Герман утвердительно затряс головой.

– Весь сценарий беру на себя, а в качестве исполнителя нужен опытный боевик, проводивший спецоперации по низложению режимов, зачистке разных там террористических гнёзд.

– Знаю, знаю, – радостно закивал Герман, – охранник наш русский – Омега.

– Из «Омеги»? «Альфа» начинает, «Омега» кончает?

– Вот, вот.

– Устрой мне сегодня с ним встречу. Времени у нас в обрез.

Герман глянул на часы.

– К него обед через двадцать минут. Хочешь приведу сюда?

– Хорошо.

Как будто уже поздоровевший Герман побежал из зала, а я набрал номер лучшего своего приятеля – сына оперного певца Шарузского.

– Вот что, дружище, – сказал я, после обычных приветствий, – у меня к тебе нижайшая просьба. Так обяжешь, что по гроб жизни не забуду. Видишь ли, один, можно сказать, русский олигарх, имени пока не назову, чтоб не сглазить, заказывает виллу расписать у нас под Нью-Йорком.

– Поздравляю.

– Спасибо. У него готовится костюмированный банкет в стиле барокко. Меня тоже пригласили.

– Поздравляю.

– Спасибо. Только, понимаешь, ударить в грязь лицом нельзя, заказа лишиться могу, желающих много.

– Ещё бы. А певцы не нужны?

– Спрошу.

– Так чем могу помочь?

– Костюм Германа из «Пиковой дамы», или из комедий Мольера. Что-нибудь в этом духе. Костюмы для двух моих слуг – понимаешь заказчик хочет, чтобы всё было максимально приближено к реальности 18 века, аксессуары все, мелочи, тоже пригодятся.

– Не проблема. Только костюмы не испорти.

– Постараюсь. И ещё одолжение, уж будь до конца любезен. Помнишь, говорил у тебя знакомый в конном клубе преподаёт?

– Да.

– Закажи мне интенсив. Уроков 30. Эти три недели. Заплачу любые деньги. Кстати, о деньгах. Нельзя ли как-нибудь разжиться рублями 1724 года?

– Тоже для банкета? Да, капитально готовишься.

– Что делать, заказчик с прихотью.

– Верховую езду, пожалуй, устрою, а с деньгами не обещаю. Разве что наши «фальшивые» червонцы подойдут, которыми в театре на банк ставят?

– Подойдут, на худой конец, – сказал я, скрепя сердце, – а они хоть похожи на настоящие?

– Специалист только различит.

«А ну, как различит?» – подумалось мне, и вообще не хотелось прибегать к мошенничеству – с детства не любил.

– Нет, не надо, спасибо. Поищу настоящих, заплачу хорошо.

– Что это ты вдруг деньгами швыряешь? «За езду заплачу, за нумизматику заплачу». Хороший же контракт подписал!

– Да, не жалуюсь.

– Так насчёт меня не забудь. Когда банкет?

– Банкет точно пока не назначен, а, наверное, недель через шесть.

– Договорились.

– Самое главное, чуть не забыл – паспорт, бумаги какие-нибудь. На банкет только с документом соответствующим пускают. Ксерокс цветной получше сними с подлинника, а имя, годы, губернию – я всё сам вставлю.

Разговор с Омегой, как я стану называть вслед за Германом второго своего компаньона, был довольно затруднителен. Сначала дело пошло быстро – я объяснил, что изобрёл машину времени, обозначил задачу, стоящую перед Омегой, заметил, как хорошо ему за то заплатят, сравнил условия его существования нынешнего с предполагаемыми (Омега разразился бранью в адрес начальства «ничего не выслужил, грошовая пенсия…»), но дальше всё застопорилось.

– Конечно, не справедливо, а вот окажи ты подобную услугу персоне, о какой тебе толкую – вот ты уже и владелец сотен душ.

– Чего?

– Значит – людей. Они станут работать на тебя.

– Брешешь!

– Зачем же? У тебя будут усадьбы, слуги, всякие удовольствия. Например, домашние музыканты, дорогие лошади, собаки.

– Я такое не ем.

– И правильно делаешь. Я тоже не люблю. А в те времена и никто не ел собак и лошадей, они нужны были для охоты. А что до еды, то тебя станут угощать такими яствами, какие тебе и не снились.

– Брешешь!

– Видишь, работы не много – награда велика. Тебе и не такое приходилось исполнять, а что взамен?

Омега разразился бранью в адрес начальства.

– Именно. А она даст тебе такой чин, что ты станешь господином обширных земель и множества душ.

– Чего?

– Значит – людей. Ты будешь им приказывать, и они будут повиноваться.

– А чего у них есть?

– Во-первых, экологически чистые воздух, вода, продукты, во-вторых, у них есть добронравие, усердие. У многих во всяком случае.

– Чего?

– Усердие. Это такое свойство, когда подчинённый стремится угодить начальству, более чем того требует долг. Ведь от тебя будут зависеть их благополучие, достаток, самая жизнь. Удивительно ли, что твои люди станут наперебой тебе угождать. Ты до конца дней своих будешь пресыщен всем, что может дать природа, торжество гения художеств и науки.

– В смысле?

– Говорю, не будешь нуждаться, а работы – какой-нибудь час времени. Проникнуть в дом, выкрасть, спрятать в надежном месте. Пройдёт совсем немного времени – и враги её сами отправятся на эшафот. Тогда она сможет вернуться ко двору нового императора со всеми вытекающими для нас последствиями.

Как ты считаешь, сколько тебе потребуется человек для этого дела?

Омега выругался.

– Что я за сопляк? Никто мне не потребуется. Зачем лишний народ? На роту что ли делить барыш? Зачистить домишко – плёвое дело.

– Постой, постой. «Зачистить» не годится. Я уже объяснял – её содержат постоянно под наблюдением, в комнате дежурят солдаты, имеющие наверняка приказ лишить жизни важную пленницу в случае попытки её освобождения. Это раз. Второе – убийства лиц охраны, насилия – не будут одобрены самой персоной, о которой мы хлопочем. Она имеет отвращение к преступлению и преступникам. Стать таковыми мы можем решиться лишь в случае смертельной для неё опасности, исчерпав иные способы спасти её.

– Тогда газ.

– Опять нельзя. От газа более всего пострадает не охрана, но пленница, измученная лишениями. Мы не можем рисковать её жизнью и здоровьем. Опять всякие умопомрачительные для её века трюки среди бела дня вызовут ненужные толки. Пожалуй, в народе начнут толковать о сговоре пленницы с потусторонними силами, явившимися ей на выручку. Совсем нам лишнее. Потому учти, никаких вертолётов, огнемётов и прочей атрибутики.

– Это не атрибутика, а инструмент, – заметил мрачно Омега. Дело оказалось не таким простым, как представлялось на первый взгляд.

Мы порешили на том, что Омега самостоятельно разработает план похищения персоны, о какой я хлопотал, с его, так сказать, практической стороны, и сообщит мне все детали через неделю.

Надо ли говорить, что дни летели в непрерывных и энергичных хлопотах? Изрядная часть моих сбережений ушла на покупку золота (нужных червонцев достать не удалось), другая – на занятия верховой ездой, фехтованием, стрельбой, обзаведением подходящим платьем, предметами первой предполагаемой необходимости, наконец, на приведение в порядок собственной наружности. Я и всегда уделял последней должное внимание, но теперь, конечно, более прежнего. Понятно, я не хотел глядеться заморышем, состарившимся, так сказать, не выйдя из лет, когда к вам обращаются «молодой человек». Даже состоятельный житель мегаполиса перед кавалерами, глядящими с полотен Рокотова, Каравака, Матвеева как ни старайся, имеет родство с Толкиновским Смеогорлом. Оно явно прослеживается. Только ли наружное? Конечно, я не хотел походить на помянутого персонажа, а кроме того…Впрочем, неважно.

Иногда ко мне забегал Герман.

– Я всегда полагал, – говорил я, минутами сомневаясь в реальности происходящего, – время объектом неподдающимся эксперименту. Минувшая минута, как и тысячелетие, канула в вечность – ее уж нет.

– Заблуждение, не без причин поддерживаемое в умах толпы. Человеческое сознание не может вмещать несуществующих модусов. Выйдя в другую комнату, мы помним находящиеся в ней предметы. Они не уничтожены. Каждый временной отрезок – такая комната. Помнишь особенность, характеризующую представление о конце цивилизации во всех мировых религиях – времени не будет. Обычно это понимают, как непрерывное продолжение одного момента или состояния, что по-моему есть наижесточайшая пытка. Современные исследователи энергопотоков понимают это иначе – исчезнут преграды, созданные временем – еще одно новое положение в научном мире. Имею в виду действительно мир научный, а не ширму его, содержащуюся для планктона. Из того следует еще одно заключение: сознание человека не может быть эмоционально окрашено к несуществующим модусам. Биоэнергии, покидая материальные формы, заметь, то сказано весьма относительно, ибо абсолютно нематериален только Высший разум, создают направленный информационно-энергетический поток, который взаимодействуя…