Ферн часто плакала, боялась, переживала. И не она одна. Возмущение и скорбь переполняли всех. Смерть обрела лицо, и в старшеклассниках Ханна-Лейк страх смешивался с негодованием: это был их выпускной год! Это должно было стать лучшим временем в их жизни! Они не хотели бояться.

– Почему жизнь не похожа на мои книги? – жаловалась Ферн, пытаясь уместить на своих хрупких плечах два рюкзака – свой и Бейли, когда они вышли из школы. – Там главные герои никогда не умирают. Если бы они умерли, то история была бы безнадежно испорчена или вовсе оборвалась бы.

– Каждый человек для кого-то главный герой, – стал рассуждать Бейли, прокладывая себе дорогу к ближайшему выходу сквозь переполненный коридор; был ноябрьский вечер. – В жизни нет второстепенных персонажей. Представь, каково было Эмброузу смотреть новости в классе мистера Хилди? Для нас его мама, может, и не самый важный персонаж в истории, но не для него.

Ферн покачала головой, погружаясь в тяжелые воспоминания. Никто из них и представить себе не мог до поры, насколько сильно тот день повлиял на Эмброуза. Он вел себя так сдержанно и спокойно, набирая мамин номер. Никто и предположить не мог. Мистер Шин нашел его в спортзале спустя пять часов после того, как рухнули башни. Остальные уже давным-давно разошлись по домам.

– Я не могу дозвониться до нее, – прошептал Эмброуз. Казалось, если он повысит голос, то потеряет самообладание. – Что мне делать? Она работала в Северной башне. Башни больше нет. Что, если и ее больше нет?

– Твой отец, должно быть, волнуется. Ты говорил с ним?

– Нет. Он, наверное, тоже места себе не находит. Делает вид, что больше не любит ее. Но это не так. Я не хочу говорить с ним, пока не узнаю, что с ней все в порядке.

Мистер Шин присел (рядом с Эмброузом он казался коротышкой) и приобнял его, готовый просидеть здесь с ним столько, сколько нужно. Тренер завел разговор на отвлеченные темы: о предстоящем сезоне, о соперниках в весовой категории Эмброуза, о сильных сторонах команд в их округе. Они обсуждали что-то незначительное, вроде стратегий других ребят из их команды, и время шло быстрее. Эмброуз отлично держал себя в руках. Неожиданно громко зазвонил телефон, заставив и его, и мистера Шина вздрогнуть и зашарить по карманам.

– Сынок? – голос из трубки звучал достаточно громко, и тренер все слышал, его сердце сжалось от страха. – С ней все в порядке, Броузи. Все хорошо. Она едет к нам.

Эмброуз попытался что-то сказать, поблагодарить отца за хорошую новость, но не смог. Встав, он передал трубку тренеру. Сделав всего пару шагов, снова сел. Майк Шин сказал Эллиоту, что они уже собирались домой, положил трубку и обнял за плечи своего звездного борца. Эмброуз не плакал, но его трясло, словно в лихорадке или каком-то приступе, и Майк всерьез забеспокоился, что этот стресс отразится на его здоровье. Когда Эмброуза отпустило, они с тренером покинули комнату, выключив свет и оставив за дверью трагические события мучительного дня.

– Мой отец переживает за Эмброуза, – признался Бейли. – Говорит, что он изменился, потерял концентрацию. Я тоже заметил, что, хоть он и выкладывается на тренировках как прежде, с ним что-то не так.

– Сезон ведь только начался, – попробовала защитить Эмброуза Ферн, хоть в этом и не было необходимости: у Эмброуза Янга не было более преданного фаната, чем Бейли Шин.

– С одиннадцатого сентября прошло уже два месяца, Ферн. А он все никак не оправится.

Ферн посмотрела на серое небо, тяжело нависшее над их головами, неспокойное в преддверии обещанной грозы. Облака сбивались в плотные тучи, ветер усиливался. Ждать осталось недолго.

– Как и все мы, Бейли. И я не думаю, что когда-либо оправимся.

Ферн по-детски сморщила нос и взглянула на Риту: лицо подруги сияло надеждой. Конечно, Ферн была не единственной, кому нравился Эмброуз. Вероятно, из-за его постоянных тренировок, разъездов и соревнований у него было не так уж много девушек. Но эта неуловимость делала Эмброуза еще более завидной добычей, и Рита решила попытать счастья. Она показала Ферн записку – розовый лист бумаги с кучей сердечек, обильно надушенный парфюмом.

– М-м-м… да, сойдет. Но тебе не хочется написать что-то более оригинальное?

Рита растерянно пожала плечами:

– Я просто хочу ему понравиться.

– Но ты ведь написала ему записку, потому что хочешь, чтобы он обратил на тебя внимание?

Рита кивнула. Ферн снова посмотрела на ангельское личико подруги, длинные светлые локоны, ниспадавшие по хрупким плечам и идеальной формы груди – и почувствовала досаду. Она была уверена, что Эмброуз давно приметил Риту.

– Какая же она хорошенькая!

До Ферн доносился с кухни мамин голос. Она разговаривала с тетей Энджи, которая сидела на стуле и смотрела в окошко на Бейли и Риту – те качались на качелях на заднем дворе. Ферн собиралась в туалет, но вместо входной двери зашла через гараж, чтобы проверить черепаху, которую они с Бейли поймали сегодня у ручья. Та сидела в коробке, заполненной листьями, и не двигалась, и Ферн задумалась, может, напрасно они забрали ее.

– Она будто ненастоящая. – Мама Ферн встряхнула головой, ее слова отвлекли Ферн от раздумий о черепахе. – Эти пронзительные голубые глаза, кукольное личико…

– А волосы! Светлые от корней до самых кончиков. Мне кажется, я никогда таких не видела, – восхищалась Энджи. – И при этом она довольно смуглая. Редкое сочетание – белокурые волосы и золотистая кожа.

Ферн было неловко стоять в прихожей, прислушиваясь к разговору двух женщин о Рите, ведь обе они были уверены, что она до сих пор на заднем дворе. Рита переехала в Ханна-Лейк с мамой тем самим летом, и Рейчел, как жена пастора, сочла своим долгом проявить гостеприимство. Она звала их на обеды и приглашала Риту играть со своей дочерью. Ферн нравилась эта милая веселая девочка, которая охотно участвовала во всех затеях Ферн. Сама она редко придумывала что-нибудь интересное, но фантазии Ферн хватало на двоих.

– Кажется, Бейли очарован, – рассмеялась Энджи. – Глядит на нее не отрываясь. Забавно, что детей красота пленит не меньше, чем взрослых. Того и гляди начнет демонстрировать свои приемчики, а мне придется чем-нибудь его отвлекать. Храни его Господь. Он снова умолял Майка записать его в борцовскую секцию. Каждый год одно и то же. Он просит, плачет, а мы пытаемся объяснить, почему нельзя.

Повисло молчание. Энджи погрузилась в свои мысли, Рейчел готовила сэндвичи для детей, гадая, как отвлечь ее от печальных раздумий о Бейли.

– Ферн, кажется, нравится Рита? – Вздохнув, Энджи сменила тему, по-прежнему не спуская глаз с сына, который раскачивался туда-сюда, без остановки рассказывая что-то милой белокурой девочке. – Хорошо, что она нашла себе подругу, а то она все время играет только с Бейли.

Настала очередь Рейчел вздыхать.

– Бедняжка Ферн.

Ферн уже готова была пойти, куда собиралась, но резко остановилась. Бедняжка Ферн? Она вздрогнула от мысли, что тоже больна, как Бейли, просто мама скрывает это от нее.

– Ей повезло с внешностью куда меньше, чем Рите. Зубы придется исправлять, но пока у нее еще слишком много молочных. Может, когда они полностью сменятся, прикус исправится. А так, боюсь, лет до двадцати пяти ей придется носить брекеты. – Рейчел усмехнулась. – Я порой думаю, не начнет ли она завидовать Рите. Но пока они, кажется, не придают значение разнице во внешности.