Литмир - Электронная Библиотека

Холли почувствовала, как напряглось ее тело от мимолетного прикосновения. Студент не имел в виду ничего такого, но все равно это было неожиданно. Холли сразу вспомнилась фраза «Трахни первокурсницу», гудевшая в столовой, когда второкурсники оценивали новеньких. Холли покосилась на парня: что это он задумал? Но он уже отпустил ее и, запрокинув голову, залпом пил пиво из пинтовой кружки. Его кадык двигался вверх-вниз, золотистая жидкость лилась в горло, а Холли смотрела как завороженная, не в силах забыть прикосновение его пальцев.

– Иди сюда, все интересное пропустишь! – позвала ее Элисон, протянув руку – на ее ногтях был облупленный лак цвета фуксии. Холли схватилась за руку подруги и буквально прокатилась по разлитому на полу сидру, расталкивая и распихивая толпу. – Все в порядке? – спросила Элисон. Ее лицо, разрумянившееся в этой оживленной сутолоке, блестело от пота.

Холли кивнула, подавив нехорошие предчувствия и поддавшись разгоравшемуся в ней острому любопытству. Рядом затевалось что-то новое и, скорее всего, недозволенное: студенты сгрудились в дальнем углу, загораживая стол, и начали скандировать:

– Рос-ко, Рос-ко, Рос-ко!

Несколько рук синхронно барабанили по столу, и наконец толпа взорвалась оглушительными одобрительными возгласами: это был брутальный рев удовольствия от нарушения какого-то табу.

– Да черт возьми! – Роско, пошатываясь, пробился через толпу. – Мне нужно пива. – Его симпатичное широкое лицо раскраснелось, но за возбуждением Холли угадывала смущение. А может, это действовало выпитое: запрокинув голову, Роско лил в рот пиво из пинтового пластикового стакана.

– А ну, давайте Гиза! – объявил другой парень, такой же широкоплечий, как и первый. Его предложение было встречено общим радостным ревом.

– Эн-ди, Эн-ди, Эн-ди! – начали скандировать студенты.

Парня вытолкнули из толпы и затащили на стол. Он огляделся, ухмыляясь от радости, что его поддерживают друзья-регбисты. Кругом были одни участники местной команды регби – Холли поняла это по эмблемам на футболках с гербом колледжа.

– Эн-ди, Эн-ди, Эн-ди!

Энди лег на стол лицом вверх.

– Давай, парень!

Холли наблюдала сначала с интересом, затем растерянно и, наконец, с ужасом, как другой парень из команды регбистов спустил джинсы и трусы и встал на четвереньки над хохочущим Энди.

– Солсбери! – поднялся рев.

Третий парень поднялся на скамью с пинтой пива и начал лить его на голую задницу Солсбери, откуда все стекало в рот Энди.

– Эн-ди, Эн-ди, Эн-ди, – ритмичный стук по столу почти заглушил скандирование, но вскоре раздался торжествующий рев: Энди с трудом поднялся, отплевываясь пивом и требуя себе еще пинту, а полуголый Солсбери, спрыгнув со стола, натягивал трусы и джинсы.

– Черт! – Энди выплюнул чуть не половину пива. – Гадость какая!

– Еще кто выпить желает? – Заводила, ливший пиво, огляделся вокруг, и, к недоумению Холли, следующий регбист, выпятив грудь и виляя бедрами, как ковбой перед дуэлью, занял место Солсбери.

– Что они делают? Зачем они это вытворяют? – вырвалось у Холли. Она проводила взглядом побагровевшего Энди, которого дружеским захватом за шею приятели тащили к бару, хлопая по спине.

– Это анальная пьянка! – прокричала Элисон ей в ухо. – Регбисты развлекаются!

– Что?!

– Я точно знаю. Тот, который сейчас стоит, – стипендиат, я видела его мантию в столовой. Должно быть, очень способный. – Элисон приподняла брови и снова повернулась к столу.

Холли смотрела на парня, о котором говорила Эли: он возвышался над другими игроками, одной рукой наклонив пластиковый стакан с пивом, а другую уперев в бок, как фермер, представляющий на выставке свою лучшую скотину. Его лицо над толстой шеей казалось благодушным, темные глаза блестели под мокрой от пота длинной челкой, за приоткрытыми розовыми губами виднелись превосходные зубы. Вылив янтарное пиво, он закинул голову назад и испустил ликующий рев.

Разочарование страшной тяжестью давило в груди, как физическая боль. И это самые светлые головы поколения? Холли казалось, что в Оксфорде можно говорить о философии или политике и она наконец разразится гневной тирадой против правительства Мейджора, а тут приходится смотреть, как широкоплечие парни с тягучим акцентом лакают пиво с задниц друг друга!

– С ума сойти, да? – Элисон широко улыбнулась подруге, весело округлив глаза. Казалось, она не испытывала никакого отвращения. Скорее, ее интриговал этот аспект студенческой жизни.

Тут Холли спохватилась, что Энди, второй из регбистов, принимавших участие в забаве, стоит рядом с ней. Выбравшись из толчеи, он всячески старался стушеваться, слиться с толпой. Ссутулив мощные плечи, будто желая стать незаметнее, он целенаправленно наливался пивом, глядя в никуда. Перехватив его взгляд, Холли попыталась без слов выразить ему свое сочувствие. Энди отвел глаза, но она заметила, что он мгновенно залился краской.

Глава 9

Холли

Осень 1992 года

Сидевшая в просторном кресле Софи Гринуэй подобрала под себя ноги и, оторвавшись от сочинения, которое читала вслух, улыбнулась доктору Говарду Блэкберну, известному специалисту по средневековой английской литературе.

Шла вторая неделя осеннего триместра. Холли следила, как их куратор неотрывно смотрит на Софи, ловя легкие движения ее стройных ног в плотных черных колготках. Она томно скрещивала ноги, то изящно забиралась на сиденье кресла, подгибая ноги под себя. В будни Софи ходила в облегающем спортивном комбинезоне – стандартном темно-синем с голубым, подчеркивая свою принадлежность к первой восьмерке гребной команды колледжа. Но для занятий с Говардом делалось исключение, и в ход шли короткие юбки из шотландки, лоферы и плотные колготки.

Софи читала сочинение о куртуазной любви по «Сэру Гавейну и Зеленому Рыцарю». Концепция любви без физической близости, преклонение на расстоянии, уничижение себя ради служения прекрасной даме, страх навлечь на себя ее презрение или неудовольствие – и все это ради того, чтобы доказать свое рыцарство, истинное благородство и отвагу.

Сочинение Софи не содержало каких-то откровений – Холли не услышала ничего нового, чего не было в методичках «Йорк ноутс», которые она тоже пролистала, прежде чем обратиться к К. С. Льюису и Э. К. Спирингу, – да и стиль оставлял желать лучшего. Сочинение состояло из азбучных истин – такое, как позже узнала Холли, называют бета-минусом. Но все это было неважно, важнее было то, что шесть столетий назад благородные рыцари как один падали бы к ногам Софи. Если Холли в ту эпоху судьба сулила быть крестьянкой, Софи бы милостиво принимала или отвергала куртуазную любовь.

Софи снова положила ногу на ногу. Холли просто глаз отвести от нее не могла. Элисон тоже хорошенькая, но в Софи было что-то еще, будто ее красота – результат совершенствования многих поколений или же ее предков специально обучали так выглядеть. В Софи чувствовалась принадлежность к определенному классу: стройные даже в бедрах ноги, аристократически тонкая кость, изящно изогнутые брови, густые темные волосы, которыми, к раздражению Холли, Софи умело играла, отбрасывая их то вправо, то влево. Глаза у нее были ярко-синие и такие большие, что Софи могла без усилий притвориться – вот как сейчас – наивной или непонимающей. Если бы Холли предложили подобрать самый точный эпитет для описания Софи, она бы сказала: «Высший класс», – но это выражение из отцовского лексикона было бессильно передать всю уникальность Софи.

Холли считала несуразным, что их с Софи сделали мини-группой на весь семестр, при том что английскую литературу в колледже Шрусбери изучали семеро студентов. Девушки разбирали средневековые произведения с доктором Блэкберном, а затем их ждал англосаксонский перевод. У Говарда Холли чувствовала себя неловко. Ее ботинки «Доктор Мартинс» крепко упирались в ковер между двумя стопками книг, шатких, как все книжные пирамиды, загромождавшие кофейные столики и втиснутые на закрывавшие стену стеллажи. Холли села поглубже в кресло, обитое вытертым бархатом, и погладила мягкую обивку. Взгляд ее метнулся с книг на огромные открытые окна, выходившие во двор – пылинки плавали в солнечном свете, – и снова на преподавателя, загадочно улыбавшегося, пока Софи то так, то эдак скрещивала изящные ноги.

15
{"b":"612042","o":1}