© Мультатули П. В., 2016

© ООО «Издательство «Вече», 2016

В русской истории нет государственного деятеля, который был бы столь оклеветан и не понят, как последний русский Император Николай II. В течение долгих десятилетий народ слышал в отношении своего убиенного Царя лишь глумление и ненависть. Партийные идеологи, историки, публицисты, писатели, художники, киносценаристы, режиссеры соревновались друг с другом в стремлении опорочить, очернить, принизить имя Государя. Причём речь идёт не о научных оценках Николая II, которые, конечно, могут быть разными, а именно о сознательной клевете и лживой мифологии. Парадоксально, но изверги XX столетия Ленин, Троцкий, Сталин, Гитлер, Мао Цзэдун, Пол Пот, пролившие моря человеческой крови, не вызывали такого отторжения, как убиенный со своей Семьей, добрый и милостивый Государь, кардинально улучшивший благосостояние своего народа и причисленный в конце XX в. к лику святых. Сравнивая все реальные и мнимые успехи коммунистического режима в экономике и социальной сфере с 1913 г., то есть пиком расцвета Империи, советские учебники спешили объявить Россию эпохи Николая II «слабой», «отсталой», «загнивающей». Все советское время имя убиенного Царя находилось под запретом. В ленинско-сталинское время за хранение его портрета можно было в лучшем случае отправиться в лагеря, а в худшем – быть расстрелянным. 21 января 1928 г. во время ареста отца Павла Флоренского при обыске среди его вещей была обнаружена фотография Государя. Это единственное, что было изъято сотрудниками ГПУ. На вопрос гэпэушников, как он относится к Царю, Флоренский ответил: «К Николаю II я отношусь хорошо, и мне жаль человека, который по своим намерениям был лучше других, но который имел трагическую судьбу царствования»{1}. Редкое мужество по тем временам! И. Л. Солоневич вспоминал, что один немецкий левый деятель признавался ему, что видел в 1920-х гг. в СССР портреты Государя, спрятанные в домах за иконы. Документы большевистского сыска 1922 г. подтверждают факт тайного хранения царских портретов: «В Старобельске произведенным обыском в женском монастыре было обнаружено спрятанным большое количество драгоценностей и портрет Николая II-го»{2}.

В хрущевско-брежневское за это же «деяние», хранение и тем более публичное вывешивание портрета Государя, расстрел уже не грозил, но уголовная ответственность за «антисоветскую агитацию и пропаганду» – вполне. Букинистическим и антикварным магазинам было запрещено принимать от населения открытки с Царской Семьёй, книги и журналы с ее изображениями. Власти знали, что делали. Автору этих строк приходилось общаться не с одним человеком, который свидетельствовал, что пришел к почитанию Николая II и его Семьи, и даже к Православию, после того, как увидел их лица. Внедрение в народное сознание искаженного, оболганного образа Государя было призвано легитимировать захват и нахождение у власти советско-партийной клики, оправдание совершенного ею Екатеринбургского злодеяния. Клика понимала, что возвращение подлинного образа Николая II в народное сознание грозит крушением их господству. Слишком страшна и опасна была правда о Государе для этих узурпаторов. Слишком страшен и опасен был для них подлинный образ Царя, которого они называли «слабым» и «кровавым», но почитание которого продолжало жить в народе. Слишком разителен был контраст между царской эпохой, с её процветанием и подлинной свободой, и их революционной эпохой, эпохой геноцида, голода, Гражданской войны, тотального грабежа, тюрем и концлагерей.

Но кроме этого, Николай II был ненавидим коммунистической «элитой» ещё и потому, что он был олицетворением совершенно чуждого и враждебного ей мира. Ненависть, которую испытывала и испытывает до сих пор к Николаю II значительная часть духовных, а то и прямых наследников цареубийц и палачей, не имеет никаких рациональных объяснений. Эта ненависть древняя и всеохватывающая, и не Государь является её главным объектом. Ведь его жизнь и кончина есть следствие верности Христу и подражание Его Вселенскому Подвигу. Император Николай II любил Христа Спасителя больше своей земной жизни.

Российский публицист А. Г. Жучковский пишет о причинах этого странного психологического феномена. «Ненависть к Императору – феноменальное явление, которое уже впору изучать социологии. ‹…› В этой ненависти – чистой воды инфернальщина, корчи вампира на рассвете, демонический страх перед светом, святостью Государя». Согласно А. Жучковскому, наиболее опасным является сообщество, ненавидящее Николая II не по безграмотности, а вполне сознательно. Представители этого сообщества хорошо понимают, «с чем и с кем имеют дело. Это они, сидя в петербургских салонах и заграничных кафетериях, вбрасывали лозунги “грабь награбленное” и “долой попов”, это их фараон лежит на Красной площади. Эти, как правило, из большевиков, ‹…› это международная секта, которая эволюционировала в новые формы, так что теперь многие ненавистники Императора – вполне “либералы”. Но сущность их та же, сущность безбожников и русофобов, ввергнувших нашу страну и наш народ сто лет назад в ад и ныне делающих все, чтобы русские в этом аду оставались. Потому Император, символизирующий историческую Россию, – русскую Россию, Россию Закона – им столь ненавистен»{3}.

Лживый миф о последнем Царе создавался в течение долгих десятилетий: от полупорнографических пасквилей Антона Горемыки (псевдоним С. А. Цион) «Николай II: Его личность, интимная жизнь и правление»{4}, изданного в Лондоне в разгар революции 1905 г., и масона В. П. Обнинского «Последний самодержец»{5}, изданного в Берлине, злобных клеветнических эссе всевозможных «февралистов», «профессиональных» фальсификаций академика-большевика М. Н. Покровского, всевозможных Любошей{6} и Не-Букв{7}, фальшивых дневников Вырубовой до «Агонии» Элема Климова и «23 ступеней вниз» Марка Касвинова.

Со времён Сталина в Советском Союзе была взята на вооружение ещё и тактика полного умолчания о Государе. У людей должно было создаться впечатление, что такого Царя, как Николай II, вообще не было. Например, монографии по внешней политике Императорской России начала XX в., выходившие в СССР, умудрялись обходить стороной главного её руководителя – Николая II, заменяя его министрами иностранных дел, послами, военными атташе и т. д.

Однако сегодня, помимо сознательного неприятия последнего Царя, чаще встречается непонимание его действий, которые кажутся этим людям проявлением слабости или недальновидности. Епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов), называя последнего Государя одной из «самых прекрасных фигур в истории России и в истории Русской Церкви», указывал, что «именно поэтому он обречен на непонимание и даже на вражду, но на непонимание больше. Люди не всегда могут понять, что это был за подвиг, что это был за человек. Не всегда могут понять уровень его самоотвержения. Ведь он лишился всех венцов: и венца победителя в войне, и венца великого устроителя Русской Земли, и венца церковного деятеля, всех венцов, и Царского венца, у него оказался только один венец – венец мученика. Но для Господа это был главный итог его жизни»{8}.