– Ах, ты позвонил?! Медаль тебе за это повешу! А вот она, представь, утверждает, что от плохого самочувствия заснула и звонка в дверь не слышала. А ты, плачется она, не только лишил её своевременной медицинской помощи, но не выдал ей к тому же и документ, подтверждающий её нетрудоспособность.

– Я ж её, подлюгу, на улице встретил…

– Ой, Антон, заткнись! За кого ты меня держишь? Думаешь, я поверил хоть слову этой суки? В Минздрав она пожалуется, лоханка дырявая! Но ты, Антон Алексеевич… Ты меня просто изумляешь. Жалко тебе выдать ей траханный больничный лист? Да пусть она трижды с ним усрётся, не то комиссии задолбают нас до посинения. Короче, так… Сегодня же пойди к ней, извинись и оформи больничный вчерашним числом, под мою ответственность. Сделаешь?

Антон встал со стула.

– Извиняться не буду.

Брагин с облегчением перевёл дух.

– Шут с тобой, не извиняйся. Но бюллетень оформи.

– Если дверь откроет. Ночевать там не собираюсь.

– Никто и не требует. Вот погоди, уйду на пенсию, оценишь тогда…

– Все там будем, – передразнил Антон. – Время рассудит.

Завотделением извлёк из ящика стола фляжку со стаканчиком.

– С понедельника. И ты оценишь, как я прикрывал твою одарённую задницу. – Сжав стаканчик в кулаке, он глотнул из фляжки. – Тебе не предлагаю, дабы не спровоцировать шквал нотаций.

Антон топтался у двери.

– Как это, с понедельника? Семён Петрович, вы пугаете или всерьёз?

– Или. Нынче утром в кабинете Шаповалова я встретился со своей преемницей официально. С характером дамочка. Погоди, она построит вас в шеренги и под бой барабанов погонит выполнять инструкции. Ладно, ступай: мне тут ещё прибраться надо.

Антон продолжал топтаться.

– Э-э… Семён Петрович… ничего изменить нельзя?

Брагин поправил съехавший галстук.

– Не нужно рыданий, Антон Алексеевич. Никто не окочурился, не потерял штаны в публичной библиотеке… – Он вытряхнул в рот последние капли из фляжки. – Ступай, говорю. Не то отправлю за бутылкой. – И бросил выходящему Антону вдогонку: – Про Валуеву не забудь! Выдай больничный этой прошмандовке!

Спускаясь по лестнице, Антон осмысливал ситуацию. Жаль расставаться с Брагиным, но куда деваться? Как тонко подметил Ибн Рошда: «Когда нет решения, нет и проблемы.» Часы показывали без десяти двенадцать, притом пациентов у кабинета и в кабинете не было.

Медсестра встретила Антона встревоженно, и Антон вкратце изложил ей суть конфликта.

– Пойду сейчас умасливать эту царевну-лебедь, – подытожил он в досаде.

– Кирпичом бы её по чайнику! – посочувствовала Надежда Фёдоровна. – Не берите в голову, Антон Алексеевич, чёрт с ней! Просто сделайте, как сказал Брагин.

Тут Антон сообщил ей, что с понедельника Брагина отправляют на покой. Известие это, однако, впечатления на медсестру не произвело.

– Ну и ладно, – отреагировала она, пряча дарёные тюльпаны в просторный пакет. – Отдохнёт на грядках, а мы отдохнём от него.

– Чем же он вас так утомил? – язвительно осведомился Антон.

Ответить медсестра не успела, ибо в кабинет впорхнула взбудораженная Зоя.

– А конфеты где? – полюбопытствовала она. – Без меня оприходовали?

Надежда Фёдоровна глянула исподлобья.

– Внуков решила побаловать. Возражения есть?

– Со внуками не конкурирую, – легко согласилась Зоя. – Куницын мой не пробегал?

Дверь распахнулась.

– Куницын твой, – передразнил сменщик Антона ехидным тенорком, – за тобой только и гоняется. Привет всем, кого не видел.

Зоя захлопала ресницами, изображая туповатую секретаршу.

– Ой, Вячеслав Иванович! С этой диспансеризацией у нас такая неразбериха…

Куницын перебил:

– Неразбериху эту зовут Зоя Гринько! – Тенорок его повысился на терцию, притом гладко зачёсанные волосы подчёркивали дряблость кожи. – Где данные по тестам на туберкулёз?! Во вторник я их видел, теперь не могу отыскать!

Зоя продолжала хлопать ресницами, но было заметно, что гнев начальства ей по барабану.

– Вячеслав Иванович, найду я ваших туберкулёзников. Но если будете так орать, я впаду в кому.

Сдержав смешок, Антон обратился к своей медсестре:

– Пойдёмте. Пора освободить коллегам помещение.

Надежда Фёдоровна проворно подхватила свои вещи.

– Ну да, мы ведь ещё вызовы не взяли…

Доктор Куницын указал на корзину для бумаг.

– Опять банановая кожура, кудесник биополя!

Антон похлопал его по плечу.

– Не ворчи, Славик. Скажи лучше, как там вчерашний твой пациент, которого в пот гонит? Иннокентий, кажется?

Куницын испустил вздох.

– Педик этот… Как он меня достал! Зря ты брякнул ему, что он не болен. Во-первых, из-за этого он плешь мне проел. Во-вторых, он болен реально. Дождусь результатов анализов, но и без них мне очевидно…

– Всё, молчу! – Антон поднял вверх руки. – Впредь не полезу! – Он повлёк Надежда Фёдоровну к выходу. – Пока, ребята. До понедельника.

Вслед ему Куницын бросил:

– Слыхал про Брагина? О том, что его на пенсию.

– Проинформирован, – отозвался Антон, и дверь за ним закрылась.

Доктор Куницын, мужчина средней упитанности, воззрился на свою медсестру.

– Ещё и не орать на тебя?

– Желательно, – подбоченилась Зоя. – Я и так работаю, как трактор.

– Трактор здесь неуместен. Не сменить ли тебе профессию?

– Только после вас.

– Может, прекратишь наконец ёрничать?

– Может, начнёте наконец приём? Там вас люди ждут.

Вячеслав Иванович грузно присел за стол.

– Чтоб тебя… Приглашай.

Зоя выглянула в коридор.

– Туберкулёзники есть? – И, перекрывая встревоженный гул, распорядилась: – Если нет, заходите по очереди!

Доктор Куницын тихо застонал. В глазах его, однако, мелькнуло нечто, похожее на улыбку.

Если вчера после полудня стояла теплынь, то сегодня было прямо-таки жарко. Будто Земля, притормозив, начала вращаться в обратную сторону, к лету. Расстегнув рубашку ещё на пуговицу и закатав рукава повыше, с сумкой на плече Антон шагал по своему участку. И конечно же, насвистывал «Сан-Луи блюз». В завершение рабочей недели вызова было два, плюс один и ещё один. Два – законные! – вызова поступили от старшеклассников: першение в горле, насморк, температура: типичные симптомы ОРЗ – в такую вот погоду! Плюс вызов – разумеется, липовый – к диспетчеру ДЭЗа Валуевой с целью выдачи ей, заднице с ушами, больничного листа, чтоб не скандалила. И последний вызов – вообще никак не оформленный – на чужой участок, по настойчивой, мягко сказать, просьбе, старушки Земновой, задолбавшей доктора-милягу пословицами-поговорками до такой степени, что он, олух небесный, взял адрес некой Валентины, которая, видите ли, кашляет. Такой вот получился расклад. И в такой именно последовательности намеревался терапевт Климов реализовать право граждан на бесплатное медобслуживание. И очевидно, воодушевлённый почётной своей миссией, участковый врач насвистывал и покачивал сумкой, входя в дом старшеклассницы Оли.

Беглого взгляда на завёрнутую в одеяло пигалицу Антону оказалось достаточно, чтобы определить: девчонка симулирует. Причём мамаша её, интеллигентная дама в очках, похоже, подозревала то же самое.

– Что у неё? – настороженно осведомилась она. – Жить будет?

Антон, присев на стул у кровати, достал фонендоскоп.

– Сейчас выясним.

Девчушка прямо-таки съёжилась. Старательно шмыгая носиком, она тёрла глаза, очевидно, чтобы те покраснели. Мать наблюдала за ней поверх очков.

– Ну! – потребовала она. – Поведай нам о своих недугах! Температура с утра была тридцать восемь и две. Не знаю, как она это делает.

Девчушка отчаянно пыталась спасти положение:

– Мам, ну правда… Першит в горле, дышать трудно…

– Насколько трудно? – съязвила мамаша.

Антон сделал строгое лицо.

– Поднимите верх пижамы, синьорина. – После того как школьница Оля, трепеща, подчинилась, он тщательно прослушал грудь её и спину. Затем с помощью чайной ложечки осмотрел гортань юной симулянтки, после чего объявил: – Острое респираторное заболевание. Режим постельный. Желательно, чай с мёдом или с малиновым вареньем. Справку для школы выпишу вам до среды.