30 сентября Чехословакия склонилась перед мюнхенскими решениями.

«Мы хотим, – сказали чехи, – заявить перед всем миром о своем протесте против решений, в которых мы не участвовали».

Президент Бенеш вышел в отставку потому, что «он мог бы оказаться помехой развитию событий, к которому должно приспосабливаться наше новое государство». Бенеш уехал из Чехословакии и нашел убежище в Англии. Расчленение чехословацкого государства шло в соответствии с соглашением. Однако немцы были не единственными хищниками, терзавшими труп Чехословакии. Немедленно после заключения Мюнхенского соглашения 30 сентября польское правительство направило чешскому правительству ультиматум, на который надлежало дать ответ через 24 часа. Польское правительство потребовало немедленной передачи ему пограничного района Тешин. Не было никакой возможности оказать сопротивление этому грубому требованию.

Героические черты характера польского народа не должны заставлять нас закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания. В 1919 году это была страна, которую победа союзников после многих поколений раздела и рабства превратила в независимую республику и одну из главных европейских держав. Теперь, в 1938 году, из-за такого незначительного вопроса, как Тешин, поляки порвали со всеми своими друзьями во Франции, в Англии и в США, которые вернули их к единой национальной жизни и в помощи которых они должны были скоро так сильно нуждаться. Мы увидели, как теперь, пока на них падал отблеск могущества Германии, они поспешили захватить свою долю при разграблении и разорении Чехословакии. В момент кризиса для английского и французского послов были закрыты все двери. Их не допускали даже к польскому министру иностранных дел. Нужно считать тайной и трагедией европейской истории тот факт, что народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляет такие огромные недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни. Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных! И все же всегда существовали две Польши: одна из них боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости.

Нам еще предстоит рассказать о неудаче их военных приготовлений и планов; о надменности и ошибках их политики; об ужасных бойнях и лишениях, на которые они обрекли себя своим безумием. Однако мы всегда найдем у них вечное стремление бороться с тиранией и готовность переносить с изумительной твердостью все мучения, которые они вечно на себя навлекают.

Венгры также были несколько причастны к мюнхенскому совещанию. Хорти побывал в Германии в августе 1938 года, но Гитлер проявил большую сдержанность. Хотя он долго беседовал с регентом Венгрии днем 23 августа, он не сообщил ему срока намеченных им действий против Чехословакии.

«Ему самому время не известно. Всякий, кто захочет участвовать в пиршестве, должен помочь в его приготовлении».

Однако час пиршества не был сообщен. Впрочем, теперь венгры выдвинули свои претензии.

Сейчас, когда мы все пережили годы сильнейшего морального и физического напряжения и трудов, нелегко нарисовать для нового поколения картину страстей, которые разгорелись в Англии в связи с Мюнхенским соглашением. В среде консерваторов в семьях и среди ближайших друзей возникли такие конфликты, каких я никогда не видел. Мужчины и женщины, которых связывали давние партийные, светские и семейные узы, смотрели друг на друга с гневом и презрением. Разрешить этот спор не могли ликующие толпы, которые приветствовали Чемберлена по пути с аэродрома или на Даунинг-стрит и окрестных улицах. Его не могли разрешить и усилия партийных организаторов. Мы, оказавшиеся в то время в меньшинстве, не обращали внимания ни на насмешки, ни на злобные взгляды сторонников правительства. Кабинет был потрясен до основания, но дело было сделано, и члены кабинета поддерживали друг друга. Только один министр поднял свой голос. Военно-морской министр Дафф Купер отказался от своего высокого поста, которому он придал особое достоинство мобилизацией флота. В тот момент, когда Чемберлен господствовал над подавляющей частью общественного мнения, Дафф Купер пробился через ликующую толпу, чтобы заявить о полном несогласии с ее вождем.

При открытии трехдневных прений по вопросу о Мюнхене он произнес речь о своей отставке. Это было ярким эпизодом в нашей парламентской жизни. Дафф Купер говорил легко, без всяких записок, и в течение сорока минут держал в своей власти враждебное большинство своей партии. Лейбористам и либералам, которые были яростными противниками правительства того времени, было легко аплодировать ему. Это была ссора, раздиравшая партию тори. Некоторые из высказанных им истин необходимо привести здесь:

«Все это время существовало глубокое разногласие между премьер-министром и мной. Премьер-министр считает, что к Гитлеру нужно обращаться на языке вежливого благоразумия. Я полагаю, что он лучше понимает язык бронированного кулака…

Премьер-министр доверяет доброй воле и слову Гитлера, хотя, когда Гитлер нарушил Версальский договор, он обещал соблюдать Локарнский. Когда Гитлер нарушил Локарнский договор, он обязался больше ни во что не вмешиваться и не предъявлять дальнейших территориальных претензий в Европе. Когда он силой вторгся в Австрию, он уполномочил своих подручных дать авторитетное заверение, что не будет вмешиваться в дела Чехословакии. Это было менее шести месяцев назад. И все же премьер-министр считает, что он может полагаться на добросовестность Гитлера».

Длительные прения не уступали по силе страстям, бушевавшим вокруг проблем, поставленных на карту. Я хорошо помню, что буря, которой были встречены мои слова «Мы потерпели полное и абсолютное поражение», заставила меня сделать паузу, прежде чем продолжать речь. Многие искренне восхищались упорными и непоколебимыми усилиями Чемберлена сохранить мир и его личными трудами в этом деле. В нашем рассказе невозможно не отметить многочисленные просчеты и неверные оценки людей и фактов, на которых основывался Чемберлен. Однако мотивы, которыми он руководствовался, никогда не вызывали сомнений, а путь, по которому он шел, требовал величайшего морального мужества. Этим качествам я воздал должное два года спустя в речи после его кончины. Палата общин 366 голосами против 114 одобрила политику правительства Его Величества, «которая во время недавнего кризиса предотвратила войну». 30 или 40 несогласных с правительством консерваторов могли только выразить свое неодобрение, воздержавшись от голосования. Так мы и сделали – дружно и официально.

В своем выступлении я сказал:

«По-моему, если бы чехов предоставили самим себе, если бы им сказали, что они не получат помощи от западных держав, они могли бы добиться лучших условий, чем те, которые они получили в результате всех этих колоссальных пертурбаций. Вряд ли условия могли быть хуже.

Все кончено. Молчаливая, скорбная, покинутая, сломленная Чехословакия скрывается во мраке. Она во всех отношениях пострадала от связей с Францией, чьей политикой она так долго руководствовалась…

Я нахожу невыносимым сознание, что наша страна входит в орбиту нацистской Германии, подпадает под ее власть и влияние и что наше существование начинает зависеть от ее доброй воли или прихоти. Именно чтобы помешать этому, я всеми силами настаивал на укреплении всех твердынь обороны: во-первых, на своевременном создании военно-воздушных сил, которые превосходили бы любые другие, способные достигнуть наших берегов; во-вторых, на сплочении коллективной мощи многих стран и, в-третьих, на заключении союзов и военных конвенций, конечно, в рамках Устава, для того, чтобы собрать силы и хотя бы задержать поступательное движение этой державы. Все это оказалось тщетным. Однако народ должен знать правду. Он должен знать, что нашей обороной недопустимо пренебрегали и что она полна недостатков. Он должен знать, что мы без войны потерпели поражение, последствия которого мы будем испытывать очень долго. Он должен знать, что мы пережили ужасный этап нашей истории, когда было нарушено все равновесие Европы и когда на время западным демократиям вынесен ужасный приговор: «Тебя взвесили и нашли легковесным». И не думайте, что это конец. Это только начало расплаты. Это только первый глоток, первое предвкушение чаши горечи, которую мы будем пить год за годом, если только мы не встанем, как встарь, на защиту свободы, вновь обретя могучим усилием нравственное здоровье и воинственную энергию».