Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

«Завидую ее языку. Как можно писать настолько коротко, смешно и точно! У других что-то одно, а тут все сразу. Ни тени позерства, ни грамма самолюбования. Абсолютный вкус, иммунитет к пошлости, ни единой банальности. Так мог бы писать, наверное, высший разум. Вне пола, вне даже добра и зла. Просто взгляд сверху – емкий, как надпись на камне. Смеешься дважды – сначала над парадоксом, потом от восхищения – как этот парадокс подан.

Интернет убил литературу. Но он же породил Алесю Казанцеву, которая одна интересней всего ютуба. Перед ней цепенеют искусствоведы и критики. Издаться не успела, а ей уже подражают, обожают и боятся. Тьма писателей станет теперь третьим сортом.

Потому что новый высший сорт у вас в руках. Первая книга Алеси Казанцевой. Лети, ужасная!»

Слава Сэ, писатель

«Для тех, кто читал Алесю Казанцеву в «Живом Журнале», хохотал, плакал и пересказывал друзьям ее истории про телефон Антона Городецкого, про диван Митю, про бобра, которого надо перекрасить для съемок, и лошадей, которых научили прыгать сквозь стену, эта книга – отличный способ освежить их в памяти и еще раз захохотать и заплакать.

А тем, кто Казанцеву по какой-то причине еще не читал, я даже завидую. Она правда очень хорошая».

Яна Вагнер, писатель

«Я давно и безответно люблю тексты Алеси, и однажды даже написал ей – незнакомому человеку, – что она очень классная (трезвый!). Алеся отреагировала на это единственно возможным образом: прочитала и не ответила. Я не обижаюсь, мне только жаль, что у нее сейчас все хорошо и пишет она теперь реже. Я люблю Алесю, но желаю ей только плохого, чтобы она писала чаще. Например, пусть у мужа Димы найдется еще четыре семьи, и одна из них гарем. Ну или, на худой конец, ремонт. Да, пусть будет ремонт».

Владимир Гуриев

«Каждый раз, прочитав пост Алеси, мне хотелось немедля найти ее и подарить цветы. И еще обнимать. Кроме чудесного юмора, иронии, прекрасного слога, острого взгляда есть в этих текстах обезоруживающая, обрушивающаяся на тебя любовь к жизни. Радость жить. Любить. Парить. Каждый раз, когда заканчивались ее буквы, я обнаруживала себя в настроении, близком к полетному – так высока концентрация счастья в этих текстах».

Алиса Гребенщикова, актриса

«Отличная Алеся Казанцева, отличное издательство LiveBook: как здорово, что они сошлись! Эта увесистая книга напоминает машину времени. Открываешь ее, и снова перед глазами – бескрайние поля ЖЖ, длинные ветки комментариев, переписки, ночи без сна, и как будто бы не было множества лет, отдаливших прежних нас – от нас нынешних. Ну а если ваша молодость прошла без чтения Казанцевских дневников, то к ним никогда не поздно приобщиться – благо, их автор жив и здоров, и полон любви к миру. Заразительной любви».

Сергей Вересков, литературный критик

Издательство предложило собрать мои записи из интернета в книжку. Абсолютный ужас переполняет меня. Села и перечитала все, что писала с 2005 года. Стыд выедает глаза. Вопросы бьются в череп изнутри. Как я могла? Что несла? Зачем весь этот бред??? Как хорошо, что муж женился на мне!!! А вдруг бы не женился, ведь все предпосылки были. Сначала я жила с Пирожком, он – крупная меховая игрушка. Когда я затопила 16 этажей, Пирожок сидел на полу и впитал в себя много воды, благодаря ему я не затопила хотя бы подвал. Потом я жила с диваном Митей, который сделали по моему эскизу, и это чудовище не входило в комнату. Затем появился кот Митя, которого я назвала в честь дивана. Потом приехала мама и тоже стала со мной жить. Потом пришел Дима и разогнал весь этот шалман, но постепенно подселил двух наших детей. Менялись года, погоды, а я все оставалась такой же непроходимой идиоткой. Читать себя – это УЖАСНО. Это неприятное путешествие внутрь. Будто надо вернуться назад и совершить еще раз эти пять тонн ошибок и два состава идиотских поступков. Кто все эти люди, которые когда-то комментировали посты в ЖЖ, и кто вы все сейчас, которые ставят лайки в фейсбуке?

Я недавно слышала такой разговор на площадке между двумя девочками из агентства: «Ты чо, не узнала ее?? Это же Алеся Петровна! Ну которая ЖЖ, бобры». Вторая говорит: «Ааааа, это которая пишет лонгриды…» Думаю – да я ж еще ничего не написала, а уже кому-то надоела и разочаровала.

Если вдруг эта книга выйдет и провалится, то я возьму тогда фамилию мужа. Он обижается еще со свадьбы. Как раз повод будет. И типа сразу не я писала, а какая-то Казанцева.

…Наконец в этой глухой, уединенной деревушке его поиски закончились. В ветхой избушке у огня сидела Правда.

Он никогда не видел более старой и уродливой женщины.

– Вы – Правда?

Старая, сморщенная карга торжественно кивнула.

– Скажите же, что я должен сообщить миру? Какую весть передать?

Старуха плюнула в огонь и ответила:

– Скажи им, что я молода и красива!

Роберт Томпкинс

Я похож на человека, у которого есть план? Ты знаешь, кто я? Я пес, бегущий за машиной – я бы не знал, что делать, если бы догнал.

«Темный рыцарь»

Я брился каждый вечер, чтобы не колоть Анну щетиной, целуя ее в постели. А потом однажды ночью – она уже спала (я был гдето без нее, вернулся под утро, типичное мелкое свинство из тех, что мы себе позволяем, оправдываясь семейным положением) – взял и не побрился. Я думал, ничего страшного, она ведь и не заметит. А это значило просто, что я ее больше не люблю.

Фредерик Бегбедер
Режиссёр сказал: одевайся теплее, тут холодно (сборник) - i_001.jpg
Режиссёр сказал: одевайся теплее, тут холодно (сборник) - i_002.jpg

Фото Михаила Хаустова

25 дек. 2005 г.

Самая первая запись в городе Москве

Болеть очень плохо. Очень плохо, нерезультативно и одиноко. Болеть в практически все еще чужом для тебя городе плохо вдвойне. Нет ни одного телефона, на который можно было позвонить своим простывшим голосом. Более того… Нет ни одного телефона, который бы я помнила наизусть… Если только свой рабочий и мобильный…

Думала, что стану первым случаем в России этой самой редкой пневмонии, которую все так боятся сейчас, но слава обошла меня стороной…

21 дек. 2005 г.

Мой первый раз

Чистая, как стекло, Красная площадь. За рулем черного ЗИСа сидит человек в военной форме и фуражке с кокардой, крутит ручку радиоприемника. А на заднем сиденье Берия. Только если принюхаться, то понятно, что Берия уже успел сбегать к кинобуфету и погреться.

Я на площадке – помощница помощника помощницы. Делаю все, что скажут, и то, о чем не просят. Всем очень мешаю.

На Васильевском спуске пританцовывает съемочная группа. Уже кричат: «Пишем дубль, рассвет уходит! Тишина на площадке! Мотор!»

Куранты: «БОМ! БОМ! БОМ!..»

Режиссер: «Стоп… Ждем куранты».

Куранты: «Бом».

Режиссер: «Пишем дубль! Тишина на площадке! Мотор!»

Церквушка захихикала колокольчиками.

Режиссер: «СТОООП!..»

Рассвет: «Я ухожу».

Режиссер: «Начали!»

Берия промчался по площади в нахлобученном каракулевом воротнике, мазнул смоляными шинами булыжники, и даже успел окатить холодным взглядом всю съемочную группу. Особенно задержался на буфете. Там грелась массовка. Берия завидовал.

Следующая точка съемки – библиотека имени Ленина. С неба сыплется влажность. Шарфы моментально мокнут и повисают грузом, прилипают и колются. Непромокаемые куртки дубеют и хрустят. Выворачиваешь карманы, а оттуда дождь. Тебе жить с мокрой обувью еще как минимум восемь часов. Противно. Даже тошнит. И НИКУДА не денешься. Терпишь. Прекращаешь подпрыгивать от холода. Если прыгать, из швов ботинок брызгает вода. В голову лезут совершенно дурацкие детские стишки про Танечку, про то, чтобы она не плакала, и как по лужам скачет мяч. И ты понимаешь, что это самые омерзительные стихи про лужи, что мяч, наверное, ужасно круглый и красный, с белой полосой вокруг себя и пахнет резиной. И ты на всякий случай вспоминаешь, как в детском саду Максим Мухортов не дал тебе этот мяч. Столько лет прошло, а ты помнишь его фамилию. Встречу – убью!

2
{"b":"646375","o":1}