Домик Люка стоит на отмели со стороны бухты, рядом с деревянным причалом для парома. Родителей Люка я знаю много лет – милая пара, оба врачи с напряженным графиком работы. Люк – младший из четверых братьев и большую часть лета живет здесь один.

Когда я подхожу, скворцы мерцающим облаком срываются с крыши, отбивая крыльями чарующий ритм.

Недавно я подстриглась, и теперь то место у пояса, которое закрывали волосы, кажется обнаженным. Ник уверяет, что ему нравится моя новая прическа, но я боюсь, что со светлым каре, заостряющим черты лица, выгляжу чересчур сурово.

Люк сидит на террасе в пляжных шортах, напротив него загорелая девушка в черном купальнике. В полумраке домика я вижу диван, на котором развалились еще несколько ребят. Я не намерена читать Джейкобу нотации по поводу того, что он не явился домой – просто хочу убедиться, что с ним все в порядке.

– Люк! – с улыбкой кричу я, махнув рукой.

Он выпрямляет спину и слегка прищуривается.

– Да?

У Люка густые светлые волосы и широкая улыбка – скоро станет настоящим красавцем.

– Как вечеринка?

– Отлично. – Он поднимается и выходит с террасы на пляж. Это не радушный прием – он просто не хочет, чтобы я заходила в домик, где полно подростков. Мамам тут не место.

Вблизи я замечаю, что Люк еще не отошел от вчерашнего. Взгляд у него стеклянный, глаза налились кровью.

– Джейкоб еще у тебя?

– Джейкоб? – удивленно переспрашивает Люк.

– Разве он у тебя не ночевал?

– Нет.

Люк оборачивается на свой домик: внутри валяются банки из-под пива и стеклянная тара, полно окурков. У одной пластиковой бутылки отрезано горлышко, а с другой стороны прикреплена фольга – можно догадаться, для чего ее использовали.

– Но на вечеринку-то приходил? – спрашиваю я спокойным тоном.

– Ясное дело. Мы же для него все устроили.

Джейкоб не любит отмечать день рождения, так что я ужасно обрадовалась, когда он заявил, что пойдет к Люку. Я предложила купить им пива и бургеров – вдруг проголодаются, – но он сказал, что все уже организовано. Другими словами: «Не лезь».

Переступая через себя, я интересуюсь:

– А давно ушел?

Потирая голову ладонью, Люк отвечает:

– Не знаю, часов в одиннадцать.

Рановато – особенно для вечеринки в его честь.

– Он обещал вернуться.

Ну конечно.

– Наверное, стоит поискать его у Каз? – с улыбкой спрашиваю я.

Один из ребят, ухмыляясь, кричит из домика:

– Может, он пошел к ней мириться!

Люк бросает на приятеля недовольный взгляд.

Хочется разузнать еще что-нибудь, но вместо этого я прощаюсь.

– До скорой встречи, Люк.

«До скорой встречи?» Я никогда так не говорю.

Чувствую себя идиоткой. Разумеется, Джейкоб у Каз, где же еще! Видимо, Роберт, ее отец, сейчас в отъезде.

Насколько я понимаю, Джейкоб и Каз стали встречаться в начале лета. Я знаю Каз с самого детства и помню ее маленькой светловолосой девочкой с проницательными зелеными глазами. Она превратилась в уверенную в себе и красивую девушку, и в ее взгляде теперь сквозило лукавство. Однажды я видела, как они вместе лежали на берегу, подстелив плед, и слушали музыку. Каз начала подпевать; что удивительно, Джейкоб тоже подхватил припев. Хрипло выкрикивая слова песни, они трясли головами и смеялись. Каз вскочила и стала танцевать на пледе, как на сцене. Она улыбалась, надувала губки, упирала руку в бок, а Джейкоб ее фотографировал. Наблюдая за этой сценой, я думала только об одном: «Не смей причинять боль моему сыну».

Уходя прочь от домика Люка, я слышу, как одна из девочек говорит:

– Вот это Каз вчера отмочила…

Я замедляю шаг.

– Она просто отрывалась, зачем было ее выпроваживать? – успеваю я уловить чей-то ответ.

Дальше слова звучат неразборчиво. Может, Каз так напилась, что была не в силах дойти до дома и Джейкоб решил проводить ее? Если так, то это ответственный поступок.

Домик Каз стоит ближе к мысу. От одного края отмели до другого всего пятнадцать минут ходьбы, но летом и шагу не ступишь, чтобы кто-то из жильцов не позвал поболтать или выпить. Я прохожу мимо нашего домика и заглядываю внутрь – вдруг Джейкоб вернулся. Увы, как я и думала, его еще нет.

На террасе соседней хижины я вижу Диану. Она в темно-синей флисовой кофте, застегнутой до самого подбородка, хотя на улице уже тепло. Уперев руки в пояс, соседка смотрит в сторону бухты, где Нил, ее муж, садится в лодку.

– На рыбалку? – спрашиваю я.

Немного помолчав, Диана отвечает:

– Осматривает ущерб. Лодку помяли.

– Кто?

– Понятия не имею.

Нил, должно быть, вне себя от злости. Это судно – предмет его гордости.

Диана и Нил купили домик по соседству десять лет назад, но за это время мы так и не сдружились – обидно. Ник с Нилом иногда распивали по бутылочке пива за барбекю, а вот чтобы мы с Дианой засиделись на террасе с бокалом вина – такого я не могла представить. Я даже не знаю, о чем с ней разговаривать.

– Не видела сегодня Джейкоба? – спрашиваю я.

– Джейкоба? А что такое? – отвечает она вопросом на вопрос, глядя на меня искоса.

– Он не ночевал дома, – говорю я, махнув рукой, будто в этом нет ничего такого.

Диана слишком пристально изучает мое лицо.

– Нет. Я его не видела.

– Наверное, он у своей подружки. – Она по-прежнему не отводит от меня взгляда. –  Очень надеюсь.

Будь она одной из моих подруг с детьми подросткового возраста, я бы уже выдала целую историю, что-то вроде: «Джейкоб загулял на свой день рождения. Хоть бы сообщение прислал, а теперь даже на телефон не отвечает! Я жутко перепугалась, но в итоге нашла его – он ночевал у подружки, где же еще!» Другие мамы в ответ закатили бы глаза: «Ох уж эти подростки».

Друзья любят слушать мои истории – родительские жалобы я разбавляю какими-нибудь яркими замечаниями, например: «Джейкоб вчера приготовил ужин на всех, просто взял и приготовил. Спагетти болоньезе. Боюсь представить, что за проступок он так заглаживает».

Разумеется, я не выдаю все до конца. Только мы с Ником в курсе, что в шестом классе Джейкоб прогуливал уроки. В середине четверти нам позвонил его классный руководитель.

– Джейкоб прогульщик? Куда же он ходит? Что с ним не так? – чуть не плача, спрашивала я у Ника.

Муж обнял меня за плечи, прямо как в юности, и с улыбкой ответил:

– Помнится, вы с Айлой тоже пропускали занятия.

– Это же была не школа, а актерские курсы.

Ник только улыбнулся еще шире.

О том, что весной Джейкоб сломал два пальца на ноге, я тоже никому не рассказывала. Будь это результат падения со скейтборда, вышла бы отличная история, но на самом деле Джейкоб ударил ногой по плинтусу, когда я заявила, что не отпущу его с друзьями в Гластонбери.

Не доходя домика подружки Джейкоба, я замечаю Айзека. Он идет по пляжу и смотрит прямо на меня. Я опускаю взгляд, делая вид, что погружена в свои мысли.

– Сара!

Услышав, как Айзек произносит мое имя, я вздрагиваю, но не оборачиваюсь.

Он бежит за мной по песку. Все тело охватывает жар.

– Сара, стой! – кричит Айзек, почти догнав меня.

Выбора нет.

– О, Айзек! Прости, задумалась, – говорю я, не замедляя шаг. – Бегу к Джейкобу, уже опаздываю!

Пришлось соврать. Краем глаза замечаю, что вид у Айзека встревоженный, руки подергиваются. К счастью, он кивает и отходит в сторону.

Домик Каз и Роберта, выкрашенный в небесно-голубой цвет, немного возвышается над остальными. У отца Каз быстроходный надувной катер серого цвета с гигантским мотором (еще один способ заявить: «У меня огромный член!»), но на причале его не видно, значит, на отмели Роберта нет.

Взбираясь на террасу по деревянным ступеням, я зову ребят по имени, чтобы не застать врасплох. Каз свернулась на диване, одна, с наушниками в ушах, глаза закрыты. Кожа темная от загара, выбеленные волосы спутались. А мой сын?.. Похоже, уже ушел – решил встретиться с друзьями или прогуляться до мыса. Я поворачиваюсь, но Каз вдруг открывает глаза и, удивленная, резко встает и вытаскивает наушники. Она отлежала щеку – осталось красное пятно, – взгляд заметно остекленевший.