В девичестве Ксюша Пашко сильно комплексовала по поводу своих невыдающихся форм. В период кормления дочурки ее груди налились и приобрели аппетитные очертания, бедра тоже раздались. При встрече мужчины никак не могли решить, куда им пялиться – на Ксюшины ягодицы или бюст?

Постоянных, «долгоиграющих» любовников она не заводила, ограничиваясь случайными, ни к чему не обязывающими связями. То командировка, то корпоратив, то встреча одноклассников. Ксюша бы и рада была сохранять верность мужу, но как-то не очень получалось. Виной тому были ее отзывчивая, эмоциональная натура и свойство сильно пьянеть от пары бокалов шампанского или сухого вина.

И однажды мужу надоело. Серым пасмурным утром Ксюша проснулась в квартире одна. Это было особенное одиночество. Квартира опустела по-настоящему. Ни звука, ни намека на чье-то присутствие.

Пройдясь по комнатам, Ксюша вернулась в спальню и упала на кровать, зарывшись лицом в подушку. Вадим и Лилечка исчезли. Исчезла и большая часть их вещей. Они бросили Ксюшу, и она сама была виновата во всем, никудышная мать, неверная жена.

Приведя себя в порядок, она взяла телефон и позвонила родителям Вадима. Это было единственное место, где он мог находиться, потому что Лиля в садик не ходила и оставить ее можно было только с дедушкой и бабушкой.

– Здравствуйте, мама, – сказала Ксюша, стараясь не допустить в голосе истерические, отчаянные нотки.

– Я больше тебе не мама, – послышалось в ответ. – Зови меня Юлией Александровной, как прежде.

– Юлия Александровна, – послушно повторила Ксюша. – Мои у вас?

– Кто твои?

– Вадик… Лилечка…

– Они больше не твои, – отрезала свекровь. – Зачем шалавам семья?

Ксюше словно кипятком в лицо плеснули. Она несколько раз открывала рот, не зная, что сказать. Вчерашний вечер вспомнился с пугающей ясностью, как если бы прожектор на грязную кучу навели. День рождения у сотрудницы закончился постыдно. Опять перебрала, произносила какие-то дурацкие тосты, позволяла за собой активно ухаживать какому-то хмырю из лицензионного отдела. Он вызвался отвезти ее домой, долго тискал на заднем сиденье такси, но, к счастью, Ксюшу начало тошнить, и она была оставлена в покое.

Вадим ждал ее в кухне, сидя перед чашкой остывшего чая.

– Что на этот раз? – спросил он негромко.

– Вадик, так получилось…

– Тише, пожалуйста. Лиля спит.

Понизив голос, Ксюша, как могла, объяснила причины своего позднего возвращения.

– То же самое я слышал на Рождество, – сказал Вадим, терпеливо выслушав жену. – Тогда ты пообещала мне, что больше никаких застолий.

– Так получилось, – удрученно пробормотала она.

– Я больше не могу тебе доверять, Оксана. И дочь не могу тебе доверить. Нужно что-то менять. Кардинально.

– Я исправлюсь, – заученно сказала Ксюша.

Хмель всё еще кружил ей голову, не позволяя связно мыслить и адекватно воспринимать ситуацию. Ей хотелось поскорее закончить этот нудный разговор и завалиться спать. Вадим не позволил.

– Для начала ты уволишься со своей работы и устроишься в нормальное место, – сказал он тоном человека, давно принявшего некое единственное верное для себя решение. – Потом посмотрим на твое поведение.

– Нет, – быстро произнесла Ксюша.

Она работала демонстратором в фирменном автосалоне «Мерседес». В обязанности двух одинаково высоких и длинноногих девушек входило встречать клиентов ослепительными улыбками, угощать их кофе и повыше задирать юбчонки, усаживаясь на сиденье осматриваемого автомобиля. Эта работа полностью устраивала Ксюшу. Здесь она постоянно находилась в центре внимания. Девушка обожала выслушивать комплименты, ловить восхищенные взгляды мужчин, ей нравилась сияющая, богатая атмосфера, в которой она чувствовала себя как рыба в воде. И вдруг отказаться от всего этого? Чего ради?

– Чего ради? – произнесла Ксюша вслух. Ей, несмотря на опьянение, становилось все неуютнее под испытывающим взглядом Вадима.

– Ради дочки, – ответил он, подумав. – Ради меня. Ради всех нас.

– Тогда, может быть, сначала тебе сменить профессию, милый? Я зарабатываю в три раза больше тебя. Если я уйду из салона, то на что мы будем жить? На твою нищенскую зарплату?

Кончик носа и скулы Вадима побелели.

– Нам хватит, – сказал он.

– Тебе – возможно, – заявила Ксюша. – Но не мне. Знаешь, сколько мои сапоги стоят? А шуба?

– Тогда выбирай. – Он встал. – Между мной и сапогами с шубами.

Она медленно покачала головой.

– Мне не нужно выбирать.

Вадим обернулся через плечо.

– Значит, ты уже решила?

– Да, – утвердительно тряхнула волосами Ксюша.

– Что же?

– Я с работы не рассчитаюсь, пока ты не подашь пример.

– Я летчик, – сказал Вадим. – Мне без неба нельзя.

– А я женщина. Красивая, между прочим. И я не намерена вести нищенское существование.

– Эх ты, Ксюша, юбочка из плюша. Ладно, будем считать, что мы всё обсудили и пришли к совместному решению.

Вадим вышел, прикрыв за собой дверь. Она выждала, пока он устроится на диване в гостиной и прокралась в спальню, где забылась тяжелым пьяным сном…

А теперь она с пересохшим горлом и тяжелой головой сидела на холодном стуле в одних трусах и выслушивала оскорбления свекрови по телефону.

– Шалава? – переспросила она. – Это вам Вадим нажаловался?

– Мой сын никогда не жалуется, – холодно возразила Юлия Александровна. – Я сама вижу, что у вас происходит. Да иногда добрые люди подсказывают.

Кровь отхлынула от пылающего Ксюшиного лица.

– Так вы сплетни слушаете? Вам сплетницы дороже родной невестки?

– Никакая ты мне не родная.

После этой фразы трубку, надо полагать, прикрыли ладонью. Некоторое время до Ксюши доносились приглушенные голоса, а потом она услышала отчетливый и очень спокойный голос Вадима:

– Здравствуй, Оксана. Мы вчера обо всем договорились. Ты уходишь из своего салона, и мы вместе пробуем исправить то, что ты успела разрушить. Нет – оставайся одна.

– Лиля… – пролепетала она, как утопающий, хватающийся за соломинку.

– Лиля остается со мной, – отрезал он.

– Я не позволю… Я мать…

Ксюша бормотала эти слова, понимая в глубине души, что она не готова забрать дочь и приобрести статус матери-одиночки. Ведь тогда придется жертвовать собой и своим личным временем, чтобы отводить Лилю в садик и забирать ее оттуда, готовить, стирать, решать сотни бытовых проблем, которые Ксюша решать не привыкла и не хотела. До сих пор дочкой занимался в основном Вадим и его родители. Несмотря на занятость на службе, он всегда находил такую возможность, а кроме того, успевал покупать продукты, готовить, платить за квартиру. Чахлый материнский инстинкт Ксюши полностью компенсировался чувством отцовского долга у Вадима. Для того чтобы изменить это, нужно было полностью измениться самой, а к этому Ксюша была не готова – ни тогда, ни теперь.

Когда она выбралась из машины, велосипедист в шлеме подъехал ближе и сделал вид, будто возится с соскочившей цепью. Возле зеленого микроавтобуса уже поджидали двое – молодой мужчина в розовых очках и лысый крепыш в мешковатых джинсах. Беседуя, они стояли таким образом, чтобы не выпускать Ксюшу из виду.

Она и не пряталась.

Обойдя «Вольво», она открыла переднюю дверцу с другой стороны и вытащила оттуда черную сумку с длинной ручкой.

Велосипедист прислонил свою спортивную колесницу к уличному столбу и направился в ее сторону. Двое его напарников прекратили беседу и разошлись на несколько шагов, увеличивая сектор охвата. Из них был вооружен только один, судя по просторной куртке, парень в веселеньких розовых очках.

У Ксюши засосало под ложечкой и всё внутри похолодело, хотя она знала, что бандит откроет огонь только в случае крайней необходимости. Место было слишком многолюдное. На этом и строился ее расчет.

Она с трудом оторвала сумку от брусчатки и принялась неловко забрасывать ее на плечо, стоя вполоборота к велосипедисту. Воровато оглянувшись, тот бросился к ней.