Экспресс газета Муза и Михаил  Ждал Михаил прихода музы, И Пушкин ждал её когда-то. Пути в политике кургузы — «Пойду пока что в депутаты». Но разыгрались аппетиты, У денег мысли очень быстры. Сказал помощнику: «Иди ты, Пойду-ка я в премьер-министры». Преодолею все барьеры, Раз масть пошла – лови моменты, В мечтах – блестящая карьера, Сказал: «Пойду-ка в президенты». И головы у муз вскружило, Они сейчас до денег падки. Одна себя и предложила, На всю страну шепнув украдкой. Была певицей, стала музой, У муз тяжёлая работа — От шоу-бизнеса, от мужа Того и жди, что жди чего-то. «Пора, – сказала, – что-то делать, Менять в стране чего-то надо»… Начать с себя – простое дело — Сойти божественно с эстрады. Ведь есть у нас ещё Земфира, И много – просто гениальных, Но лишены они эфира Из-за любимчиков нахальных. Конечно, есть у музы опыт, И политический, и всякий. За Юлю были песни, шёпот, Эффект, однако же, двоякий. Так Тимошенку поддержала, Что та на выборах продула. В шелках сегодня наша Алла. А где, скажите, эта Юля? Отбросим старые союзы, Электорат весь расшевелим. Не взять ли Прохорову в музы Из тех, кто были в Куршевеле? Ну как поднять страну из ила? — Идти к победе с молодыми! Ведь рейтинг нужен Михаилу, А кто его ещё подымет? И въедет он на Ё-мобиле и в Белый дом, и в Кремль, и в Думу. Вот только б музы не сгубили, и чтобы сам не передумал. Новая Москва Люберецкие поля для простого москаля  Я ловлю, как вести с фронта, Под Москвой тяжёлый бой, Где по-тихому без понта Делят земли меж собой. Меж Москвой и Подмосковьем Под ковром идут бои, Делят пастбища коровьи А, возможно, и мои. Телевизор перегрелся, Два приёмника в дыму, Но кому чего отходит, Я пока что не пойму. Все домашние не дышат И на цыпочках юлят, – Отошли Москве, ты слышал, Люберецкие поля. – Елисейские бы лучше, — Тихо вставила жена. – Люберецкие – покруче, Ты же тоже не княжна. Новость ширится и длится, Что ни лечь и ни заснуть, Москвичи, чтоб не делиться, Область – лишнего куснуть. Толстопальцево отдали! — Плачут бабы, вот беда, Толстый палец для хозяйства Пригодился бы всегда. Москвичам давно не пёрло, И тяжёл московский путь, В кольца схваченное горло — И ни пукнуть, ни вздохнуть. Новость спереди и сзади, Новость с ужасом в лице: Домодедово в осаде, Дерибабово – в кольце. – Ничего, ещё пробьёмся! — Дед кричал, был общий сход, — Всем селом Москве сдаёмся, Так решил честной народ. Только бабка под Можайском Пишет внуку на Урал, На меня не обижайся, Но Можайск Москвой не стал. А сергИево-посадцы Посмотрели на пустырь, Обошли на всякий случай Крёстным ходом монастырь. Дорогие демократы! Объясните, наконец, Мы всегда свободе рады, Сколько будет щас колец? И ещё, не прибедняйтесь! Ради дела и словца Поскорее расширяйтесь До Парижского кольца. Кто границей недовольный, Пусть сидит с плевком во рту, Карандаш рукою вольной Проложил уже черту. Покажите нам границу, Мы не скажем никому, Кто уже попал в столицу, Быстро учится уму. Рыбы, крабы и Моржи охраняют рубежи Видел пьяного дельфина Я на море в Темрюке, В море он чертил картины, Как Пикассо на листке. Я спросил, чего он пьяный? Мне сказали: «Ё-моё». И разлили по стаканам Спирт коньячный до краёв. Рад за нашего дельфина, Что он принял пол графина, Но боюсь за корабли, Как они рискуют, блин. Корабли идут чужие, А у нас дельфины злые, Нет на свете их резвее, Очень медленно трезвеют. У дельфина в пасти мина, Их полно там под водой, Мин полно, да и дельфинов Делят мины меж собой. Да и рыбы, бляха-муха, Наши рыбы – не рабы, Злятся от чужого духа, Сразу встанут на дыбы. Ей что НАТО, что не НАТО, Рыба наша с криком «Бля!» Хватанёт со дна гранату — И не будет корабля. Наша рыба – это глыба, Хуже, чем гранатомёт. Говорят, молчит, как рыба, Наша выпьет – запоёт. Корабли! Не приближаться Меньше, чем на тыщу миль, Чтоб потом не обижаться, Что отдельно нос и киль. Кораблям – попутный ветер, Ближе всё же им нельзя, Не завидую, кто встретит |
