— Что ты молчишь? — спросила Фрида.

— Разве я молчу? — удивился он.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Теперь, когда ты знаешь обо мне все… Что ты решил?

— Я от тебя ни на шаг, — ответил Мухтар, пристально глядя на нее. — Куда ты, туда и я.

Фрида засмеялась и впервые за все время знакомства поцеловала его в губы. Парень вспыхнул и зажмурился.

— Я не сомневалась в тебе. Ты надежный друг, — проворковала девушка.

Мухтар промолчал.

«Странный какой-то, — подумала Фрида. — Другой уже давно бы волю рукам дал, а этот скромничает. И неразговорчивый, каждое слово из него вытягивать надо».

Все также молча они дошли до конца аллеи и уселись на уединенной скамейке.

— А теперь слушай меня внимательно, — Фрида взяла Мухтара за руку, стиснула ее ладонями. — На днях я сведу тебя с нашей компанией. А пока…

И она рассказала, что их «компанию» возглавляет студент третьего курса юрфака САГУ по имени Марк. Это отчаянный, умный, знающий парень. С ним интересно. Сейчас они задумали одно дельце… Решили потрясти одного «Подпольного миллионера». Всю войну он занимался темными валютными махинациями. Накопил кучу золота, иностранной валюты, драгоценностей. А прикидывается бедным больным пенсионером. Выгорит дело, — вся компания на всю жизнь обеспечена. Можно жить припеваючи, ни о чем не заботясь.

Она рассказала, что они уже дважды пытались совершить ограбление этого «миллионера». Вначале хотели воспользоваться тем, что он всегда смотрит на Фриду масляными глазами. Она должна была пригласить его к себе в гости. И пока он гостит у нее, ребята проникнут в его квартиру и возьмут все, что им нужно.

Но выманить миллионера-домоседа из его берлоги оказалось не так-то просто.

Тогда Мак (так они называли между собой Марка) снабдил Фриду порошками люминала, чтобы она усыпила хозяина и затем открыла друзьям двери его квартиры. Однако, когда, разливая на кухне чай, Фрида всыпала в стакан хозяина люминал, она с ужасом увидела, что чай обрел мутно-белесый цвет. «Операция» вновь сорвалась.

И тогда они решили убить хозяина и ограбить квартиру. Спрашивается, почему такое ничтожество может иметь огромные ценности, а мы должны прозябать на копейки, — закончила Фрида свой рассказ, испытующе глядя на собеседника.

Некоторое время оба сидели молча. Наконец Фрида не выдержала:

— Как ты смотришь на этот вариант?

— Так же, как и ты, — тихо ответил Мухтар. — Что скажешь, то и сделаю.

— Спасибо… — прошептала она и опять поцеловала его. И снова, как и в прошлый раз, поцелуй не возымел того действия, на которое рассчитывала Фрида.

«Ну и выдержка! — мысленно восхитилась она. — Такой действительно на любое дело пойдет».

— Как зовут вашего миллионера-подпольщика? — безразличным голосом поинтересовался Мухтар.

— Этого подонка? Мордухай Юханов. На улице Демьяна Бедного живет.

— Что новенького по делу Дорофеева, Павел Никифорович? — начальник уголовного розыска республики жестом пригласил подполковника Брылько сесть.

— Установили кое-какие его связи, — начал тот, раскрывая папку. — Серебров Борис Семенович, 1929 года рождения, Галкина Тамара Алексеевна, 1930 года рождения, Гуревич Фрида Яковлевна, 1928 года рождения. Все трое работают. Никого по имени Мак, установить не удалось. А вот какой-то парнишка — узбек с некоторых пор вертится около них. Встречается с Гуревич: гуляют, о чем-то разговаривают. Она называет его Мухтаром… Похоже, ухаживает за ней.

— И все?

— Пока да.

— Прямо скажем, не густо. Второй месяц пошел, а сдвигов практически нет. Как дальше думаете действовать?

Ответить Брылько не успел: зазвонил телефон, и начальник угрозыска взял трубку.

— Да. Кто? Пусть войдет. — И, обращаясь к Брылько. — Еримбетов это. Оставайтесь. Вместе поговорим.

Еримбетов был в тщательно отутюженной форме. На груди поблескивали орден Славы и боевые медали, на бледном лице резко выделялся пунцовый шрам.

— Как дела, старшина? — спросил начальник уголовного розыска после взаимных приветствий.

— Ничего, товарищ полковник. От путевки в санаторий отказался. Не с моей физиономией по курортам разъезжать. Отдыхаю дома.

— Дома все в порядке?

— Что вам ответить? Была у меня невеста, Фатима…

Осенью собирались сыграть свадьбу. А вот пришла ко мне в больницу, заплакала и… больше не показывается… — Еримбетов вздохнул. — Мать говорит: «Избавил тебя аллах от плохой жены, не горюй, хорошая найдется». Так-то оно так, а сердце болит.

Несколько минут в кабинете стояла тишина. Да и что скажешь в таких случаях? Еримбетов заговорил первым.

— Товарищ начальник, я ведь к вам по делу.

— Слушаю вас, Султанбек Еримбетович!

— Еще в больнице я думал, как помочь следствию.

Я знаю, что в первый же вечер задержали преступника, проживающего на Кашгарке, нашли нож, на нем отпечатки его пальцев, а тот не признается… Ну я и поговорил с братишкой Хакимджаном. Дал ему адрес задержанного, попросил пойти туда, сдружиться с его друзьями… И он выполни мою просьбу…

— Точнее можете?

— Точнее он сам расскажет, если разрешите. Ждет в проходной…

Через несколько минут в кабинете появился молодой человек, лет девятнадцати-двадцати — младший брат Султанбека Еримбетова Хаким.

Вначале смущаясь, а затем все более уверенно он рассказал о знакомстве с Фридой Гуревич, о ее участии в ограблении «тети Мани» Трахтман, о преступной деятельности «Мака», Олега, Тамары, о подготавливаемом ограблении с убийством Юханова…

В заключение он сказал:

— Я старался войти в доверие Фриды, делал вид, что влюблен в нее, что для нее готов пойти на все… Но вы не подумайте чего-нибудь. У меня есть девушка, которую я действительно люблю. Ее Айша зовут.

Присутствующие переглянулись, пряча улыбки.

— Все в порядке, Хакимджан! — Брылько похлопал парня по плечу. — А теперь, если не трудно, повтори все для стенографистки.

Через час на столе Булатова лежало личное дело студента третьего курса юрфака Марка Евгеньевича Ковалевича, 1928 года рождения.

Все, кого назвал Хаким, были арестованы. Характерно, что первым полностью признался «столп и опора» группы Ковалевич, который заявил, что будет просить суд, снизить ему меру наказания с учетом его раскаяния и чистосердечного признания.

На очных ставках он уличил Дорофеева, Сереброва, Гуревич и Галкину. Из их числа только Дорофеев в ходе следствия не признавал себя виновным, однако на суде он раскаялся и попросил о снисхождении…

На итоговом совещании по разбору этого дела Булатов сказал:

— Инициатива старшины Еримбетова и его брата Хакима оказали значительную помощь в раскрытии ограбления гражданки Трахтен, бандитского нападения на работника милиции и в предотвращении ограбления с убийством гражданина Юханова. Рад поставить вас, товарищи, в известность о том, что сегодня получен приказ о досрочном присвоении Султанбеку Еримбетову внеочередного звания «лейтенант милиции» и о награждении его почетным знаком «Отличник милиции».

Мы поднялись по ступеням станции метро Хамида Алимпжана, пересекли Пушкинскую и, не спеша, направились по тенистой улице вниз, к парку имени Тельмана. Это был один из немногих районов Ташкента, которые не изменились за последние годы: утопающие в зелени одноэтажные домики, кирпичный особняк старого здания политехнического института. Далеко впереди угадывался шпиль бывшей лютеранской церкви.

По Карла Маркса бесконечным потоком катили нарядные автобусы с детворой. Песни, музыка, смеющиеся лица…

— В пионерские лагеря, — улыбнулся Борис Ильич. — Счастливая пора. А помните историю с «Рудиным»?

Я кивнул. Еще бы не помнить! Вот как это было.

Ребятам не везло. Неудачи буквально преследовали их по пятам. Сунулись в секцию плавания на Комсомольском озере, — широколицый, дочерна загорелый тренер в плавках и шапочке окинул их скептическим взглядом прищуренных глаз и решительно подтолкнул к выходу с водной станции.