Ягги слушала его как заворожённая, она понимала, что это очень важно, то самое, что он сейчас говорит, вот это – меняет всё в её жизни. Но обычное восприятие пыталось протестовать. Костя с интересом и предвкушением наблюдал за ней. Ядвига вздохнула.

– Нет, нет, не пытайся следовать обыденной логике, Ягги! Прочувствуй!

– Яга, это, что Баба Яга?

– Конечно!

– Это я? Я Баба Яга? Нет, не зря мне весь день, когда ты посетил нашу библиотеку, мерещились Бабы-яги! И вот, я Баба Яга, страшная, старая, в бородавках!

– Ну, – Костя сдерживал смех, – если ты хочешь такой стать, ты можешь превратиться в неё сию же секунду. Но, честно говоря, мне не хотелось бы оказаться в постели с ммм… такой твоей ипостасью.

– Не морочь мне голову всякой сказочной ерундой, ещё расскажи, что ты Кощей Бессмертный, и я сразу тебе поверю!

– Да, я так и думал, она тебе ничего не рассказала…

– Кто? – Ягги явно устала от всех загадок и начала сердиться. – Кто и что мне должен был рассказать?

– Твоя бабушка. Она ведь тоже Баба Яга. Понимаешь? Это передаётся только через поколение. И что, ты дожила до возраста Марьиванны и не знала ничего? И когда тебе читали сказки, ты совсем ничего не чувствовала? Не может быть! Ведь в день нашей встречи – ты всё утро размышляла над этим. Не зря тебе мерещились Бабы-яги, и… ты права про Кощея.

– Хватит! У меня голова лопнет сейчас от всего этого! – Ягги подскочила от возбуждения.

– Ладно, – подозрительно быстро согласился Костя, и потянул Ягги к себе, – тогда займёмся более спокойным делом, чем пробуждение твоего разума! Помнишь? Сон разума рождает чудовищ!

Ягги попыталась возразить, но Костя так нежно поцеловал её, что все возражения улетучились.

В библиотеке, Ядвига, целый день боролась с искушением, бросить всё и пойти в спецхран. Побыть рядом, услышать «Ягги…», почувствовать его губы, но как настоящий директор, вынуждена была решать какие-то практические вопросы, с отпусками и больничным сотрудников, с предстоящей библиотечной конференцией, с задерживающимся финансированием, и множество мелких вопросиков, обычно наполняющих рабочий день.

Стоило, только на минутку, отвлечься от разговора, как взгляд Ядвиги затуманивался, и мысли тотчас неслись нестройным галопом в сторону романтики. Конечно, это была настоящая пытка, работать директором после такой ночи. Да и не только директором, неважно кем просто работать.

Хотелось впасть в анабиоз, и слушать только своё тело, свои мысли, вспоминать и переживать всё снова, от первого поцелуя, до утреннего поцелуя на пороге кабинета. Правда, иногда в это счастливое переливчатое состояние вторгались не совсем понятные и не совсем приятные мысли – про Бабу Ягу и Кощея. Но, Ягги, решила поступить, на этот раз, как настоящая женщина, она решила подумать об этом… потом, может быть завтра, если, конечно, ничто не отвлечёт.

Ещё крутилась мысль, про то, что неплохо бы позвонить бабушке, и узнать у неё про Ягишну, и прочее. Но бабушка, не любила пользоваться телефоном, а ехать к ней сейчас, бросить всё – Костю, библиотеку… нет.

Скоро отпуск, скоро Косте уезжать, нет, нет, про это тоже подумаем завтра! За целый день Костя не подал и виду, что он помнит о вчерашней ночи. Ни позвонил, ни зашёл, даже не пошёл на обед, где Ядвига надеялась увидеть его. К вечеру, немного протрезвев от любви, и бесконечного ожидания, Ядвига начала судорожно подсчитывать, сколько дней ещё осталось до конца командировки Кости. Оставалось совсем немного.

Изругав себя, за столь долгое колебание и непонятно для чего нужную гордость, Ядвига впала в уныние. Подождав, после окончания рабочего дня, полчаса, в надежде, что Костя зайдёт за ней, она разочарованная и злая пошла домой.

Домой не хотелось, она представила, как придёт в опять пустую и тёмную квартиру, будет ходить из угла в угол, в ожидании, а потом пойдёт спать. Простыни, наверняка, ещё хранят запах прошлой ночи… нет! Нет!

Она будет гулять, долго гулять, быть может, он позвонит, а если нет, то придёт поздно домой и сразу спать. А простыни, предательски пахнувшие им, она выкинет! И пусть, пусть им будет хуже. Кому, будет хуже, Ядвига предпочла не думать. Потому что, Ядвига понимала, как только она начнёт думать, сразу поймёт, какая она дура, и это, однозначно не принесёт успокоения. Так, промаявшись почти до ночи, Ядвига вернулась домой.

– Ягги, – Костя вышел из тёмных кустов. – Долго же я тебя ждал.

Ядвига, пытаясь справиться с предательским комом в горле, молчала.

– Ягги, ты боялась, что я не приду?

Она мотнула головой. Почему она всё время ощущает себя маленькой рядом с ним?

– Ягги…

Те, немногие дни, которые насчитала Ядвига, закончились даже быстрее, чем она ожидала. Она решила получить всё, всё, что можно за эти две неполные недели, как приговорённый к смерти, успеть, испробовать, насладится.

А потом, потом ей придётся жить воспоминаниями, и редкими встречами. Если они будут, эти встречи.

Подписывая командировку Кости, она, наконец, узнала его фамилию – Кощеев.

– Ах, вот почему ты решил, что ты Кощей? Надеюсь, Бессмертный?

– Ты не веришь, мне Ягги.

– Верю, верю, – усмехнулась Ядвига. – Кощей. Сказочный герой. Только в сказках это далеко не добрый персонаж. Надеюсь, так как я Баба Яга, ко мне ты будешь лоялен?

– В сказках Ягги извратили эти персонажи, но в главном, смысл, передан верно. Кощей и Яга, любили друг друга.

– Любили? – беспомощно переспросила Ядвига. – Но это только сказки.

– Всё, когда-то становиться сказками. Всё, чему люди не смогли подобрать логического объяснения, становиться сказками.

Со дня отъезда Кости прошло полгода. Ягги старалась не вспоминать, душераздирающий момент прощания, но он появлялся снова и снова во снах, в предутренних кошмарах, или в моменты особенной жалости к себе, одна, одна в этом тихом и тёмном доме.

Только ходики отстукивают минуты ожидания до следующего звонка, или до следующей встречи. И всех встреч-то набралось восемь, за полгода. В выходной, бегом, наспех, одна ночь, один день, и снова расставание.

Два человека, два города, за тысячи километров друг от друга, как это можно свести в одной точке, в точке, где к Ягги возвращалась жизнь, радость и ощущение счастья? Проживая эти сутки, Ягги напитывалась Костей, его теплом, его любовью и мудростью, чтобы хватило до следующего раза, до следующей встречи, и хранила это, спрятав от всех.

Иногда она вспоминала, что надо приехать к бабушке, расспросить её обо всём, о Бабе Яге, о Кощее, но, представив, что из-за этого она сможет пропустить встречу с Костей, отодвигала поездку к родне ещё дальше.

Бабушка, как чувствовала, молчала, ни писала, и не звонила. Иногда дед, сурово вздыхал в трубку и ворчал, влюбилась, мол, что ли, совсем про нас забыла. Полгода счастья и муки. Любви и постоянного ожидания. Ожидания. Ожидания. Чего? Про это Ягги старалась не думать, потому что если только подумать, про то, как оно дальше может сложиться, то ни чего хорошего, не надумывается. Разница в возрасте, как ни слушай Кощеевских рассуждений о душе, никуда не исчезала. А у него есть семья, большая, и какая-то, вся непростая, семья, и вряд ли они захотят иметь такую невестку. Ну вот, обещала ведь не думать про это!

Ожидание.

Осталось два дня до его приезда.

В этот раз приезжает он.

А два последних раза, к нему летала Ягги.

Он показывал ей свой Питер.

Его город совсем другой, непарадный, как обычно, он выглядит для приезжих, а домашний и уютный. Даже Зимний дворец уютный. Будто вернулась домой, туда, где жила всегда, но уехала надолго.

Неустойчивая погода, в конце зимы, то снег, то морось, куча иностранцев, они – уставшие, нагулявшиеся по улочкам, с пакетом мандаринов, голодные, сок, бежит по пальцам, и пахнет Новым годом.

А ранним утром снег большими рождественскими хлопьями, валит, валит, и нет города, нет Невы, только парящие фонари и золотые крылья сфинксов на Банковском мостике, и они, обнявшись в комнате с высокими потолками, лепниной и тяжёлыми шторами, у окна.