========== Часть 1 ==========
«Боги — истинные наши хозяева. Они создают наши души, в которых содержится вся суть человеческая с мыслями, чувствами и даже судьбой. Душа, как и Магия, происходит из Мира Сновидений, сотворенного Богами, чтобы дать нам дар упорядоченной жизни… Душа, способная к Сновидению, есть бессмертная и божественная суть всякого человека, единственный способ быть».
— «Серебряная Книга» («Доктрина Сновидений»), адаптированный перевод
«Смешно вспоминать, но, восстав против Доктрины, я оказался ее же проводником и последователем. Борясь с ее положениями, я тем самым признавал их реальность. Я лихорадочно искал ключи от двери, которая должна была вывести меня за пределы мира этих диких идей. А двери-то нет. И это оказалось ключом от нее. Щелк».
— Джек Хэйвуд, «Воспоминания»
Нова была любимым городом поэтов, жрецов и магов. Разноцветная вереница замков, башен, высоких и низких домов раскинулась по обе стороны бурной и глубокой Волчицы. Две половины города соединял огромный мост, который местные за причудливую архитектуру привыкли называть Драконом. Это был единственный город Предела, где можно было найти храм почти любого божества. На левом берегу Волчицы десятком башен и мощью темных стен гордо возвышалась Академия Онейромагии, а по ту сторону видно было округлые лазурные верхушки Храма Сновидений. Широкие и узкие, мощенные и засыпанные песком, неправильные и капризные дороги Новы вели от площади, окружавшей Храм, во все концы города: пробегали мимо района ремесленников, впадали в рыночную площадь, загибали в городской сад и растворялись сотней тропинок среди жилых районов.
Когда солнце отражалось в восточных окнах высоких башен, прощаясь с раскаленной землей, магистр Снорри выходил на балкон одной из построек Академии, облокачивался на перила и проводил там вечер с чашкой крепкого южного чая. С той стороны Волчицы, немного южнее Храма, были видны невысокие белые колонны Форума. Утром там с речами выступали маги и жрецы, а к вечеру жаркая дискуссия всегда перерастала в драку. Форум построили лет сто назад, чтобы приобщить народ Новы к высоким материям через публичные лекции и споры — и народ активно приобщался. Снорри любил глядеть на них — и улыбаться.
Но сегодня балкон почему-то пустовал.
Когда колокола Часовой Башни объявили всему городу, что рабочий день окончен, Снорри не нашли в его кабинете. Дверь на балкон была открыта, а на письменном столе все еще дымилась полная чашка крепкого южного чая.
Студенты Академии любили магистра Снорри. Спокойный и не агрессивный, он никогда не терял меткого и безобидного чувства юмора, которое, в то же время, отлично заменяло ему агрессию. Сам он очень любил преподавать, разработал свою модель обучения, набирал каждый год новую партию учеников, приходил на занятия ровно в пять утра, уходил в пять вечера и с шести до половины седьмого пил чай на балконе, глядя на Форум и размышляя о чем-то своем, лишь ему известном.
Из всех магистров Академии Снорри меньше всего волновали вопросы морали, и больше всего — успехов его учеников. Ему было плевать, станут они темными магами или жрецами в храме, будут взламывать чужие умы или спасать души от безумия. Главным для него было знать, что они это делают лучше всех. Тогда он был доволен собой, а на все возражения спокойно и безобидно отшучивался. Он был совершенный сангвиник, а его стоицизму мог бы позавидовать и верховный жрец, и сам король Предела.
Снорри торопился. Он не бежал, сохраняя достоинство уважаемого магистра магии, но шел очень быстро, оглядываясь по сторонам, словно видел старушку Нову первый раз в жизни. Вечерами жители Новы любили ходить в бессчетные трактиры и таверны города, наслаждаясь вином и музыкой. Когда Снорри хотел выпить, что случалось редко, он шел в «Денницу», где наливали лучшее вино или в «Диану», где выступали знаменитые городские музыканты. Но сегодня он прошел мимо обоих трактиров и завернул в узкий темный переулок, который вел в самый бедный район города. Там, под городской стеной, стояла гостиница «Медный Жук» — любимое дешевое пристанище всех путешественников и жадных купцов. Двор и конюшни постоялого двора всегда были забиты телегами и лошадьми. Фонари устало и тускло освещали порог трехэтажного деревянного дома, боком как бы накренившегося к соседнему каменному зданию.
Дверь открылась, и легкий вечерний воздух сменился тяжелым густым дымом. Снорри закашлялся и чуть не столкнулся с пожилой горничной, которая бросила ругательство ему вслед. Свечей было слишком мало, чтобы осветить огромный темный зал, переполненный самыми разными гостями от богатых торгашей до вшивых голодранцев. Хозяин гостиницы стоял за барной стойкой, рванными мелкими движениями протирая вот уже десять минут абсолютно чистую кружку для пива. Бросив на Снорри беглый взгляд, он тут же вернулся к своему бесполезному занятию, шепотом отвечая на незаданный вопрос мага.
— Да, он здесь. Сегодня днем черти принесли. Сукин сын.
— А зачем?
— А я знаю? И знать не хочу. Не видели его год, и хорошо было. Зачем опять явился?
Хозяин замолчал и все вытирал и вытирал несчастную кружку. Это был невысокий мужчина с морщинистым лицом, которое больше всего напоминало распаханную плугом землю. Снорри знал его давно и считал почти что своим другом. Он смотрел на хозяина пристально, но не смел применять магию, хотя мог узнать мысли грубого простого мужичка за раз.
— Да какой-то он не такой, — не выдержал наконец хозяин гостиницы. — Ну совсем не такой. Я его почти не узнал. Он, конечно, тот еще сукин сын был, но мальчишка же. А сейчас… Прям аж мурашки пробирают от взгляда. Все тут рассматривал и разнюхивал, а глазки все бегают, будто ищет чего. Ну и снял у меня комнату. Сидит, не высовывается. Я горничную послал — мол, сходи, проверь, — приходит и говорит, мол, он сидит в кресле и смотрит в окно. И не двигается. На полу какие-то бумажки валяются. Изрисованы. Бокал от вина разбит. Зашла убрать — он ее выставил.
— Ну это для него нормально.
— Да нет, Снорри. Не такой он. Что-то с ним не то. Чую вот нутром. Не к добру в город вернулся, сукин сын.
Снорри тоже чуял. Не нутром, но выработанной за десятилетия практики магической интуицией, которая редко подводила своего хозяина. Поэтому так торопился сегодня вечером, как только получил шокирующую новость. Поэтому хозяин гостиницы немедленно послал к нему на работу мальчишку-босяка с сообщением за пару медяков, как только непрошенный гость прибыл на постоялый двор.
— А остановился он где?
— Вторая комната от лестницы на втором. Как и раньше.
Снорри кивнул приятелю и пошел к лестнице. Шел он теперь медленно, словно бы обдумывая каждый новый шаг. Он поймал себя на том, что волнуется, что мысли бегут в голове хаотично, чего никак нельзя было допускать рядом с человеком, который сейчас находился за дверью второй комнаты от лестницы. Закрыв на всякий случай доступ к своим мыслям, маг остановился у порога, выдохнул и посчитал до десяти.
— Ну заходите уже, сколько можно! — раздался из-за двери задорный юношеский голос. Снорри легонько толкнул дверь — та оказалась не заперта — и вошел в комнату. Здесь, как и во всей гостинице, было довольно темно, но у самого потолка в комнате светился маленький голубой шарик, сотканный из чистой магии. На кровати, на полу, на столе валялись книги и записи вперемешку с походной одеждой, на столике рядом дымился огарок свечи. Из банного угла комнаты доносился плеск воды.
Юноша стоял у зеркала над тазом с теплой водой и неторопливо брился, насвистывая рваный мотив. Он был наг, только полотенце прикрывало бедра, от деревянной бадьи и таза шел горячий пар, темное зеркало запотело. Положив нож для бритья, юноша ополоснул лицо водой и повернулся к Снорри, искренне улыбаясь.
— Вы прочитали заклинание на блок доступа к мыслям на четырнадцать процентов медленней, чем скорость моего мышления. Ровно на это число она выросла за последний год.
— А твоя мать писала, что ты лежишь целыми днями на кровати.
