Часы показывали уже одиннадцать вечера, когда раздался телефонный звонок. Звонил Джереми. Не похожим на свой, взволнованным голосом он, даже не извинившись за поздний звонок, спросил:
– Лиз, ты случайно не знаешь, где Нора?
– Нет. А что случилось?
– Служанка сказала, что она уехала еще утром. А сейчас почти полночь, а ее нет, – Джереми даже немного заикался, что у него служило признаком крайнего волнения.
– А ты звонил кому-то еще?
– Да всех уже обзвонил! Никто ничего не знает. И что странно, обычно она в течение дня обязательно хоть раз звонит мне, а сегодня ни разу.
– А мобильный ее?
– Не отвечает!
Лиз бормотала какие-то успокаивающие слова, а сама думала, что Нора могла попросту сбежать, поняв, что скоро будет разоблачена. А когда положила трубку, вспомнила об утренней встрече с Норой и незнакомым мужчиной на дороге, но перезванивать Джереми не стала…
Нору нашли через два дня в Голубых горах. Что она здесь делала и с кем была – оставалось загадкой.
Ее «Ягуар» сиротливо стоял недалеко от смотровой площадки, с которой открывался изумительный, захватывающий вид на Голубые горы.
Опрос полицейскими туристов, бродящих здесь, ничего не дал. Это было неудивительно. Люди приезжали сюда ненадолго, полюбоваться видами, устроить пикничок. Они играли с детьми на детской площадке и через два-три часа уезжали обратно. Немногие спускались по крутым, головокружительным тропам вниз, бродили по лесу вдоль реки в надежде встретить диких кенгуру. Двое таких смельчаков – влюбленная парочка – и наткнулись на тело Норы, прикрытое ветками.
Полицейский вердикт был однозначен – Нору задушили. След от шнура синей змеей пересекал ее горло…
Элизабет была в растерянности. Только она выстроила линию преступления, как погибает ее основная подозреваемая.
В голове у Элизабет не было никакой стройности мыслей. Все версии рассыпались, как домики на песке. Но что-то ей говорило, что убить хотели Джереми, а не Майкла. Что-то все время ускользало от Лиз, какая-то идея, промелькнувшая однажды в ее голове…
«Завтра надо бы узнать о настоящем финансовом положении Пола», – подумала она, засыпая. Она еще сама не знала, зачем это ей нужно.
Нет, ничего не складывалось в цельную картину.
Хоскинс
Утро не предвещало ничего хорошего.
Еще накануне ему казалось, что вот она, ниточка – в руках, стоит чуть-чуть потянуть, и все станет ясно, узелок развяжется.
Но как только лучи солнца коснулись его открытого окна, будильник на телефоне пропел противным тонким голоском: «Пора просыпаться!» И все в голове забылось, спуталось. Душа требовала ясности, а значит – кофе.
Пит умел варить приличный кофе, но сейчас не хотелось никаких действий, которые в другие, более удачные моменты жизни приводили его в хорошее настроение. Хотелось глотнуть чего-то по-быстрому, потому что все мешало думать.
А по-быстрому – растворимый, кисловатый, без сахара и сливок, но не улучшающий настроение, а как бы говорящий: думай, не отвлекайся.
И он думал.
Вот и Нору, главную подозреваемую, задушили. По правде говоря, он никогда и не думал, что это она могла убить Майкла. Мотивов нет. По крайней мере, видимых. Тогда, значит, ее кто-то подставляет. Зачем тогда убили? А вот Джереми она могла бы убить. В свете открывшихся обстоятельств.
Пит поморщился. Он, человек с огромным опытом раскрытия уголовных преступлений, убийств, насилий, как-то замешкался в этой истории со смертью миллионера Майкла Боссома.
По правде сказать, история из жизни этого общества, о котором он знал только понаслышке, почему-то раздражала и выводила его из себя. Нет, не потому, что ему было до них далеко, так далеко, что не допрыгнуть. Просто он никак не мог понять – вот есть у вас все, кажется, даже больше, чем надо, больше, чем может переварить простой смертный. Нет, надо еще, больше и больше! И, чтобы достичь этого, надо совершить преступление. Да, подчас, еще и не одно.
А то, что второе преступление было совершено все тем же негодяем, что и первое, Пит не сомневался.
Итак, кому выгодна смерть Норы? Вроде, никому… Джереми ее любит, и от ее смерти ничего не выигрывает. Ведь все в семье и так принадлежит ему. Разве что, свободу…
Надо поинтересоваться, нет ли у Джереми тайной пассии, которая желала быть с ним, а он – с ней.
Любовников у Норы вроде не было… Пит прошустрил все ее окружение. Она очень любила своего сына Ника, до беспамятства. Во всем потакала…
Сначала Питу казалось, что у Норы, такой элегантной и привлекательной женщины, мог быть роман с Майклом. А что? Ведь Майкл был чересчур любвеобилен, не пропускал ни одной симпатичной женщины, попадающейся ему на пути. И Белинда, узнав, могла взревновать и расправиться с Норой… но тут, правда, другая история – Нора, жена Джереми, а он – лучший друг Майкла. Австралийцы чтут дружбу и разделяют симпатии и брак. Но может быть всякое…
Пит налил себе еще кисловато-горького напитка под названием «растворимый кофе» и написал на листке:
– Узнать, где была Белинда в день, когда погибла Нора;
– Джереми.
Инспектор Хоскинс тщательно побрился, оделся по погоде – светлая рубашка, голубые джинсы. Немного подумал и приписал на листке:
– Элизабет.
Эта чудесная девушка, умная и симпатичная, по-видимому, ведет свое расследование. Надо бы с ней поговорить. А то наломает дров!..
Пол
…Утренний прилив шумел расстроенным оркестром, прогоняя тишину.
Пол брел вдоль океана. На берегу никого, кроме него, не было, и Пол радовался тому, что встал так рано. Очень важно быть первым там, где это сегодня произойдет!
Он остановился поглядеть на волны. Они без устали набегали на берег, вылизывая песок своими тонкими, длинными языками. Не успевала одна волна отступить вглубь, как ее, ворча и пенясь, догоняла другая. Там, вдалеке, где начиналась океанская глубина, те, что отступали, схлестывались в бою с теми, что готовились напасть на берег. На месте их столкновения вверх вздымалась белая пена, и закручивалась новая волна.
И, куда хватало взора, над прибрежной полосой океана висело облако из мельчайших брызг. Волны, подступая к берегу, сначала заворачивались зеленоватым полотном, а затем посылали в наступление бурное белое войско, топчущее песок и при отступлении грабящее и уносящее с собой все, что попадалось на пути. Те волны, что были посильнее, доставали до самого обрыва, спускающегося к пляжу, и уносили все, что было на песке. Таких, сильных, было немного, примерно по одной из двадцати. Остальные достигали лишь середины желтого промежутка между берегом и океаном, и возвращались обратно, в свой зеленый лагерь, ни с чем.
«Так и люди, – подумал Пол, – не каждому удается достичь желаемого. У многих не хватает ни сил, ни ума, ни ловкости…»
Он посмотрел на ноги и с удивлением обнаружил, что одет в черные лаковые ботинки. Да, здесь они совсем не годились, на этом солнечном океанском пляже. И пиджак тоже… глупо было так вырядиться!
Пол разулся, поставил ботинки на песок рядом, снял пиджак, подумал и стал расстегивать рубашку – жарко! И вдруг его толкнула огромная волна, а его пиджак и ботинки потащила с собой. Он успел выхватить пиджак и погнался за водой, уносящей штиблеты. Но успел поймать только один, другой бесследно исчез в морской пучине.
Раздосадованный Пол стоял на берегу в мокрых брюках, с одним ботинком в руках и беспомощно глядел вслед улизнувшей волне. Через минуту он размахнулся и забросил в коварный океан и второй ботинок…
Что он здесь делает? Надо же торопиться. Там, за мысом, его ждет Анна, и он не должен явиться к ней с пустыми руками.
Пол долго шел вдоль берега. Уже закончился строй отелей, наблюдавших его утреннюю прогулку. Впереди в тумане замаячил заветный мыс. Здесь Пол уселся на песок и стал ждать. Вот оно! Очередная волна отхлынула и оставила на песке сверкающие в солнечных лучах камушки. Потрясающе! Изумруды! Вот удача!..
