А потом возле коляски со скрипом тормозов остановился мобиль, и два ящероподобных типа, одетых в пятнистые комбинезоны, одновременно выскочили из кабины, выдернули из коляски гостя планеты и поволокли к себе. Если бы Анджей не был перед этим взбешен, возможно, все закончилось иначе.

«Я ненавижу ублюдков!» –  радостно проорал он и, повиснув на руках панголов, изо всех сил ударил новенькими тяжелыми ботинками по голеням Драко и Дринко. Хоть анатомия панголов и отличается от человеческой, но нерв на нижних конечностях проходит в том же месте. Подсеченные на бегу ящероподобные взревели и рухнули на тротуар, погребая под собой пленника. Сверху на них с визгом налетел очнувшийся от ступора Эшик. Образовалась куча мала, за которой с ленивым любопытством наблюдали через ограду охранники посольства.

К сожалению, недолеченные ребра напомнили о себе очень некстати. А, когда обозленный Дринко еще и стукнул Анджея в солнечное сплетение, свет на мгновение померк в глазах человека, и он перестал сопротивляться.

Тем временем Эшик хвостом захватил горло Драко, но у панголов шея такая толстая, что удавить ящероподобного с первой попытки таншайву не удалось. Пока багровеющий Драко силился оторвать вражеский хвост от своего горла, коротышка таншайв зубами попытался дотянуться до горла Дринко, но не достал и вцепился только в воротник комбинезона. Дринко бросил обмякшего Анджея, развернулся и размахнулся врезать таншайву в челюсть, но не успел. Эшик отпустил воротник и, уже падая на тротуар, вцепился зубами в толстую ляжку, умудрившись не только прокусить комбинезон, но и проникнуть между чешуйками панголовой кожи. Удар настиг его по касательной, он получил новое ускорение, не успев разжать зубы, глубоко разорвал бедро врага, отлетел далеко в сторону, но зацепленный за горло другого врага хвост, остановил его в полете. Эшик грохнулся рядом с Анджеем,  едва не всунул руку в пасть Драко, но пангол, сдавленный за горло рывком, остекленел взглядом и не двигался.

Зато взбешенный раной Дринко разинул полную кинжалоподобных зубов пасть, переступил через поверженного приятеля и…получив сильнейший удар по голове, рухнул в общую кучу.

– Эшик, сын таншайва!

К Анджею вернулась способность дышать, и он старательно делал вдох, держась обеими руками за ребра, потому что так они чуть меньше болели. Эшик получил скользящий удар, поэтому дышал сам, но рот все-таки приоткрыл, и язык немного выдвинул наружу. Ни один не отреагировал на девушку, вокруг правой руки которой продолжал со свистом вращаться боевой хулахуп.

– Вставай, хвост Большого Ги!

Какие-то люди в зеленом оттянули панголов в сторону от стоянки и уложили рядом с ближайшим деревом. Один всунулся в кабину мобиля и деловито прошелся лезвием ножа по сенсорному управлению, а напоследок еще и сорвал руль, отбросив его далеко в сторону, и заклинил рулевую рейку металлическим стержнем. Эти же люди подняли Анджея на ноги и почти зашвырнули в коляску вместе с  Эшиком. Потом они исчезли так же быстро, как и появились, хотя специалист по мобилям  теперь сел на козлы и взялся за вожжи.

Шаннуир плюхнулась на сиденье рядом с Эшиком, на ходу сворачивая хулахуп и превращая его обратно в широкий черный пояс:

– Ты что же, проглот, мне вместо моей сумки смикриков своих отдал?!

– И никаких слов благодарности! – пробормотал Эшик. – Я, между прочим, сейчас человека спасал! Похоже, отцу Горгу кто-то на исповеди в чем-то сознался. Похоже, нашего гостя Рудольфо ищет по всему городу.

– Это я заметила! Как и то, что ты сумки перепутал! Не мог смикриков в другую положить?!

– Откуда я знал, что все так серьезно?!

– Да уж, ты у нас никогда ничего не знаешь!

Почти минуту все молчали, пока, наконец, Анджей не открыл рот:

– Спасибо, Эшик! – произнес он с искренним чувством. – Дай пять!

Эшик молча протянул руку, и Анджей от всей души пожал ее.

– Ну, ты вообще! – сказал он. – Я такой техники борьбы еще не видел!

– А она не ценит! – пожаловался Эшик. – Теперь будет мне этих смикриков вспоминать  до конца света! Скажи ей!

Сказать Анджей не успел, Шаннуир его опередила:

– Эшик, сейчас развернешься и выедешь из Внутреннего города! Будешь ждать за стеной! Если не дождешься до восьми, поедешь к отцу и скажешь что… Найдешь что сказать!

– А Долански? Со мной?

– Чтоб вас обоих люди Рудольфо урыли?! Нет уж! Долански пойдет со мной! И не отсвечивай нигде! Скромно выехал, скромно встал, скромно дождался! Пристанет полиция, вали все на меня. Я потом разберусь! И другой дорогой возвращайся!

– Я ж не совсем идиот! – буркнул Эшик. – Не думай плохо о таншайвах.

– Да, ты умный! А чего вы стояли под посольством?!

– Ругался он красиво! Хотел послушать.

– Послушал?

– Да, если бы я там не встал, где бы ты свою сумку искала?!

Шаннуир замолчала и молчала долго. Терла между ладонями ручки сумки, дергала бахрому, рассматривала носки своих сапог, но не поднимала глаз на остальных пассажиров. Анджей решил, что она нервничает, хотя пытается этого не показывать. Сам он чувствовал, как снадобья доктора Петерса все еще бродят в голове, потому что упорно хотелось откинуться на сидении и задремать.

 А между тем, они ехали через сквер с прикованными деревьями и совершенно свободными, но подстриженными кустами. В конце аллеи взгляду открылась широкая площадь перед двухэтажным белым зданием с куполами по бокам и часовой башней в центре. Потом коляска остановилась, возница спустился с козел, осмотрелся, и деловито зашагал в сторону фонтанов, туда, где несколько зевак рассматривали переплетение водяных струй.

Фонтанов было два, причем совершенно одинаковых. У каждого на гранитном пьедестале находилась мраморная чаша, а над ней повторялась такая же чаша и пьедестал, только меньше. Струи воды били из верхней вазы и, ударяясь о ее края при падении, пенистой массой стекали на нижний круг, а потом в бассейн. Между фонтанами в центре площади возвышался гранитный монумент – памятник первым колонистам.

Шаннуир легко выскочила из коляски и вытянула свою сумку.

– Выходи! – велела Анджею.

– Отец Горг не советовал бывать в людных местах! – возразил Долански, оглядывая неспешно прогуливавшихся по площади людей и представителей нечеловеческих рас.

– А ты его раньше сильно слушал?! Пошли, тебе уже почти все равно, где бывать. Потом разберемся с твоим Рудольфо!

– Он не мой! – возразил Анджей, все-таки выбираясь из коляски. – Он ваш!

Эшик отъехал, а Шаннуир вместе с Анджеем направились в сторону памятника. Серая ракета с острым наконечником возносилась к небесам метров на двадцать пять, изображая звездолет «Эсперанса», но котором прибыли на территорию сегодняшней Алвэры первопоселенцы. Их трехметровые фигуры окружали подножие обелиска. Люди стояли, взявшись за руки и образовав вокруг постамента кольцо. Лица колонистов были напряжены и суровы, несколько маленьких детей прижимались к ногам матерей, чьи ладони тоже были сомкнуты с ладонями мужчин.

Анджей уже как-то отвык от такого стиля скульптур. Там, где он жил, все было легче, воздушнее, веселее. Но сейчас, когда ребра еще болели, и нервы еще не остыли от короткой  схватки, он посмотрел на скульптуру с одобрением, машинально прикидывая, что вот те двое мужчин, несомненно, победили бы панголов в личном бою, а вот остальные – навряд ли. Длительный космический перелет как-то не способствует развитию мышечной силы, а первые звездолеты от гиперпрыжка до гиперпрыжка многие месяцы тащились в обычном космическом пространстве. Так что, у местных была фора.

– Нам куда? – спросил он Шаннуир, но девушка не ответила. Опустив глаза, она внимательно рассматривала вымощенную каменными плитами площадь. Кое-где между плитами пробивалась трава, местами ее успевали срезать, а местами она успела выбросить длинные стебли и даже метелки с семенами. Шаннуир наклонялась и кончиками пальцев трогала травинки. Некоторые тянулись ей навстречу, другие стремились увернуться, а какие-то оставались неподвижными. Почему-то эти интересовали ее больше всего.