Похоже, я все-таки ошибся.
И молчаливая девушка напротив была самым явным тому подтверждением.
После первого шока хотелось быстрее свалить из этой маленькой, уютной комнатки, в которой вдруг стало совсем мало кислорода. Хоть я и оставался невозмутимым и даже позволил ехидный, оценивающий взгляд в сторону бывшей ученицы, спать я с ней не собирался. Я не педофил. У меня были молоденькие девушки, что уж тут…, но ни у одной из них я не преподавал в школе.
Сейчас даже желудок свело от отвращения. Вот только к кому?
К Грейнджер, которая внезапно оказалась расхваливаемой проституткой в публичном доме? Просто в голове не укладывалось: лучшая ученица продает себя. Наверное, меня так это потрясло и возмутило, ведь что-что, а ценные кадры и умные мозги я всегда умел подметить и оценить. А тут такое ужасное расточительство. Но она маглорожденная. А как же ей жить в этом ужесточившемся мире? Хотя, самая способная ведьма могла бы и выкрутиться. Отвратительно…
Или же я злился на мадам Харрис, которая подсунула мне эту девчонку?
А может, злился на себя за то, что до сих пор, как ни в чем не бывало, сидел на мягком диване и рассматривал ее?
Грейнджер выглядела такой милой и невинной, что аж зубы сводило. Невероятно стройная, в аккуратном шелковом кремовом халатике; красивые ровные ноги, обтянутые нейлоном; туфли на высоченном каблуке. Взгляд мой скользнул выше. Ее кучерявые локоны, лежали на плечах мягкими, аккуратными завитками: часть обрамляла худенькое личико, придавая ему невероятно мягкие, почти детские очертания. Неброский макияж, совершенно не свойственный девушкам ее профессии, дополнял этот до боли невинный образ.
Я даже сглотнул вдруг вставший в горле комок непонятных, противоречивых ощущений.
Грейнджер встретилась со мной взглядом: ее невероятно насыщенные карие глаза смотрели прямо в мою душу. Было непонятно, узнала девушка меня или нет. Хотя о чем это я… конечно, узнала! Три года — не такой большой срок. С затаенным ехидством я ждал смущения, ведь она должна была ублажать своего профессора! Ждал… и так и не дождался.
Ее полные, красиво очерченные губы сложились в легкую полуулыбку, и девушка мягкими, кошачьими шагами проследовала в центр комнаты. Я поразился, как грациозно она ступает в такой неудобной обуви. Насколько я помнил, все девушки в Хогвартсе носили туфли на плоской подошве.
Гермиона замерла перед тем самым стулом. Все это время Грейнджер не прерывала зрительного контакта. И не проронила ни звука. Я тоже молчал. Не собирался облегчать ей жизнь в расхлебывании этой противоречивой ситуации: ученица собирается соблазнить и ублажить бывшего профессора, который за это заплатил. Гадко до тошноты.
Ее тонкие пальчики медленно скользнули по бедрам и потянулись к пояску на халате. Я опять сглотнул и шумно выдохнул: почему-то контролировать свои эмоции резко перехотелось.
А девушка медленно, мучительно медленно и методично справлялась с узелком на талии. Наконец с ним было покончено, и Грейнджер плавно и аккуратно вытянула эту тонкую ленту. В распахнувшихся полах халата мелькнуло ее молочно-белое тело, треугольник кружевных светлых трусиков и резинка красивых чулок. Тонкий шелк упал на пол. Девушка, облизнув губы, аккуратно взялась за воротник халата. Так же плавно и размеренно потянула ткань, оголяя правое плечико, нежно провела рукой вниз, полностью освобождая руку. Точно так же проделала со второй стороной. Шелковая тряпка скользнула к ее ногам, составляя компанию сиротливо лежащему пояску.
Теперь Гермиона стояла перед моим похотливым взглядом в аккуратном кружевном гарнитуре, сексуальных чулках и все тех же невероятно неудобных туфлях.
Я сам не хотел себе признаваться, но от этих нескольких невинных движений, мне стало невероятно жарко. Желание тугой волной растекалось по телу, скручивая в болезненной судороге низ живота.
Девушка отвела взгляд: неужели наконец-то смутилась?
Но нет… это часть ее соблазнительной игры. Где только научилась? Чертова гриффиндорка…
Грейнджер аккуратно сделала шаг назад, слегка поворачиваясь ко мне боком, и уселась на край того непонятного, не гармонирующего со всей обстановкой стула. Теперь ясно, для чего его тут поставили. Девушка аккуратно взялась пальчиками за кружевную резинку чулка, медленно заскользила ладошками вниз по ноге, скатывая нейлон к щиколотке, освобождая, обнажая свои стройные ножки. Это было невероятно соблазнительно. Я наконец-то осознал, что неотрывно прожигал взглядом это юное тело и, кажется, забывал дышать…
А Грейнджер уже расправилась со своим вторым чулком и туфлями. Ее руки скользнули вверх по округлым бедрам, тонкой талии, соблазнительной, пока скрытой кружевом груди, погладили плечи… Девушка откинула голову назад, открывая моему взору свою лебединую шею… Я еще раз обвел взглядом тело Гермионы: она сидела с невероятно прямой спиной, почти такой же ровной, как спинка стула… Взгляд ее был направлен сквозь меня, губы полуоткрыты. Все это предавало ее лицу печально-соблазнительное выражение. Ладони заскользили вниз от плеч к локтям, одновременно стягивая лямки лифчика.
В штанах мучительно заныло от предвкушения.
Кружевная ткань слегка оттопырилась, открывая моему жадному взору соблазнительную, почти совершенной формы окружность с затвердевшим бугорком. Я так увлекся созерцанием, что даже не заметил, как Грейнджер справилась с застежкой лифчика. Моим глазам предстала высокая, девичья грудь. Гермиона аккуратно прошлась ладонями от шейки по своим прелестям и, скользнув ниже к животу, подцепила резинку кружевных трусиков. Легко привстав, стянула к щиколоткам последний предмет гардероба. Переступив с ноги на ногу, развернулась ко мне, опять заглядывая в мои, просто пожирающие ее тело глаза.
Моя бывшая ученица стояла передо мной полностью обнаженной. А моя принципиальность вдруг куда-то упорхнула. Я хотел ее… до одури хотел. Прямо сейчас. Но мой мозг еще слегка работал, а ему, черт возьми, было интересно, что дальше будет делать мисс Всезнайка.
Гермиона медленно направилась прямо ко мне. Не разрывая зрительного контакта, раздвинула свои ножки и уселась на мои бедра, упираясь коленками по бокам. Полностью обнаженная и доступная. Но мои руки не дернулись, хотя очень хотелось ощутить под пальцами это трепещущее, пьянящее, юное тело…
Грейнджер скользнула ладошками по моим напряженным предплечьям, провела по груди, а потом вдруг метнулась руками вверх, слегка сжимая в них мое лицо. Аккуратно погладила большими пальцами мои плотно сжатые губы: я даже зубы стиснул от усердия. Контролировать себя становилось все тяжелее. Одной рукой девушка принялась поглаживать мои плечи, а второй, едва осязаемо, водила по лицу своими тонкими пальчиками, изучая черты моей каменной физиономии. Она склонилась ко мне. Ее губы замерли в непозволительной близости от моих, но, когда до поцелуя остался миллиметр, я резко отвернулся. Никогда не целуюсь со своими подружками на одну ночь, особенно с продажными. Может, я ужасно старомоден, но поцелуй — это изучение, открытие своей души, а секс — это всего лишь техника, инстинкт. Гермиона никак не отреагировала, просто начала покрывать мои щеки поцелуями: от наружного уголка губы к уху, нежно провела язычком по раковине, слегка прикусила мочку, чем заслужила мой восторженный выдох. Скользнула по моему подбородку, шее. Это возбуждало до чертиков.
Я поддался порыву и обхватил ладонями ее осиную талию, крепче прижимая юное тело к своему, требующему, жаждущему продолжения. Заставил ее прижаться своей женственностью к моему возбужденному органу через ткань брюк. Пусть знает, чертовка, что она сотворила со своим бывшим учителем! Девушка с готовностью поддалась моим властным рукам, слегка двигая бедрами, потерлась о мой, требующий высвобождения член. Я застонал. Обычно я более сдержан. Но вдруг перехотелось быть глыбой льда: я жаждал оттаять и позволить этой девушке творить со мной все, что ей вздумается.
Я даже был готов все-таки поступиться своих дурацких принципов и жарко поцеловать Грейнджер, но она, видно, быстро сообразила, как я отношусь к такой близости. И больше не делала попыток возобновить контакт с моими губами, а продолжала осыпать поцелуями шею и лицо.
