Друзья Майи были правы, но их мышление было слишком ограниченным, а точка зрения – субъективной. Они не видели картину целиком. Девочки не ругаются с родителями просто так. Они отдаляются, чтобы начать свой путь по одной из семи линий подросткового развития – линии прощания с детством. Примерно в возрасте двенадцати лет многие дети внезапно испытывают внезапное желание отделиться – из-за этого они стараются отстраниться от всего, что напоминает им о детстве. Майя на своем опыте узнала, что к таким вещам в первую очередь относятся хорошие отношения с родителями. Девочки не всегда начинают свое развитие с этой линии, но родителям нельзя упускать ее из виду. Когда девочки отдаляются от своих мам и пап, то словно заявляют: «Возможно, вы не заметили, но я уже подросток!»

Если перестать считать такое поведение личным непринятием, мы поймем, что при прощании с детством нашим дочерям предстоит достичь многого за короткий промежуток времени. Они должны покинуть пункт A, в котором они с радостью держали нас за руку и дурачились на людях, и оказаться в пункте Б, в котором они доказывают свою независимость и самостоятельность.

Они становятся юными девушками и отказываются от легкомысленности в пользу более зрелого поведения (по крайней мере в окружении незнакомых людей). Чтобы достичь успеха на этом этапе, девочки перестают делиться с нами своими секретами, злятся, если мы называем их ласковыми прозвищами, и дают понять, что оказывают нам услугу, соглашаясь посетить семейный праздник. Но расставание девочки с детством затрагивает не только отношения с родителями. Она может начать экспериментировать с макияжем, внезапно сообщить, что на школьном автобусе ездят только дети, и нецензурно выражаться в компании друзей.

Девочка одновременно осознает и не осознает свои попытки расстаться с детством. Подростки восхищаются ребятами постарше и отчаянно желают быть на них похожими. Я помню, что, когда училась в девятом классе, наблюдала за ученицами старших классов, одетых в стиле Мадонны середины 1980-х. Они танцевали и пели Borderline под фонограмму во время школьного конкурса талантов. Они выглядели невероятно круто, и я помню, как в тот момент осознала свою нелепость и решила стать такой же. Но многое происходит за пределами сознания. двенадцатилетняя девочка может делать домашнее задание по математике и размышлять, что при хорошем раскладе через 5–6 лет она покинет родительский дом. Желание стать независимой, избавиться ради этого от детских привычек появляется внезапно.

Майя пришла ко мне в офис, поскольку волновалась, что что-то действительно идет не так. Моя задача как психолога – относиться к тревогам родителей серьезно. Я задала Майе вопросы, которые позволили понять, что в поведении Камиллы нормально, а что – нет. Грубила ли она всем взрослым или только маме с папой? Как обстояла ситуация в школе и с друзьями? Были ли у нее внешкольные интересы? Хорошо ли она спала? Говорила ли о своих планах на лето или следующий год?

Майя подробно ответила на вопросы.

Учителя только и делали, что хвалили добрую и внимательную Камиллу. Девочка приглядывала за собаками соседей, и Майя слышала от них то же самое. Женщина рассказала мне, что ее дочь хорошо училась и у нее было нескольких близких друзей. Каждые выходные Камилла отправлялась на третий этаж, который она превратила в тщательно обставленную квартиру для своих кукол. Хотя Майя подозревала, что девочка иногда брала ее телефон тайком по ночам, проблем со сном у нее не было. Она с нетерпением ждала поездки в летний лагерь и рассказывала о своих планах стать учителем или ученым.

Я убедила Майю в том, что ее друзья были правы: холодное поведение Камиллы было нормальным. Затем я предложила Майе посмотреть на перемены в характере дочери с другой стороны: девочке предстоит пройти семь шагов к взрослой жизни, и прощание с детством – один из них. Камилла делала именно то, чего мы ждем и даже хотим видеть в подростках. Она повторяла поведение своих ровесников по крайней мере с 1958 года. Тогда Анна Фрейд заявила, что типичный подросток живет «в доме, словно квартирант, как правило, настолько нетактичный, что вызывает тревогу у младших и старших членов семьи». Несмотря на то что подростки часто отстраняются от своей семьи, многие из нас испытывают потрясение из-за огромных перемен в отношениях с детьми.

Во время чтения этой книги вы будете часто сталкиваться с мудрыми высказываниями Анны Фрейд. Тому есть две причины. Во-первых, она занимает особое место в истории психологии, так как одной из первых сформулировала и ввела в обиход многие предсказуемые проблемы, возникающие в подростковом периоде. Безусловно, в основе книги лежат эти славные традиции. Во-вторых, она занимает особое место в моем сердце, потому что благодаря ей я стала психологом.

Когда мне было шесть лет, мой отец на несколько лет переехал из Денвера в Лондон по работе. По случайному совпадению в тот же период в столицу переехала близкая знакомая нашей семьи. Карла, стройная аспирантка с огромной копной рыжих волос, отправилась в Лондон, чтобы учиться у Анны Фрейд. Мои родители фактически удочерили Карлу, и она приглядывала за мной, единственным ребенком в семье, когда на выходных они уезжали из города. Карла жила на севере города, рядом с учебной клиникой Анны Фрейд. Ее крошечная квартира состояла из гостиной, миниатюрной британской кухни, оформленной в стиле середины 70-х, тесной ванной и спальни с огромной кроватью, в которой мы спали вдвоем, когда я оставалась у нее. Чтобы включить радиатор на кухне, нужно было бросить в него монетку, и это быстро стало нашим привычным занятием на выходных. За неделю Карла откладывала несколько пенсов и разрешала мне бросать их в отверстие в радиаторе. Мы сидели на кухне, и я начинала забрасывать ее вопросами: «Почему дети проходят терапию? Что ты говоришь им? Что они говорят тебе? Как это общение помогает им выздороветь?» Карла была очень терпеливой и доброй ко мне. Вспоминая наши диалоги, я понимаю, что она полностью удовлетворила любопытство шестилетнего ребенка. Она ответила на все вопросы, связанные с ее работой.

Меня впечатлили ее рассказы. После того как мне исполнилось семь, я заявила маме, что хочу заниматься тем же, чем Карла. Спустя почти сорок лет Карла остается моей близкой подругой и наставником. Я благодарна ей за то, что она рассказала о своей работе, которая показалась мне потрясающей как в профессиональном, так и в личном плане.

На ваш взгляд, 5–6 лет вполне достаточно для перехода к независимой подростковой жизни. Но, по мнению вашей дочери, внезапное отстранение от родителей (как в ситуации с Камиллой) представляет собой более эффективное решение. В течение нескольких лет она расстается со своими детскими отношениями, прежде чем перейти ко взрослой жизни. Она может вообразить, будто живет одна в общежитии. При этом девочка будет наслаждаться своим комфортным и безопасным домом. Это психологический эквивалент приставных колес на велосипеде: она учится ездить на двухколесной модели, зная, что дополнительные колеса не позволят ей упасть.

Тем не менее не думайте, что ваша дочь полностью понимает причины отдаления от вас. Желание держать вас на расстоянии, как правило, появляется неосознанно. Это значит, что ее чувства к вам меняются по необъяснимой для нее причине. Она знает, что вы были приятным компаньоном, но внезапно вы начали ее раздражать. У вас было отличное чувство юмора, а теперь прежние шутки кажутся банальными и неловкими, особенно когда вы шутите при ее друзьях. Вы были кладезем полезных советов, но теперь ваши слова кажутся бессмысленными. Родители, столкнувшиеся с новым настроением дочери, чувствуют себя так, словно были мармеладными мишками, а теперь превратились в брюссельскую капусту. Вероятно, дочь по-прежнему относится к вам хорошо, но по возможности старается избегать вас.

Что ж, сочувствую. Хотя это глупое сравнение, но становиться брюссельской капустой действительно больно.