Если он будет бояться лишний раз выйти из комнаты, потому что вокруг слишком красиво… Ну, молодец, Персиваль, что. Расстарался. Думай, что теперь делать - либо сразу прививать Криденсу любовь к прекрасному, либо попрощаться с собственным комфортом и подстраивать дом под чужие привычки.

Вот поэтому ты и водил в дом только фантазии, Персиваль, — подумал он. — От реальных людей одни проблемы. С ними надо считаться. У них есть своё мнение. Даже у Криденса. Он, конечно, ничего не скажет, он даже не понимает, что случилось, но его мнение очевидно: «Здесь слишком хорошо для такого, как я». Это только в фантазиях ему было не до того… Ты же, Персиваль, занимал его другими приятными вещами.

— Какой у тебя любимый цвет? — спросил Грейвз, отрываясь от газеты, которую он всё равно не читал.

Криденс вздрогнул от неожиданности, со звоном выронил вилку на пол. Грейвз жестом левитировал её обратно, уничтожил шмякнувшуюся на пол половинку картофелины, брызги соуса на полу, на столе и на колене Криденса. Подумал ещё секунду и призвал из буфета новую вилку. Он мог, конечно, тем же заклинанием очистить прежнюю — он мог её и не очищать, пол сверкал чистотой — но ему даже думать было неприятно, что Криденс станет есть вилкой, побывавшей на полу.

— Я тебя о чём-то спрашивал… — сказал он, разобравшись со столовыми приборами. — Да. Так какой у тебя любимый цвет?..

Криденс сидел, ни жив, ни мёртв. У него покраснели глаза, он держал руки на коленях и не моргал.

— Криденс, я не выгоню тебя из дома за то, что ты уронил вилку, — терпеливо сказал Грейвз. — Я вообще не собираюсь выгонять тебя, запомни. Ты мне нужен.

Тот вспыхнул, дёрнул плечом и непроизвольно улыбнулся.

— Простите, сэр, — шепотом сказал он.

— Так у тебя есть любимый цвет?..

Криденс на мгновение поднял глаза сам. Через секунду опустил их — но вы подумайте, какой прогресс!.. Сам!..

— Любимый цвет, сэр?.. — переспросил он.

— Да. Цвет, который тебе нравится, — повторил Грейвз. — Какой он?..

— Яркий… — ответил Криденс.

Разговор грозил затянуться надолго. Грейвз подлил себе вина, отодвинул тарелку. Криденс тут же выпрямился, положил вилку. На его лице промелькнули испуг и досада.

— Тихо-тихо, не дёргайся, — сказал Грейвз, растирая пальцами складку между бровей. — Сиди и ешь, если ещё не сыт.

— Но вы…

— Я делаю то, что я хочу. Ты делаешь то, что я говорю. Я говорю — сиди и ешь, если ещё не сыт. — Грейвз отпил вина и на всякий случай уточнил: — Ты ведь поймёшь, когда будешь сыт?..

Криденс закивал. Ну хвала Мерлину, одной проблемой меньше. А то от этих сектантов можно было всякого ожидать…

— Ма… Мэри Лу говорила, нельзя разговаривать за столом, — зачем-то сказал Криденс.

— Плевать я хотел на то, что говорила Мэри Лу, — искренне сказал Грейвз. — В этом доме мои правила.

Криденс снова взялся за вилку, потянулся к блюду с запечённой рыбой. Грейвз помолчал, чтобы не спугнуть. В начале ужина ему пришлось два раза повторить, что Криденсу можно брать всё, что стоит на столе, прежде чем тот решился добавить себе на тарелку что-то помимо гарнира и куска карпа.

— Я знаю одну игру, — сказал Грейвз, когда Криденс прожевал и проглотил кусок. — Ты умеешь играть во что-нибудь?..

— В классики, — ответил тот. — Модести чертила их мелом и прыгала. Сначала на одной ноге, потом на другой. Вы хотите… — Криденс озабоченно глянул на блестящий пол.

— Мерлин упаси, нет. Это другая игра. Я буду называть цвет, а ты будешь называть что-нибудь, где он есть. Например, я говорю — белый. Ты отвечаешь — бумага. Я говорю — чёрный. Ты говоришь — уголь.

— Я не слышал про такую игру, сэр, — насторожился Криденс.

— Она не сложная. Ты ведь различаешь цвета, верно?..

— Д-да, сэр…

— Значит, ты сможешь ответить, когда я назову цвет. Вспомнишь что-нибудь белое, чёрное, зелёное, красное — и назовёшь.

— А если я ошибусь, сэр?.. — с какой-то обречённой тревогой спросил Криденс, будто ждал ответа “тогда я тебя выпорю”.

— Как ты можешь здесь ошибиться, мальчик мой?.. — терпеливо вздохнул Грейвз.

— Вы скажете — чёрный… а я отвечу — бумага…

Грейвз положил локти на стол и пристально посмотрел на мальчишку.

Конечно, его было ужасно жаль. Страшно жаль. Чудовищно жаль. Какой эпитет ни приставь — будет мало. Жизнь Криденса была непрекращающейся пыткой, и он так привык к ней, к тому, что наказание за любой шаг в сторону неотвратимо — что теперь, когда прежняя жизнь кончилась, ему было ещё страшнее. Он не знал, за что он будет наказан по новым правилам. За что и как.

Грейвз прижал костяшки пальцев к губам, глубоко вздохнул. Он же теперь всё время будет рядом, и это надолго. Спать будет в соседней комнате. Будете трижды в день встречаться за столом. А потом начнёшь учить палочку держать… Твои эротические фантазии, Персиваль, рискуют сбыться в самом ближайшем будущем. Кстати, не забудь купить ему палочку, старый хрен — как учить-то будешь?..

Вот он сидит и прячет глаза. Никуда не уйдёт — ему же идти некуда. Сделает всё, что прикажешь. Будешь с ним поласковее — да он к тебе в ширинку сам лезть начнёт, лишь бы ты похвалил лишний раз. Тошно от самого себя, правда? Сам знаешь, что не удержишься. Как бы ни крепился — легко держаться, только если встречаешься с мальчишкой пореже.

Когда ты к нему первый раз пришёл?.. Через две недели после той заварушки, которую устроила Тина. Криденс тебе чуть ли не на шею кинулся — подумал, ты пришёл забрать его в волшебный мир. Как он погас, когда понял, что никакой ты не спаситель — помнишь?.. Пришлось мямлить, отговариваться, объяснять… Как он тогда сказал — «Разве вы не волшебник?» А ты стоял и сам думал — почему нет никаких подходящих заклинаний для этого случая?.. Где разница между магами и простыми людьми? Должен же быть какой-то смысл в существовании магии, иначе зачем она нужна?.. У людей есть паровые двигатели, электричество, нефть — а у вас есть магия. Это и вся разница?..

Не совался бы ты, Персиваль, в ту церковь, не стремился бы разбирать промахи подчинённых — глядишь, знать бы не знал ни про какого Криденса, сидел бы себе до сих пор в Нью-Йорке, поебывал молоденьких не-магов и горя не знал.

Расхлёбывай теперь, что заварил. И постарайся хоть пару дней член в брюках удержать.

— Если ты ошибёшься, — сказал Грейвз, — я ещё раз повторю этот цвет, чтобы ты назвал другое слово.

— А кто выигрывает в эту игру?.. — спросил Криденс. Грейвз улыбнулся — ум у мальчика был пытливым, задавать главные вопросы он отлично умел.

— Выигрывает тот, кто ответит на все мои вопросы.

— А кто проиграет?..

— Тот, кто будет сидеть и молчать, не говоря ни слова. А ещё тот, кто выиграет… — Грейвз на секунду задумался, — после ужина пойдёт со мной гулять к реке.

— А тот, кто проиграет?.. — с волнением спросил Криденс.

— Останется со мной дома. По-моему, очень простые правила.

Криденс в замешательстве поднял на него глаза, опустил снова. Кажется, он не поверил. Ему эти правила наверняка не казались простыми. Должен быть выбор из хорошего и плохого, иначе нет смысла выигрывать. Он не умел выбирать из хорошего и хорошего.

— Чёрный, — сказал Грейвз, не давая ему времени на размышления.

— Уголь, — с запинкой сказал Криденс.

— Белый.

— Бумага.

— Красный.

— К-кровь, — ответил Криденс, помедлив.

— Хорошо. Жёлтый.

— С-солнце.

— Розовый.

Криденс надолго задумался, потом тихо сказал:

— Кукла.

— Хорошо, — Грейвз спокойно кивнул, — оранжевый.

— Огонь.

— Зелёный.

— Трава.

— Синий.

Криденс вздрогнул, зажался. Спрятал руки под стол. Попытался что-то сказать, но у него не получилось.

— Криденс, — мягко сказал Грейвз, — ты знаешь что-нибудь синего цвета?..

— Шарф, — сипло прошептал тот и покраснел.

Шарф, ну-ну. Ты, Персиваль, знаешь какого-нибудь типа, который носит синие шарфы?.. Одного такого модного дурака ты точно видел — в зеркале живёт.