В весьма курьезном многотомном сочинении «Христос» Морозов сопоставил библейские сказания с данными астрономии и вдвое укоротил письменную историю человечества.

Потом, когда его труды были опубликованы, публика не уставала восхищаться легкостью его языка и смелостью мысли. Что же до сути его открытий, то у специалистов они вызывали снисходительные ухмылки.

«Вы соединили в себе героя-революционера с талантами поэта, писателя и вдохновенного ученого, – писал Н.И.Вавилов почтенному юбиляру. – Многие из нас – и в том числе нижеподписавшийся – зачитывались Вашими книгами, учили наизусть Ваши стихи. Вы были для нас примером служения революции и науке».

«Особенно тронули Вы меня тем, что даже заучивали когда-то мои стихи. А я думал, что уже никто их не помнит», – писал в ответ растроганный Морозов.

Его стихам нельзя отказать в искренности выражаемых чувств:

Таково наиболее известное и, вероятно, самое выразительное стихотворение Н.А.Морозова. Скорее всего, именно эти строки заучивал Николай Вавилов.

Революционные идеи его увлекали так же, как Екатерину Сахарову. А вот от революционной деятельности он был еще более далек, чем она. С тем большим рвением он стремился «к полезной работе», помогающей «преобразовывать общество». Не случайно Иван Ильич, желая склонить сына к коммерческой деятельности, советовал нанятому магистру напирать на пользу для общества коммерции и промышленности.

А Морозову суждена была долгая жизнь. Он пережил Николая Вавилова, пережил Вторую мировую войну и тихо скончался в своем родовом имении Борок в возрасте 92 лет. Имение советская власть за ним сохранила во уважение к революционным заслугам.

В августе 1947 года дом-музей Н.А.Морозова в селе Борок посетил президент Академии наук СССР Сергей Иванович Вавилов. В дневнике записал:

«Маленький дом Н.А.Морозова с “фонариком”, завешенным картинками лунной поверхности, газетами с солнечным затмением, старыми фотографиями, полки с книжками, еврейским словарем и другими морозовскими аксессуарами. Могила Н.А. Окно в прошлое. Завидно этой жизни “философа” среди природы, берез, елей, сов, волков, недавно разорвавших какого-то “Шарика”, лосей. Хочется спрятаться сюда с книгами, лабораторией, и незаметно исчезнуть в лесу, как умер Н.А.»[23].

Основание высшей сельскохозяйственной школы в России тесно связано с эпохой Великих реформ Александра II и, прежде всего, с отменой крепостного права. Царский манифест об освобождении крестьян был объявлен 19 февраля 1861 года, а еще в январе казна приобрела за 250 тысяч рублей имение Петровско-Разумовское с великолепным липовым парком, каскадом прудов и угодьями. К 1865 году были возведены основные здания и постройки Петровской сельскохозяйственной и лесной академии. На кафедры пригласили лучших профессоров, стали принимать слушателей.

Срок обучения установили трехлетним, но можно было учиться и меньше, и больше – хоть до седых волос. Плата взималась невысокая. Вступительных экзаменов не было, переводных и выпускных – тоже. Аттестата зрелости не требовалось. Учащиеся могли прослушать полный курс, а могли изучать отдельные предметы, которые их интересовали. Только желающие получить степень кандидата должны были сдать экзамены в удобное для них время, по договоренности с профессорами.

Создавая академию на таких вольных началах, власти стремились открыть доступ к агрономическим знаниям всем желающим. Для сословного государства это было смелое начинание.

Вместе с вольными порядками в тенистом Разумовском парке воцарился вольный дух. Изгнать его оказалось много сложнее, нежели изменить порядки. Академия стала рассадником смуты и недовольства.

Чего только не предпринимали власти, чтобы угомонить петровско-разумовскую молодежь! Вольный устав заменили жестким. Слушателей превратили в студентов; над ними учредили надзор. Ввели обязательные вступительные, переводные и выпускные экзамены. Повышали плату за обучение, чтобы закрыть доступ «кухаркиным детям». Курс обучения увеличили до четырех лет, а время пребывания в Академии ограничили шестью годами, дабы оградить молодежь от тлетворного влияния «вечных» студентов.

Все эти меры помогали плохо. Студентом Петровской академии был Иван Иванов, член подпольной организации Сергея Нечаева «Народная расправа». В Петровско-Разумовском парке есть грот, в котором Нечаев и его сообщники укокошили Иванова, заподозрив его в предательстве. На скандальном процессе нечаевцев судили и нескольких студентов Петровки.

Большой шум вызвали студенческие волнения середины 1870-х годов. Ведущую роль в них играл Владимир Короленко, за что был исключен из Академии.

Всё новые и новые эксцессы побудили власти закрыть Академию. Но без высшей сельскохозяйственной школы Россия уже не могла обойтись. Как только последние студенты Академии получили дипломы, на первый курс снова приняли молодежь – теперь уже в Московский сельскохозяйственный институт. Расчет состоял в том, чтобы прервать передаваемую студентами традицию непокорства. Заодно появился предлог избавиться от неугодных профессоров, таких как К.А.Тимирязев, который «на казенный счет изгонял Бога из природы», как доносила на него газета князя В.П.Мещерского «Гражданин». Уволить ученого, широко известного в России и в Европе, – значило вызвать скандал. Иное дело – не пригласить в «новое» учебное заведение.

Хитроумные комбинации не помогли. Вместе с тенистым парком, каскадом прудов и постройками Московский сельскохозяйственный институт унаследовал от бывшей Петровской академии ее вольный дух. В 1905 году в Петровку съезжалась революционная молодежь всей Москвы. Здесь устраивались сходки, митинги, собрания, звучали революционные речи и песни; в Петровско-Разумовском парке студенты упражнялись в стрельбе. Казаки, посылаемые для усмирения генерал-губернатором Дубасовым, нагайками разгоняли студенческие сходки.

Однако Николай Вавилов поступил в Петровку в 1906-м, когда разбушевавшаяся стихия уже успокаивалась. Он с головой ушел в учебу, готовя себя к деятельности «на пользу для общества».

Почему он выбрал Петровку? Об этом есть два разных свидетельства самого Вавилова. Первое широко известно. Оно было опубликовано, и на него не раз ссылались авторы его биографических очерков.

…Николай стремительно рос, и ему становилось тесно в просторных классах коммерческого училища. С последним звонком он стремительно выбегал из великолепного, с парадными колоннами, здания на Остоженке, вскакивал в пролетку и мчался в Политехнический музей. Здесь перед широкой публикой выступали видные ученые.

Особенно популярны были лекции профессора Н.Н.Худякова. «Задачи науки, ее цели, ее содержание редко выражались с таким блеском, – вспоминал через много лет Вавилов. – Основы бактериологии, физиологии растений превращались в философию бытия. Блестящие опыты дополняли чары слов. И стар и млад заслушивались этими лекциями».

Николай Николаевич Худяков возглавлял две кафедры в Московском сельскохозяйственном институте, туда он настойчиво звал молодежь.

«Горячую пропаганду за Петровскую академию, – вспоминал далее Вавилов, – вели Я.Я.Никитинский-старший и С.Ф.Нагибин – наши учителя в средней школе. Лекции Н.Н.Худякова, незабываемая первая экскурсия с ним в Разумовское, агитация Я.Я.Никитинского решили выбор».