Сердце билось в моей груди, разгоняя по жилам странный огонь, жгущий и леденящий одновременно. Руки сами собой протянулись к мальчишке, чтобы обнять, сжать, сдавить и притянуть к самой сути… Я стряхнул с себя наваждение. Сердце Сфинксу необходимо лишь для обретения Конечного Дара. И не более того. Сломить и поглотить этого юнца мне не составит труда. Пора отправляться на Берег Чёрной Кости. Чтобы изловить моё Сердце и вернуть на причитающееся ему место. Я поднялся с колен, на которых простоял последние семьдесят часов, наблюдая за мальчишкой. Руки привычно нащупали диадему, свитую когда-то из застывшей крови песчаного червя. Всего лишь символ, но бросать где попало, и оставлять его валяться под ногами не годилось. Водрузил украшение на голову, хмыкнул и распахнул свою Суть. Львиное тело мягко приняло моё сознание, могучие крылья распахнулись, вызвав истерику у стаи обезьян, живущих в оазисе. Взмах, второй, третий – и я оторвался от земли, быстро набрал высоту и завис над привычным миром, выбирая направление. Взор снова показал мне океан. К нему я и полетел.
Миля за милей стелилось пространство. Я же предавался размышлениям, бросая иногда взгляд в ту сторону, где сейчас пребывал юноша. К берегу океана уже подкрадывалась ночь, стремительная и прозрачная в тех местах. Ещё час, и мир вокруг мальчишки погрузится в прохладную негу тёмного мира пустыни. Какое-то беспокойство притянуло Взор немного левее парня. То, что я увидел, наполнило душу странными, непривычными и нелогичными ощущениями: страхом за паренька, яростью и гнев на тех, кто притаился среди барханов, и обречённость неуспевающего к месту собственной казни. Мальчик, сердце моё, ты только продержись, вытерпи… Дождись меня! Я не хочу тебя потерять! Мои крылья буквально вспенили воздух вокруг, призывая все нити стихийной Силы Ветра. Пески внизу слились в нескончаемое полотно, в котором больше нельзя было различить тени от барханов. И всё-таки мне суждено было опоздать. Я Сфинкс, и я знал это, как и то, что всё идёт своим чередом.
========== 3. Логайн ==========
Мягкий бриз всегда приносил мне радостное спокойствие. Хоть на берегах родной Сиверхены, портового скопища пиратских экипажей и колониальных войск, хоть в скалистых фьордах туманного острова Хальбин, хоть здесь, среди жарких песчаных дюн. Хоть мне и исполнилось только сорок пять лет, но с таким неугомонным папашей, как у меня, просто пришлось повидать половину мира. Захария Фоальгор, капёр для одних стран, арматор для других и доблестный капитан флота для третьих, таскал меня с собой, сколько себя помню. Но вот уже два года, как мы осели в купеческом квартале Фарантеллы, столицы Афалы. Год назад Захария отправил меня в Лэрдон, столицу Хальбина, учиться в тамошнем университете всяческим премудростям военного искусства. Мы оба дружно наплевали на то, что за моими плечами и так уже три альма-матер – жреческий септорий Солонны Святой и Благостной, магический Архиторий боросской Претории и медицинская академия Северного Лаганна. В общей сложности я потратил на учёбу без малого двадцать лет. А теперь успел отучиться целый год в Лэрд-Пойнте, лучшей школе полководцев, как его называют короли, цари и князья всех государств Арварога.
Нельзя сказать, что я там скучал. Всё-таки студенческая жизнь штука непредсказуемая и безумная. Но я всё-таки больше учился, чем гулял по пирушкам и борделям. Чем безмерно удивлял своих однокашников. Но не мог же я объяснять им, что вечно кутить – вредно для печени. Рассказывать о житье-бытье в Лэрд-Пойнте можно бесконечно, особенно про постоянную муштру и учения между походами по кабакам. Слишком много там училось «белой кости», чтобы высшее руководство школы могло запретить молодым повесам развлекаться. Но уж десять потов сержанты и капралы с нас сгоняли. И только энергичней парни рвались на волю.
И вот, под конец мая 1718-го года от Второго Пришествия, я получил письмо от Захарии, в котором он настоятельно просил меня вернуться к родным пенатам. Причём вовсе не для того, чтобы встретиться с тем человеком, который называл себя моим отцом. Папаня просил повидаться со своим старым другом и соратником, афальским некромантом Зулаасом. Ещё лет десять назад мы с отцом договорились, что не вмешиваемся в жизнь друг друга без острой необходимости. Так что сам факт такого письма сказал мне о многом. Взяв в Лэрд-Пойнте «право арьергарда», то есть добровольно продлив своё обучение на год в счёт несвоевременного отпуска, я собрал долги с друзей (не со всех, конечно, с тех, кто был в состоянии вернуть хоть часть), купил себе место на галеоне «Шкодливая сирена» и 3 июня вышел на судне в путь до Фарантеллы. Кто ж знал, что почти в самом конце пути, всего за два дня до прибытия в столицу Афалы, получится такая оказия.
Я перебирал в голове воспоминания, блаженствуя на вершине дюны с видом на безграничный синий океан. Над водной гладью полыхала вечерняя заря, окрашивая волны в розово-алые блики. А лёгкий ветерок шуршащими лапками невидимой саранчи бродил по коже всего торса, едва прикрытого старой жилеткой-безрукавкой. Атласные шаровары тоже не способствовали обороне от вечерней прохлады. А ведь в пустыне по ночам совсем не жарко, даже наоборот… Но пока ещё можно было просто сидеть и наслаждаться. Мысли снова вернулись к недавним событиям.
Лысый капитан галеона не мог предполагать, что на борту его посудины едет в жаркую Афалу не студент-оболтус, а вор, пройдоха и грабитель могил с многолетним стажем. Потому он, наверное, и проговорился при мне о содержимом своего сундука. Как-то раз он напился свекольного рому и похвастался своему старпому, что в его силах вернуть в мир Радугу Четырёх. При этих словах у меня мороз по коже пробежал. И сунуть нос в капитанский сундучок стало делом принципа. Трофеи порадовали, а вот то, что пришлось уносить ноги с галеона - нет. Это по морю оставалось всего два дня пути, а вот по пескам дорога могла занять все шесть-семь. Если лететь вдоль изогнутого берега, то суток за четверо можно уложиться. Значит, времени терять нельзя. Я встал на слегка затёкшие ноги и сладко потянулся. Люблю это дело – потом всегда такая истома в каждой мышце и косточке, я уж не говорю про суставы. А потом позвал Суть.
И холодная судорога пронзила тело от макушки до пят. Какая-то сила тяжким тесаком отрубила моё естество от его Сути за мимолётное мгновение. Руки и ноги стали словно деревянные. Пошевелиться не было никаких сил. Правда, голова сохраняла предельную ясность. И я увидел на соседних дюнах с десяток человеческих фигурок. Они с гиканьем и воплями оскоплённых койотов ринулись в мою сторону, наполняя душу запоздалым страхом. К полной беспомощности я за свои сорок с лишним лет привыкнуть не смог. Просто не бывал в такой ситуации, как ни прискорбно.
Вскоре меня окружили весьма колоритные персонажи пустынных сказок. То, что это именно «газаяры», не возникло ни грамма сомнений. Выглядели они именно так, как и положено знаменитым работорговцам Афалы. Бесформенные цветастые балахоны скрадывали фигуры этих людей не хуже плотного тумана. Тюрбаны на головах, намотанные вокруг стальных шлемов, тоже представляли собой скопище осколков радуги. И только один газаяр был во всём белом. И, в отличие от остальных, вооружённых кривыми саблями и ятаганами, в его руках мягко светился большой сапфир, оправленный в серебряную рамку, испещрённую затейливой вязью древнего песчаного языка, «рунами шаханди». Мне хватило одного взгляда на это сокровище, чтобы окончательно уяснить – мои дела действительно плохи.
Белый газаяр на миг повернул лицо к солнцу, осматривая берег. И в его чёрных глазах сверкнуло что-то по-змеиному холодное и скользкое. Тонкое, иссушённое солнцем лицо повернулось ко мне, и главарь банды задумчиво спросил, словно выплюнул:
- Сутный ересиарх, не так ли?
Моё сердце сбилось с ритма. Так мог сказать только тот, кто ЗНАЕТ. Я полуприкрыл глаза и забормотал древнюю молитву Упокоительнице Надежд и Ломательнице Утех, самой Мааране-Смерти. А газаяр продолжил:
- Ты узнал камень?
