Зульфагар, у которого в голове проскочила мысль о возможном взрыве, вдруг почувствовал какое-то беспокойство… На дверцу, за ручку которой взялся Муса, навалился тот самый генерал, с выстрела в которого началось побоище. По безжизненно свесившейся загорелой руке, на которой ярко блестели крупные часы, причудливыми узорами стекала капающая из пробитой головы алая кровь…

И Шанияз вдруг понял, что сейчас произойдет. Не предположил, не засомневался, не заподозрил, а именно понял.

– Стой! – заорал он, останавливаясь и хватаясь за корявый ствол низкорослого колючего деревца. – Стой, Муса!..

Однако Муса уже начал движение и остановиться не успел. Он, всем телом поворачиваясь в сторону голоса, уже повернул ручку дверцы и потянул ее на себя.

Несмотря на большое расстояние, на потрескивание, доносящееся от горящего в стороне «газона», на часто щелкающие у него внутри рвущиеся патроны, на громкий говор боевиков, Шанияз отчетливо услышал щелчок чеки гранаты и шипение порохового замедлителя. На столь значительном расстоянии услышать такое невозможно – это было лишь его воображение, основанное на опыте и едва ли не на зверином чутье, которым он всегда предчувствовал опасность.

Во всяком случае, стоявшие вокруг машины боевики услышали эти звуки не все. Хотя кто-то и попытался рвануться в сторону, было уже поздно…

Дверца распахнулась. Генерал вывалился в открывшийся проем. А вслед ему изнутри рванул взрыв.

Сначала сработала одна граната. Потом сразу несколько. Потом сдетонировали бензобак и канистры с бензином. Потом раздалось еще несколько взрывов…

Шанияз почувствовал, как его в лицо жарко толкнула упругая горячая волна. Вокруг густо и звонко цокали о камни осколки гранат, рваные ошметки корпуса «уазика»; некоторые из них горели. Неподалеку грохнулась и скользнула вниз по склону искореженная дверца машины; в ее ручку намертво вцепилась оторванная человеческая ладонь… Однако командир отряда боевиков не обращал на это внимания. Целое мгновение он смотрел на тугие жгуты пламени, охватившие искореженный остов машины, и на разбросанные вокруг тела людей.

Как все нелепо получилось…

Впрочем, в растерянности Хамлаев находился недолго – он был человеком действия, к тому же попадать в самые неожиданные передряги ему было не впервой. Потому его замешательство просто не могло быть слишком продолжительным.

Зульфагар отшвырнул в сторону ставший ненужным автомат, в несколько скачков спустился на дорогу и бросился к оказавшемуся ближе всего телу лежавшего на земле человека. От полыхающей машины нестерпимо несло жаром. Затрещали волосы… Хамлаев хотел натянуть на голову куртку, однако сделать это не удалось – мешала плотно подогнанная к телу «разгрузка», которой он так гордился. Тогда он закрыл лицо локтем и сделал еще несколько шагов. Схватил лежавшего на земле за шиворот и поволок прочь, подальше от разлившегося и полыхающего на земле бензина.

Нет, это бесполезно. В одиночку тут не справишься. Неужели все погибли?..

Хамлаев огляделся. По противоположному склону к нему спешили Каландар с напарником. Все правильно – по плану боя они должны были страховать остальных, на всякий случай оставаясь наверху.

– Я пытался их остановить… – глухо сказал Шанияз.

– Я видел, – подтвердил Каландар. И прагматично добавил: – Сматываться надо.

– Надо, – согласился Зульфагар, доставая «дальнобойную» рацию. – Но и наших так не бросишь же… – кивнул он на разбросанные тела.

Они лежали в разных позах, на разном расстоянии от полыхающих останков «уазика». Никто не шевелился – даже если кто-то из ребят уцелел от взрыва, того добил жар. Их души сейчас мчались в рай. Однако это не утешало…

Хамлаев включил рацию.

– «Колеса»! – вызвал он.

– Есть.

– Пулей сюда!

– Понято… Там у вас все нормально?

– Приедешь – сам увидишь, – раздраженно оборвал Хамлаев подчиненного.

Тот понял, что командир чем-то недоволен, больше ничего спрашивать не стал.

– Мы быстро, – торопливо проговорил водитель и отключился.

– Меня дождитесь! – подхватил разговор в эфире запыхавшийся голос Арсена. – Я скоро буду. У меня мотоцикл накрылся, так я его бросил и бегом…

– Ладно, – буркнул Шанияз.

Мотоцикл у него накрылся, видите ли… Денек сегодня – все одно к одному… Тут его лишняя пара рук сейчас во как нужна была бы. Хотя… Что тут сейчас сделаешь?

Нужно ждать, пока пламя хоть немного ослабеет… Вот машины нужны – там огнетушители… Да и убитых погрузить…

А бросать погибших тут никак нельзя.

По шариату человек, умерший днем, должен быть похоронен до захода солнца. Понятно, война может внести какие-то коррективы в соблюдение этих законов, однако как бы то ни было, бросать тела ребят нельзя. По тому же шариату человек, который не смог вынести с поля боя труп товарища, автоматически становится кровным врагом для всей родни павшего.

Впрочем, это последнее обстоятельство Шанияза Хамлаева сейчас волновало меньше всего – он о нем даже не подумал. Просто знал, что убитых надо вывезти. Любой солдат, когда идет в бой, должен быть уверен: товарищи, что бы с ним ни случилось, его не бросят – тогда он воюет смелее.

Пламя начало немного ослабевать – бензин и брезент выгорают достаточно быстро, лишь скаты продолжали дымить по-прежнему жарко и чадно.

– Ну где эти шайтановы водилы?! – зло проговорил Каландар, который тоже попытался подбежать к самой машине, чтобы оттащить чье-то обуглившееся тело, однако не выдержал раскаленного воздуха и отскочил обратно. – Вечно отсиживаются в безопасности, а когда нужно, их не дождешься…

Шанияз не ответил. Торопливо разлепляя «липучки» «разгрузки» и стаскивая с себя этот жилет со множеством кармашков для магазинов и гранат, чтобы он не мешал выносить убитых, Зульфагар лихорадочно думал о том, как действовать дальше, что предпринять в первую очередь.

Вырвавшийся из боя УАЗ уже, скорее всего, доехал до ближайшего блокпоста. Даже если не доехал, вот-вот будет там. Кроме того, у кого-нибудь из тех, кто находился в машине, могла оказаться рация. И даже если сделать поправку на то, что горы создают множество зон радионевидимости, нет сомнения, что у гяуров уже поднялась или вот-вот поднимется тревога. В любом случае приходится исходить из самого неблагоприятного варианта развития ситуации… Неверные и ради заштатной хозяйственной команды направили бы сюда подмогу. Ну а из-за этой группы генералов шум пойдет – ого-го-го какой.

Следовательно, даже если сделать скидку на извечное русское разгильдяйство, скорее всего сюда очень скоро прилетят «вертушки» и примчится бронегруппа.

Спасаться нужно, Зульфагар, срочно спасаться! – со всей очевидностью осознал Хамлаев. Он едва не кожей ощущал приближение опасности – она словно бы материализовалась, как бы сгущалась вокруг «мстителей ислама». Шанияз словно наяву слышал, как где-то в гарнизонах гяуров затрещали сигналы тревоги, как запели, зазвенели, заверещали зуммеры телефонов, как завыли сирены, как затопали тяжелые ботинки по направлению к боевой технике.

Да, рассуждал Хамлаев, доставая из кармана вязаную шапочку, похоже, им, остаткам диверсионной группы, отсюда не уйти. Никак не уйти… Если только не применить какую-нибудь хитрость. Но какую?.. После столь нелепой трагедии все предварительные планы-задумки полетели к чертовой матери. Хитрость… Что-то надо срочно придумать.

Похоже, выход оставался только один. Поняв это, Шанияз почувствовал, что у него по душе словно потянуло морозцем. Обмануть неверного грехом не считается и в мирной жизни. А уж на войне… Однако, сейчас, похоже, придется обмануть не только и даже не столько врага… Ну да тут ничего не поделаешь – каждый умирает в одиночку, пытался себя успокоить Шанияз.

…Наконец-то! Из-за холма вылетели два «внедорожника» «Хаммер» с «кенгурятниками» перед радиаторами и с предусмотрительно снятыми тентами. И оба тут же резко остановились – водители не могли предположить, что перед ними откроется такое зрелище.