Annotation

Рассказ повествует о женщине, которая имеет необыкновенный дар - читать судьбы других людей по линиям на их ладонях, однако этот дар тяготит её и приносит лишь неприятности.

Нифонтова Юлия Анатольевна

Нифонтова Юлия Анатольевна

Колдун из подземелья

"Блииин! Она! Снова она!" - Аня с тоской смотрела в окно, наблюдая, как на школьном крыльце топчется невысокая женщина, одетая нелепо и словно с чужого плеча. "Вот же позорище! - в отчаянии Аня уронила голову на свой учительский стол так резко, что больно стукнулась лбом, - Ученики же смотрят. Коллеги уже косятся. Ну, сколько ж можно-то!" И хотя Аня никак не могла запомнить имя женщины, она отлично знала, для чего та частенько поджидает её после уроков.

Вот стоит лишь попасть в её поле зрения, как эта скромница в обносках встрепенётся, кинется на шею, словно к родной матери, и начнёт безостановочно причитать, рыдать, умолять, заглядывая в глаза. Видеть это почерневшее от горя лицо, слышать бесконечные вопросы о том, выживет ли её тяжело больной сынишка или нет, было Ане уже совершенно невыносимо. Она знала, что мальчик обречён. Об этом ясно свидетельствовали траурные линии на ладонях женщины, но признаться в этом, обезумевшей от горя матери, Аня была не в силах.

В последнее время необъяснимый жутковатый талант хироманта приносил Ане всё больше и больше тревог и горестных разочарований. Она и сама не заметила, как из застольного развлечения и потехи, гадание по руке превратилось в тяжкое бремя. И когда только вездесущее сарафанное радио успело разнести слухи о необыкновенном даре далеко за пределы родного города? Откуда узнали о ней все эти многочисленные "ходоки" из соседних областей и даже столичные звёзды, оставалось только догадываться.

Общаться с некоторыми из страждущих было иной раз неприятно, а порой даже опасно. Многие толстосумы, например, почему-то считали, что Аня может не только прочитать их жизнь по ладони, но ещё и как-то исправить. На прошлой неделе её вообще выкрали из школы самым бесцеремонным образом. И кто бы вы думали? Не зарвавшиеся от шальных денег братки с ожиревшими загривками, не осатанелые от вседозволенности властные мужи, не наркоманы с отмороженными глазами, а прекрасные хрупкие девушки, будто отштампованные по образцу куклы Барби.

Яркая стайка девах вызвала Аню прямо с последнего урока, благо класс писал сочинение, и звонок должен был прозвенеть с минуты на минуту:

- Привет, мы от Викуси.

Затем на обескураженную Аню обильно посыпались искусственные улыбки и дежурные поцелуйчики. Подружки нежно защебетали о том, что в неких загородных апартаментах стынет шампанское, и что уже пора - труба зовёт, да и приключения не за горами, и т.д. Не успела Аня очнуться от наведённого дурмана Аня, как дорогой автомобиль умчал её от места работы и привычных забот. Отрезвления не наступило и после того, как они оказались в шикарном коттедже элитного пригородного посёлка. Аню словно затянуло в волшебный туман беззаботной жизни, где нет запретов и ограничений. Ей даже почудилось, что и она тоже такая же яркая, богатая, свободная и живёт какой-то совершенно другой чудесной жизнью, как все эти прекрасные девушки, напоминающие биороботов из фантастического блокбастера.

Кто такая была та мифическая Викуся, да и все эти расфуфыренные девицы так и осталось невыясненным. Каждую точёную Барбию (эдак в раннем детстве обзывала американскую куклу Анина дочурка) можно было отнести как в разряд жён олигархов (равно криминальных авторитетов), так и к прекрасным представительницам золотой молодёжи местного разлива.

Однако причина столь жгучего интереса к скромной Аниной персоне была ясна изначально. По-быстрому накачав гостью шипучим вином, девицы стали наперебой совать ей под нос свои ладошки. Алкоголь всегда помогал гадалке моментально погружаться в нужное состояние. "И понеслось!" - как любила говорить Аня. - "Дверца открылась!". Густонасыщенное знание о том, что было-есть-будет, словно непомерно тяжкий груз, рухнуло прямиком в бедную Анину голову, и она, впав в мистический транс, едва успевала проговаривать выскакивающие из подсознания сведения.

Видимо, то, о чём рассказывала Аня, было столь точно и правдиво, что девушки, изначально чуть не передравшись за право первой услышать предсказание, быстро смекнули, что не пристало выкладывать столь интимные подробности на всеобщее обозрение. Быстро организовав очередь, они решались подходить по одной и то лишь после разрешения. Слава Богу, что после сеанса Аня мало что помнила из сказанного, иначе отравилась бы чужими тайнами самого омерзительного свойства и давно бы потеряла веру в человечество. После пытки девичьим прошлым и будущим обессиленную Аню отправили домой на такси. Девушки, потрясённые услышанным, заметно подрастеряли недавний кураж. Но не меньше поразило их и то, что вещунья наотрез отказалась брать плату за своё искусство.

Наутро в Анину квартиру занесли презенты: огромную корзину цветов, ящик коллекционного шампанского и толстенный фолиант "Курс хиромантии". "И где только эти дурёхи достали столь редкий учебник "Национальной академии хиромантии" Монреаля, да ещё в русском переводе? - недоумевала Аня, - Да и на фига он мне сдался? Им же не объяснить, что линии и бугорки на ладонях да разгадывание хитросплетений чёрточек на коже - это лишь изначальный пинкод, некий ключ от той самой заветной "дверцы". А уж когда она откроется, то знание польётся полноводной рекой, что протекает по бескрайней Вселенной и, нет той реке ни начала, ни конца... и нет этому объяснения...".

Аня горько усмехнулась, припоминая своё недавнее приключение и то, какой горький привкус оно оставило. Вспомнила, как смотрела на неё заплаканная дочка, как тихонько дёргала за рукав, да так и не дождалась ласки и внимания от отяжелевшей и безразличной ко всему родительницы. С каким укором и затаённой болью глянула на пьяную внучку бабушка, но лишь поджала губы и молча скрылась, будто убегала от какого-то страшного непотребного зрелища.

Однако сколько не оттягивай неприятный момент, а пора было выдвигаться с опостылевшей работы - в условленном месте уже поджидала Аню верная-любимая-единственная подруга ещё с детсадовских времён - Яночка. Выглянув из школьных дверей, Аня не увидела скорбного силуэта просительницы, и душа её возликовала. Но не тут-то было! Не успела девушка сделать и десятка шагов, как та вылетела из-за угла здания и набросилась на Аню, словно оголодавшая кошка на мышь, которую долго подстерегала в засаде:

- Аннапална! Аннапална! Посмотрите, пожалуйста! Ну, одну всего секундочку! Может, что-то изменилось вот сейчас?! - взахлёб лепетала женщина, пытаясь поднести ладони к Аниным глазам.

- Нет, не вижу никаких изменений, - упорно отворачивалась Аня, желая поскорее отделаться от женщины.

- Да вы получче, получче посмотрите! Вы ж и не глянули даже как следывает! Я ж к вам два часа на перекладных из Лавренёвки летела сломя голову. Ведь вчерась дохтор сказал, что полегчало мальчику-то моему!

Аня с интересом взглянула на ладонь женщины, но в ту же секунду опустила глаза. Снова она наткнулась на чёткие знаки близкой и неминуемой смерти ребёнка. Но, как и ранее, язык не поворачивался сказать об этом обезумевшей от горя матери.

"Эх, пусть меня лучше считают плохой гадалкой" - с горечью вздохнула Аня, решившись на ложь:

- Да, действительно, вот тут небольшое улучшение наметилось... но пока сложно что-то определённое сказать, - прошелестев это одними губами, Аня потупилась и густо покраснела, что вовсе не смутило несчастную.

- Ой, да спасибо ж вам! Огроменное какое спасибо-то вам! На-ка, родненькая, возьми-ка! - женщина стала суетливо открывать старенький засаленный гомонок, из таких, какие остались только у совсем древних деревенских бабушек.