занимается.

– Эксперты уже готовы начать видеосъемку?

– Думаю, да.

– Не попросишь их подождать минутку? Поговорю с Брюсом, а потом хочу сама быстренько пройтись.

Секунду-другую сержант Маллинс смотрел на нее. Улыбался он редко. Под его хмурым взглядом Вайолет снова почувствовала себя восьмилетней девчонкой. Она знала, что он думает, потому что и сама думала то же самое: справиться с этим делом ей не по силам.

Сержант Маллинс направился к одетым в белые халаты экспертам-криминалистам, а Вайолет посмотрела через плечо на женщину, плакавшую на улице, возле лужайки Уортингтонов.

Затем повернулась к Брюсу.

Он был на год младше и только год назад закончил полицейскую академию. Они ходили в одну и ту же среднюю школу, и, хотя не были знакомы тогда, Вайолет его помнила. Брюс почти не изменился – остался таким же высоким, немного пучеглазым, с испуганным, нервным выражением лица.

Пока Вайолет доставала из сумки блокнот и ручку, он неотрывно смотрел на плачущую на улице женщину.

– Брюс? – Патрульный посмотрел на нее большими глазами. – Ты в порядке? – Он перевел дух. – Расскажи, что тут у меня. – Они стояли возле минивэна Уортингтона, и он прислонился к задней дверце. – Нет, Брюс, не надо.

Он выпрямился и кивнул в сторону улицы.

– Та женщина, что плачет, – Бренда Мурфилд. Живет неподалеку, через три дома. Сегодня, во второй половине дня…

– Точнее?

– Между половиной четвертого и четырьмя. Она подошла и постучала в дверь. Их дети часто играют вместе, и миссис Мурфилд уже два дня не видела мальчиков Уортингтонов. У нее был ключ от дома, и, поскольку они не отвечали на звонки и не брали почту, а их машины стояли на подъездной дорожке, она решила войти. Уже в передней почувствовала запах и сразу же вышла и набрала девять-один-один. Я приехал в начале шестого. Один мальчишка – под столом в кухне. Второй – в постели. Крови возле детей не заметил. Зак и Тереза Уортингтоны – в постели. Там все плохо… Оставаться там долго я не мог. Извини, меня просто…

– Всё в порядке, Брюс. Это не твоя работа. Как звали мальчишек?

– Хэнк и Бен. Одному – одиннадцать, другому – семь. Бен – это тот, который под столом.

– О’кей. Мобильная группа должна быть с минуты на минуту. Периметр остается за Ройбеном. Хочу, чтобы ты подошел к миссис Мурфилд и постарался ее успокоить. Я войду и, пока эксперты не начали съемку, осмотрюсь. Потом, когда они возьмутся за работу, поговорю с миссис Мурфилд, так что позаботься, чтобы она не ушла.

Брюс зашагал к подъездной дорожке. Вайолет потерла руки. Ее пальто «Барбур» осталось в общем зале церкви, а с озера тянуло холодком, и ветер срывал сухие листья с огромных дубов в переднем дворе. Она постояла еще секунду-другую, а потом направилась к передней веранде, на ступеньках которой ее поджидала шумная, как стадо гусей, группка экспертов. Их присутствие пугало ее, но справиться с ними Вайолет могла. Куда больше она страшилась того, что поджидало ее в доме.

Глава 22

Сбросив туфли на каблуке, Вайолет сунула свои маленькие ножки в матерчатые ботинки, натянула на руки пару латексных перчаток и поднялась по ступенькам.

Полицейский, стоявший у передних дверей, внес ее имя в список и проставил время. Поскольку задерживаться в доме Вайолет не намеревалась, она прошла одна. Место преступления подобно деликатной экосистеме, и чем больше людей побывает в доме, тем сильнее они повредят картину места преступления.

– Я быстро, ребята, – сказала она.

– Эй, Викинг, хочешь «Викс»? – спросил один из техников. – Судя по тому, что говорит Брюс, приятного там мало.

– Нет, обойдусь.

– Я позвонил Рику и Дону, – сказал сержант Маллинс. – Будут утром, пораньше.

– Хорошо. Дело пойдет быстрее. Каждый возьмет по комнате.

Вооруженная фонариком, блокнотом и ручкой, Ви переступила порог дома Зака, Терезы, Хэнка и Бена Уортингтонов и закрыла за собой дверь. Стоя в передней, она отметила два звука: шум воды в системе центрального отопления и голоса на веранде. Оказаться в тепле после холода было приятно, хотя тепло и усиливает запах.

В доме было темно – так же, как и тогда, когда сюда попал Брюс.

Затаив дыхание, Вайолет прошла в столовую. Глаза постепенно привыкали к темноте. У обеденного стола она остановилась, ожидая, пока в тени оживут формы и детали.

А потом решительно вдохнула.

Запах. Сладковатый. Насыщенный. Запах разложения.

Запах испорченных макарон и сыра.

Настолько острый, что его можно было попробовать на вкус.

Ви вдохнула еще раз, впустив в себя запах гниения.

На втором месяце службы в Отделе уголовных расследований она столкнулась со своим первым самоубийством – жарким июльским полднем семидесятичетырехлетний больной с Альцгеймером выстрелил себе под подбородок из дробовика. Его нашли неделю спустя в небольшом трейлере без кондиционера. Хотя вонь стояла ужасная, Вайолет с удивлением обнаружила, что не может закрыться от нее, что примет и впустит в себя это жуткое зловоние из уважения и сострадания к мертвым. Висцеральная близость необъяснимым образом связывала ее сначала с жертвой, а уже потом – с разгадкой убийства.

Над озером Норман всходила яркая убывающая луна, и ее свет растекался по покрытому линолеумом полу кухни. Увидев под столом маленького мальчика, Вайолет почувствовала, как в ней что-то дрогнуло. Опустившись на колени перед столом, она смахнула упавшие на глаза пряди, включила фонарик и посветила сначала на лицо мальчика, потом прошлась лучом по всему телу. Ни странгуляционной борозды, ни синяков видно не было, но голова лежала на полу под неестественным углом.

15
{"b":"598132","o":1}