– Ты пойми, Колька, я золото для страны на московской олимпиаде вот этими самыми руками добывал, – здесь Аркадич тряс в воздухе своими волосатыми кулаками с татуировкой перстня на пальце, и надписью кривыми синими буквами «слон», – так, что не бзди, пацан, спорт не опозорим, – после чего выпивал налитое, наполняя стакан заново.

На самом деле, единственным достижением Василия Аркадьевича была медаль за третье место в общестаничном марафоне, посвященном 72 годовщине октябрьской революции, но, по мере выпитого, она трансформировалась сначала в олимпийскую, потом в золотую, в дальнейшем по нарастающей менялось только их количество.

Спустя три стакана, когда Аркадьич уже был абсолютным чемпионом по всем видам спорта, включая хоккей с мячом, сквош, и поло на слонах, он осоловело уставился на плакат с изображением молодой Алины Кабаевой, висевший на стене между канатом и брусьями, громко икнул, и в очередной раз сплюнул на пол.

– Красивая, чертовка, – сказал он заплетающимся языком, подмигнув Николаю, и безуспешно пытаясь попасть себе в рот конфетой «мишка на севере», – а ведь это я ее тогда привел в большой спорт, вот этими самыми руками, – тут Аркадич вновь потряс в воздухе своими кулаками с зажатой в них шоколадкой, – так ей и сказал, пошли Алька…

Что сказал школьный физрук прославленной российской гимнастке Николай так и не узнал, потому что дальше Василий Аркадьевич, по фашистки, без всякого предупреждения, уронил конфету, завалился на спину и захрапел. Внезапно, как преждевременная эякуляция с оплаченной на час проституткой.

«Хуйня какая-то»– только и успел подумать Николай, он еще хотел подумать про разных пидарасов, нажирающихся в хлам в самый ответственный момент, но не успел, так как со стороны спортзала раздались нерешительные и робкие, словно первый анальный секс, детские крики,

–Деедууушкаааа Моооороооз….Дедууушкаааа Мооороооз…!!!

Николай затравленно посмотрел на стены подсобки, потом на потолок, и на всякий случай в пол. Но ни окон с пожарной лестницей, ни люка на крышу с ожидающим там вертолетом, ни подземного хода, ведущего прямиком в бункер Сталина, в подсобке не было предусмотрено архитектурным планом. «Уволят нахуй»– пронеслось в голове у Николая, после чего отчаянно захотелось водки и срать. Причем одновременно. Николай благоразумно решил начать с водки, поскольку она была непосредственно под рукой, в отличии от туалета, которого под рукой не было. Срать в школьный кубок за первенство в краевом турнире по футболу Николай почему-то не решился. Одним залпом высосав из початой бутылки буквально все ее содержимое, Николай несколько приободрился. А когда крики, в общей массе сводившиеся к фразам родителей «еб твою мать…чо за нахуй… где этот бородатый гандон?», стали все более настойчивыми, Николай понял, что надо спасать положение, во что бы то ни стало. Стащив с Василия Аркадьевича костюм и бороду, захватив посох и мешок с подарками, Николай, развивая скорость близкую к полноприводному гиперкару Бугатти Вейрон (1001 л.с., 415 км/ч), понесся на сцену, на ходу перевоплощаясь в доброго сказочного персонажа.

– А вот и я!!! ,– заорал он фальцетом, грохнув черенком от лопаты, имитирующим посох, по полу, и попав себе по ступне.

–Головка от хуя, – злобно процедила сквозь зубы завуч Изольда Олимповна, по совместительству играющая роль Снегурочки в школьном представлении, и бляди по жизни– ты где пропадал, мудила?

И широко улыбнувшись, так что каждый смог рассмотреть ее золотые коронки, прокричала, – здравствуй, Дедушка Мороз!!! Дети, давайте поприветствуем дедушку…

****

Изольде Олимповне с мужчинами не везло. Еще больше чем с отчеством. Не то чтобы в ее жизни их было мало, и ей приходилось дрочить на журнал «Здоровье», скорее наоборот. В период комсомольской молодости, будущий почетный работник общего образования и заслуженный учитель 1997 года, успела лично ознакомиться с хуями практически всех половозрелых жителей своего населенного пункта, а также гостей станицы. Так что, в отличии от древнегреческого Олимпа, на Олимповне мог побывать любой, вне зависимости от своего божественного происхождения и героического прошлого. Видимо по этой причине Изольде Олимповне, несмотря на огромное желание, так и не удалось выйти замуж. Никто не хотел становиться крайним в цепочке ее пользователей, заботливо передавая ее из рук в руки, как переходное красное знамя победителей соцсоревнования.

Однако, с возрастом, желающих покорять давно увядшие прелести не молодой уже женщины становилось все меньше и меньше, как вкладчиков «МММ», или поклонников творчества группы «Фристайл». Последним, кто отважился добровольно сношать в колено-локтевой позе пятидесяти девяти летнюю Изольду Олимповну был физрук Василий Аркадьевич, еще в период своего беспробудного пьянства, и плохого понимания происходящих вокруг событий. После кодировки он отказывался от повторения подобных экспериментов даже под угрозой лишения квартальной премии и увольнения.

В жизни Изольды Олимповны наступили дни, такой концентрированной черноты, что антрацит на их фоне казался бриллиантом чистой воды, а черная дыра– каким-то белесым отверстием. Она даже плакала вечерами, тоскуя по мужскому вниманию, но Василий Аркадьевич был непреклонен, подобно герою панфиловцу, перед надвигающимся на него немецким танком, чем вынудил ее прибегнуть к врожденному женскому коварству, и простой человеческой подлости.

Узнав об окончании срока кодировки Василия Аркадьевича, Изольда Олимповна, еще с утра, предварительно побрив промежность, ноги, и на всякий случай задницу, заботливо подсунула физруку две бутылки водки. Ожидая, что это поможет ей вернуть расположение мужского пола, и забытые радости вагинального оргазма.

****

Стоя в костюме Снегурочки, скрывающем натирающие ягодицы красные стринги, Изольда Олимповна, вместе с детьми истошно кричала, призывая физрука,

–Деедууушкаааа Моооороооз….Дедууушкаааа Мооороооз…!!!

Но, к удивлению Изольды Олимповны, и прочего учительского состава, из подсобки со спортивным инвентарем почему-то выскочил школьный историк Николай, который, двигаясь по непредсказуемой траектории межконтинентальной баллистической ракеты «Тополь М», и поправляя на ходу, спадающую ватную бороду, заорал,

– А вот и я!!!, – зачем-то стукнув при этом посохом себе по ноге.

От увиденного Изольда Олимповна несколько опешила. Не то чтобы секс с историком не входил в ее планы. В ее планы входил любой секс, но историк ни с кем им не занимался, справедливо считаясь всей школой немного ебанутым и частично геем.

Однако, отступать было не в правилах властной женщины предпенсионного возраста, давно лишенной полового удовлетворения. Широко улыбнувшись, так что каждый смог рассмотреть ее золотые коронки, заслуженный учитель прокричала, – здравствуй, Дедушка Мороз!!! Дети, давайте поприветствуем дедушку…,– и незаметно схватила Николая за хуй, прямо через тулуп.

В этот момент Николай неожиданно для себя заметил поразительные перемены, случившиеся с внешностью завуча Изольды Олимповны, которая, оказывается, один в один похожа на делегата XXVII съезда КПСС – Марию Гвоздь, птичницу Коробовского госплемсовхоза и лауреата премии Ленинского комсомола. Точнее раньше она была совсем на нее не похожа, но по мере продолжения праздника, и опьянения Николая, сходство становилось все более очевидным, приближаясь к практически полной идентичности. От чего Николай покрылся холодным потом, и ощутил устойчивую эрекцию, плохо скрываемую от опытного взгляда Изольды Олимповны, обладающей фантастической суперспособностью определять длину и диаметр мужского полового хуя с точностью до миллиметра, даже на расстоянии и через одежду.

Оценив топорщащийся в области ширинки тулуп деда мороза, завуч представила сцену из просмотренного на днях кинофильма с Рокко Сиффреди в главной роли, томно вздохнула и похотливо облизнула сморщенные губы.

****

По окончании новогоднего представления Николай, не снимая костюма деда мороза, драл завуча Изольду Олимповну, запершись в школьном классе истории. Завалив на парту с контурными картами, и изливая все накопленные годами чувства к Марии Гвоздь, всему госплемсовхозу и заодно КПСС. Попутно признаваясь в любви и обещая жениться. Изольда Олимповна при этом истошно всхлипывала, дрыгала ногами, и закатывала глаза, пуская слюни по подбородку, искренне считая, что это самый лучший секс в ее жизни, поскольку, даже грузин Дато, торговавший в восьмидесятые на рынке гвоздиками, и научивший ее анальному сексу, глубокому минету, а также прочим полезным в жизни навыкам, не смог доставить ей такого удовольствия.