– Кто знает… Они прочесывают остров вдоль и поперек, и никогда не знаешь, где они остановятся. Но маркиза достаточно влиятельна в Сан-Доминго; ей под силу покровительствовать вам.

– Я в этом убедился.

– Тогда вы можете спокойно дожидаться там своего корабля, не подвергаясь опасности ареста, – улыбнулся буканьер. – Знаю, чего стоит эта сеньора.

– Вы с ней знакомы?

– Я видел ее один-единственный раз, когда она верхом ехала через лес; я даже оказал ей при случае небольшую услугу. Не появись я тогда на ее дороге и не убей ее лошадь метким выстрелом из аркебузы, кто знает, была бы ли еще жива сеньора де Монтелимар и…

Буканьер прервался, а его собака навострила уши и сделала стойку.

– Что такое? – спросил корсар.

– Пока что ничего, – ответил Буттафуоко, слегка нахмурившись.

– Вы, похоже, обеспокоены чем-то.

– Возможно, я ошибся.

– И ваша собака тоже?

Буканьер некоторое время прислушивался, одновременно наблюдая за поведением собаки, которая то поднимала, то опускала уши.

– Мне кажется, я слышал далекий лай.

– Это означает, что по нашим следам идет какая-то полусотня?

– Вполне возможно, сеньор граф. Давайте уйдем с открытых мест и направимся в лес. Там мы будем в большей безопасности.

Как раз направо от них находился густой лес.

Буттафуоко, знавший эти места куда лучше гасконца, которому – несмотря на буссоль в мозгах – не удалось бы найти факторию, где можно было бы нанять лошадей, встал во главе маленького отряда, прорубая то и дело проходы в зарослях двумя тесаками, прихваченными в хижине.

Ищейка чудесно помогала ему, находя путь в мрачных лесных зарослях.

Время от времени собака и ее хозяин останавливались, прислушивались, потом возобновляли движение, проявляя признаки беспокойства, что не ускользнуло от внимания графа.

Солнце уже зашло, а они все шли через этот бесконечный лес, как вдруг буканьер остановился перед огромным тамариндовым деревом и сказал:

– Сеньор граф, нас преследуют; бесполезно скрывать это.

– Кто? – спросил корсар.

– Наверняка полусотня, и, может быть, не одна.

– Как вы это узнали?

– Когда живешь в лесах, слух приобретает невероятную остроту и тотчас улавливает самые отдаленные шумы. Повторяю вам – нас преследуют, и, возможно, наши преследователи не так уж далеко.

– Однако я ничего не слышу. А ты, Мендоса?

– Я слышу только пение лягушек и жаб.

– А я еще слышу, как падают листья и плоды, – добавил гасконец.

– Мне же все время слышен отдаленный лай, – сказал буканьер. – Кто-нибудь видел, как вы шли через лес?

– Мы обратили в бегство полусотню и убили их пса, шедшего впереди, – ответил граф.

– Тогда все понятно! – сказал Буттафуоко. – Та полусотня, должно быть, встретила другую, у которой были собаки, и вот теперь этот отряд преследует нас. Они не остановятся, пока нас не настигнут… Скверное дело!

– Давайте попробуем поскорее добраться до поместья маркизы де Монтелимар, – предложил граф.

– Ее имение еще далеко, – ответил буканьер. – Даже если мы побежим изо всех сил, мы не сможем до него добраться раньше восхода солнца.

– А близко ли испанцы?

– Они-то, может, и нет, но их собаки близко, а эти бестии опаснее людей. Я их слишком хорошо знаю! Их неслучайно зовут душителями. Берегитесь их, сеньор граф.

– Что вы решили? Ждать их нападения здесь или продолжить путь?

Вместо ответа Буттафуоко внимательно осмотрел дремучий лес, где перекрещивались бесконечные плети лиан, заплетаясь тысячью узлов вокруг стволов деревьев и свешиваясь с них красивыми гирляндами.

– Попытаемся запутать наши следы, – сказал он, осмотревшись. – Возможно, нам удастся воздушный переход. Надо только действовать быстро и рассмотреть дорогу как можно лучше.

Он забросил аркебузу за спину, вцепился в свисавший с тамаринда пучок лиан и подтянулся на руках.

– Попытайтесь сделать то же самое, – сказал охотник.

– Что ж! Полазим по лесным вантам! – согласился Мендоса. – Конечно, я предпочел бы любой морской маневр этому бесконечному маршу… Сеньор Баррехо, представьте себе, что вы находитесь на трехпалубном судне.

Граф, отлично понимавший, что задумал буканьер, быстро вскарабкался по другой связке лиан, показав ловкость искусного гимнаста.

Буттафуоко добрался до крупного сука тамаринда и, все время пользуясь этими прочнейшими природными веревками, перебрался на огромное хлопковое дерево, потом на пальму, потом еще на одну, бесстрашно продолжая свой воздушный путь.

Перебираться с одного дерева на другое было нетрудно, потому что деревья росли так близко, что переплетались своими ветвями. Даже и без лиан такой маневр не представлял трудностей для ловкого человека. Ищейка, которой – увы! – предстояло пасть жертвой жестоких и могучих кубинских псов, следовала за хозяином по земле и жалобно скулила.

– Эта дурашка выдаст нас! – сказал Мендоса буканьеру, воспользовавшись короткой передышкой.

– Точно, – ответил Буттафуоко, поднимая аркебузу. – Очень жаль, но ее смерть необходима.

Едва он закончил фразу, как бедная ищейка рухнула на землю, пораженная не знающей промаха пулей охотника.

– Странно! – сказал буканьер, проводя рукой по лбу. – Мне кажется, я совершил преступление. Так вот! Необходимость в лесу – вне закона.

Он перезарядил аркебузу и прислушался. Далекий лай ответил на ружейный выстрел.

Граф, отлично понимавший, что задумал буканьер, быстро вскарабкался по другой связке лиан, показав ловкость искусного гимнаста.

– Испанцы собрали целую ватагу псов, – заключил он. – К счастью, они могут обложить нас, но достать – им не под силу.

– А полусотня, что идет за ними? – спросил граф.

Буттафуоко пожал плечами.

– Алебарды проигрывают аркебузам, – сказал он. – Я вообще не интересуюсь этими бандами. Продолжим наш путь, сеньоры. Кубинские псы взяли наш след и идут по нему; нам не следует задерживаться здесь, возле трупа моей ищейки.

Он продолжил свою дьявольскую гимнастику, скользя по веткам и лианам, то взлетая вверх, то опускаясь почти до самой земли, избегая при этом касаться ее, чтобы не оставить на почве ни малейшего следа.

Они преодолели еще пятьдесят метров и только что укрылись в листве симарубы[33], когда совсем недалеко послышался яростный лай.

Это появились кубинские доги. Не обнаруживая больше следов беглецов, они выражали свое раздражение отчаянным и угрожающим лаем.

– Они должны были найти труп моей собачки, – сказал буканьер, оседлавший толстый сук подле графа.

– А если и нас обнаружат? – спросил тот.

– Не могу вам сказать, сеньор, – ответил Буттафуоко. – У этих проклятых зверюг великолепный нюх.

– Но мы сидим на очень высоком дереве.

– Вижу, – улыбнулся буканьер. – И все-таки я не абсолютно спокоен. Эти мастифы ужасны, как я вам уже говорил.

– Давайте помолчим.

– Это будет лучше для нас.

Кубинские доги продолжали яростно лаять шагах в пятидесяти. Как и сказал Буттафуоко, они, должно быть, обнаружили труп ищейки и теперь носились по лесу, отыскивая следы беглецов.

Внезапно послышался звонкий лай, отличный от других, более высокий, за которым послышался шорох листвы.

– Они здесь! – сказал Буттафуоко. – Всем молчать.

Мендоса и гасконец приникли к своей ветке, сжимая в руках аркебузы.

То же сделали и Буттафуоко с графом, стараясь оставаться невидимыми. В темноте леса слышался звонкий лай, который постепенно удалялся.

– Ушли! – сказал буканьер графу. – Теперь будьте внимательны: полусотня должна быть где-то близко, я в этом уверен.

– Она приближается? – спросил вполголоса сеньор ди Вентимилья.