Куст едва лишь зарделся весенним цветением роз,

Соловей неожиданно соколу задал вопрос:

«Ты все время безмолвен, ты самый из птиц молчаливый,

А в игре победил! Почему же такой ты счастливый?

Только начал дышать, а уста уж безмолвьем связал,

Не случалось того, чтоб ты доброе слово сказал.

Ты живешь у султана Санджара, и дни твои сладки,

Утоляя свой голод, ты грудку когтишь куропатки.

Почему ж за червями гоняюсь я целыми днями

И жилище мое на ветвях между злыми шипами?»

Умный сокол ответствует: «В слух целиком обратись.

Молчалив я, как видишь, — молчанью и ты научись.

Знай, в житейских делах понемногу я стал господином:

Сотни делаю дел, но ни с кем не делюсь ни единым.

Уходи же! Тобой соблазнительный мир овладел.

Ты не делаешь дела, — болтаешь о тысяче дел.

Я живу для охот, я у шаха сижу на перчатке,

Если голоден — грудку я горней клюю куропатки.

Ведь ты весь обратился в трескучий язык, соловей,—

Так живи на колючках и ешь с голодухи червей!»

Если, чтя Фаридуна со славой его несказанной,

Возглашают хутбу, кто же слушает гром барабанный?

Если утро всего лишь — пронзительный крик петуха,

Это разве лишь на смех, и шутка такая плоха.

Наш о помощи крик небосводу внимать не угодно,

От его же кольца ни одна голова не свободна.

Не болтай о великих стихах, повторяй их в уме,

Или, как Низами, ты окажешься тоже в тюрьме.