Русское командование по объективным причинам[15] не могло выполнить обещания, данного союзникам, о сосредоточении против Германии 800-тысячной армии и решительном наступлении сразу после 15-го дня мобилизации. По плану 1912 г. на Северо-Западный фронт против Германии выделялось, и то лишь к 40-му дню мобилизации, не более 450 тыс. штыков и сабель, а на 15-й день – не более 350 тыс. человек (реально было еще меньше). По условиям развертывания вооруженных сил на 15-й день мобилизации Россия могла сосредоточить одновременно против Германии и Австро-Венгрии лишь 27 пехотных и 20 кавалерийских дивизий, то есть треть всех своих сил; для переброски следующей трети требовалось еще восемь дней, последние части прибывали вплоть до ноября 1914 г.[16] Военная наука требовала ждать сосредоточения войск – в противном случае наспех атаковавшие войска оставались без второочередных частей, тяжелой артиллерии и тыловых структур. Но перспектива разгрома союзника обязывала российское руководство пожертвовать национальными интересами ради общесоюзных. И помощь союзникам по Антанте закладывалась в основу русских оперативных планов.

Соответственно, военные и моральные факторы скорейшего наступления русских войск вглубь Германии определялись следующим образом: «Каждый день ускорения имеет для наших союзников громадное значение ввиду их впечатлительности и опасения, что им одним придется долгое время вынести всю тяжесть войны… Вы не можете вообразить, какое впечатление произведет у нас (французов. – А. О.) известие, что русская армия перешла в наступление».[17]

Принятый русским Генеральным штабом план одновременного наступления против Австро-Венгрии и Германии, казалось бы, отвечал задачам нанесения решительного поражения австро-венгерским армиям и оказания быстрой и эффективной помощи Франции путем наступления в Восточной Пруссии. Но он наталкивался на непреодолимые трудности, главной из которых была недостаточность сил русской армии на начальном этапе войны. Огромный фронт, постепенность подвоза сосредотачиваемых войск при маневренных боевых действиях накладывали значительный отпечаток на первые операции русской армии. Именно недостаточность сил и недоотмобилизованность русских войск привели к поражению в Восточной Пруссии и более скромному, чем планировалось, результату в Галицийской битве.

Так, против русских войск Северо-Западного фронта, насчитывавших на бумаге 30 дивизий (реально – на треть меньше), ожидалось 16–25 германских дивизий. Фактически 16 немецких дивизий, равнявшихся по своей огневой мощи 20–22 русским и опиравшихся на выгодные оборонительные рубежи Восточной Пруссии, могли легко противодействовать наступлению 22–24 русских дивизий. На главном (Австрийском) фронте против 44–47 австро-германских дивизий могло быть выставлено максимально до 42,5 русских дивизий, к тому же с более поздними сроками готовности. При данной расстановке сил трудно было ожидать решающего успеха на обоих операционных направлениях. Но союзнический долг обязывал действовать активно.

Перед войной русская армия представлялась англо-французским союзникам неисчерпаемым резервуаром людских ресурсов, а ее натиск ассоциировался с паровым катком. Отсюда и одно из ведущих мест России в Антанте, по сути дела – важнейшего звена триумвирата Франции, России и Великобритании. Политическое и военное давление союзников на Россию осуществлялось в течение всей войны, но особенно сильно в августе 1914 г., в период обострения кризиса на англо-французском Западном фронте за всю войну. Именно интересы союзников накладывали наибольший отпечаток на все русское оперативное планирование и ход боевых действий.

Три года русская армия оттягивала на себя значительные силы противника и, как только он предпринимал серьезные действия на западе, приходила на помощь союзникам. Это дало возможность Англии и Франции мобилизовать все свои ресурсы, а США развернуть производство, мощную армию и всесторонне подготовиться для вступления в войну. Без присутствия в Антанте России была немыслима сама возможность противоборства Франции и Англии с Германией на Европейском континенте.

Все вышесказанное позволяет сделать вывод, что Россия была ключевым участником Антанты как на момент начала войны, так и в ее ходе. Ожидания союзников, а также указанный ниже вклад России в общую победу – ярчайшее тому доказательство.

Оперативное планирование сторон прошло под сильнейшим давлением плана Шлиффена для германского блока и плана Фишера для Антанты. Российское планирование (планы «А» и «Г»), австро-венгерский план «Р» и французский «План 17» в своей основе отражали это обстоятельство.

У Германии был единственный шанс выиграть войну на два фронта – использовать преимущества внутренних операционных линий, разгромить противников по частям. Иначе говоря, разгромить Францию, пользуясь разницей в сроках между французской и русской мобилизациями. Соответственно, от германских сил, изначально развертываемых на востоке (8-я армия в Восточной Пруссии), требовалось лишь держать фронт в течение 10–12 недель. Ради достижения своей главной цели внешней политики – сокрушения Франции – немцы жертвовали интересами своего австрийского союзника, который обрекался на поражение и потерю Галиции, предполагалось ими и оставление Восточной Пруссии. Исходя из экономических и политических предпосылок, Германия вести войну на истощение не могла.

Как отмечалось выше, в связи с особенностями стратегического планирования внимание русского руководства было приковано к двум театрам военных действий – восточно-прусскому и галицийскому. По сути, проводились две самостоятельные фронтовые операции – первая в интересах союзников (прежде всего Франции), вторая в собственно российских интересах.

Восточно-прусское направление (8-я германская армия против русского Северо-Западного фронта в составе 1-й и 2-й армий) было второстепенным и для России, и для Германии, но именно здесь решилась судьба мировой войны.

По срокам мобилизации Центральные державы значительно опережали Россию. Так, 8-я армия была отмобилизована уже к концу июля, а к концу первой недели августа – ландверный корпус Р. фон Войрша в Силезии. В то время проблемы, связанные с нехваткой людей, лошадей, имущества, преследовали русские войска (особенно сказались на действиях 2-й армии А. В. Самсонова).

Говоря о театре военных действий, следует отметить, что район Мазурских озер препятствовал согласованным действиям крупных войсковых масс (озера разрывали единый порядок русского развертывания на две части), нельзя не помянуть и различную колейность железных дорог противников и их густоту. Совершенно обоснованным представляется следующая характеристика восточно-прусского театра военных действий: «Восточная Пруссия по справедливости считается самым трудным театром войны в Европе. Правильнее даже считать эту провинцию целой сплошной громадной крепостью, до того сильны препятствия на этом театре как естественные, так и искусственные, возведенные немцами».[19]

Целью русских в Восточно-Прусской операции Северо-Западного фронта 4 августа – 1 сентября 1914 г. (командующий генерал от кавалерии Я. Г. Жилинский) было захватить кенигсбергский выступ и обеспечить правый фланг войск в Польше, окружить и уничтожить германские войска в Восточной Пруссии. Наступление 1-й армии планировалось севернее Мазурских озер с охватом левого фланга противника. 2-я армия должна была наступать в обход Мазурских озер с запада, чтобы разбить немецкие корпуса, развернувшиеся между Вислой и Мазурскими озерами, и воспрепятствовать отходу немцев за Вислу.