— Скажем, что он неожиданно сломался, и ты его убрала.

— Наверняка выкинула прямо в окно, поскольку ключа от дверей у нас как будто нет.

Девушка шумно вздохнула

— Ну, не знаю. Давай тогда перенесем его в мою комнату, накроем чем-нибудь и скажем, что здесь он нам нравится больше.

Служанка меланхолично кивнула и добавила:

— Но сидеть на нем вы ни за что не станете, госпожа.

— Конечно, нет.

Так как ничего более путного на ум не приходило, Франсин согласилась на это шитое белыми витками объяснение, и они перенесли диванчик наверх, позабыв о том, что Клэр такие вещи делать не пристало. Но если уж на то пошло, все это произошло именно из-за того, что ей в голову пришла очередная абсурдная идея. Да не одна, а несколько.

И только после этого девушки легли спать. Как раз в это время начал заниматься рассвет.

Граф вернулся только через день, как раз перед его приездом возвратился и слуга, сделав вид, что так и надо. Впрочем, никто не стал делать ему никаких замечаний, не говоря уже о том, чтобы пожаловаться графу на его возмутительное поведение. Ведь, если на то пошло, обе девушки неплохо провели время, выходя на прогулку и занимаясь всем, что в голову взбредет. По настоянию Клэр, так как Франсин все равно не могла ничего поделать, они прогуливались гораздо дальше, чем необходимо, правда, все же соблюдали кое-какие меры предосторожности. В частности, Клэр надвигала на голову капюшон плаща, хотя и говорила, что все это глупо и никто не станет к ней приглядываться, на улицах и без того полно народу. Но на этом настояла уже Франсин.

Граф вернулся какой-то озабоченный и чересчур задумчивый. Он, конечно, первым делом поинтересовался, как поживала Клэр все это время, но был при этом очень рассеян, так, словно ответ его не особенно интересовал. После чего он заперся в кабинете и не показывался почти полдня. Впрочем, никто не жаловался на его отсутствие.

Но за ужином граф вернулся на грешную землю.

— Дела идут все хуже и хуже, мадемуазель, — заговорил он, глядя на девушку в упор, — мне кажется, герцог начал что-то подозревать.

— Что именно, сударь? — поинтересовалась она.

— Что вы живы.

— Да? Почему?

— Этого я не знаю. Мне казалось, что я хорошо замел все следы. Но теперь…, - граф ненадолго задумался, морща лоб, — мне кажется, он вас ищет. А это добром не кончится, помяните мое слово.

Больше всего на свете Клэр возмущало и тяготило ее нынешнее положение. Все остальное на этом фоне смотрелось как-то бледно, в том числе и то, что люди герцога могут ее обнаружить.

— В этой ситуации есть один выход, — продолжал граф, — тот, о котором я вам постоянно твержу, мадемуазель. Вы должны как можно скорее выйти за меня замуж.

— О, сколько угодно, — легко отозвалась девушка, чем ввергла его в изумление, он не ожидал, что она так скоро сдастся

Но дальнейшие ее слова разуверили его в этом.

— Но только после того, как вы выполните то, о чем мы договаривались. Вы ведь помните, о чем именно, сударь?

— Но в данной ситуации это слишком рискованно, мадемуазель! — вскричал он, подскакивая на ноги, — ехать за вашим отцом долго и неизвестно, чем это может обернуться. Подумайте, мадемуазель, как это опасно! Малейшая отсрочка грозит вам огромными неприятностями. Да что я говорю, это истинное несчастье!

Клэр едва не сказала, что истинным несчастьем всей ее жизни было бы действительно выйти за него замуж, но вовремя одумалась.

— Вы дали слово, граф, и я уверена, что вы его сдержите. Ведь я бы ни за что не стала вам верить, если бы не знала, что вы, как истинный дворянин, всегда выполняете свои обещания.

— Мадемуазель, может случиться так, что я не смогу сдержать своего слова. Разве вы не знаете, герцог уже в Париже!

Это не произвело на Клэр ни малейшего впечатления.

— Тогда вам следует поторопиться, сударь.

— Но я не могу ехать за вашим отцом, как вы этого не поймете! — граф в сильном волнении заходил по столовой, едва не заламывая руки, — это слишком долго.

— Вы можете написать ему письмо, — предложила девушка невинно.

Судя по всему, граф содрогнулся от подобного предположения, но скоро взял себя в руки.

— Этого я сделать не могу.

— Почему?

— Потому что письмо могут перехватить.

Клэр развела руками, давая понять, что ее идеи исчерпаны. Но граф истолковал ее жест превратно. Он замер возле стола и пристально вгляделся в ее лицо.

— Значит, вы согласны?

— Конечно, я согласна подождать, пока вы все же съездите за моим отцом и привезете его сюда, сударь, — чопорно подтвердила она.

Разумеется, девушка видела, чего он хочет, но вела себя так, словно ничего не понимала. Граф может говорить все, что угодно, приводить любые аргументы и даже рвать на себе волосы, но она ни на йоту не отступит от своего решения. Поскольку для нее, чем выйти замуж за графа, лучше было действительно утопиться. Но гораздо лучше утопить его.

— Мадемуазель, у меня создается такое впечатление, что вы не хотите выходить меня замуж, — после минутного молчания произнес он.

Клэр вытаращила глаза. Поистине, у него совершенно затмился разум! Неужели, он когда-то думал, что она этого хочет? Да ни за что на свете!

— Вам лучше поскорее отправиться за моим отцом, сударь, — наконец, проговорила девушка, — чем раньше вы это сделаете, тем быстрее привезете его сюда.

Встав из-за стола, Клэр развернулась и вышла за дверь, аккуратно прикрыв ее за собой. Сейчас лучше всего было бы оставить графа одного, поскольку он никогда еще не был так близок к бешенству. До своей комнаты Клэр почти добежала и даже собственноручно заперла дверь на ключ, чем вызвала в служанке немалое удивление.

— Что случилось, госпожа? — спросила она.

— Да ничего особенного, — та пожала плечами и села в кресло, — я просто побеседовала с графом.

— Ясно, — Франсин других объяснений не требовалось.

Она хорошо представляла, что именно могла сказать ее госпожа и с каким видом. А у любого мужчины терпение не безгранично. Хотя с другой стороны, Франсин также не могла представить, какие обстоятельства могут заставить барона дать согласие на этот брак.

Отец Клэр не был деспотичен, он донельзя баловал свою единственную дочь и выполнял почти все ее капризы. Правда, капризов у Клэр было немного. Гораздо сложнее было выносить все ее выходки. Для этого следовало обладать железными нервами. Но в любом случае, Франсин не думала, что барон согласится выдать свою дочь за графа. Ведь, что бы там ни было, а многое из своих черт характера Клэр взяла именно у него. Барон терпеть не мог, когда на него давили.

Как бы ни злился граф, но попытаться ворваться в комнату Клэр и требовать объяснений он не стал. Более того, в этот вечер его было не видно и не слышно. А наутро, за завтраком он сухо объявил девушке, что отправляется за ее отцом согласно ее пожеланиям и что на сей раз его отсутствие продлится немного дольше.

— Вы должны быть предельно осторожны, мадемуазель, — закончил он, собираясь уходить, — никаких прогулок, поменьше шума и света в окнах. Шторы должны быть всегда плотно закрыты. Я дам слуге дополнительные распоряжения. Я понимаю, что вам хочется подышать свежим воздухом, но на это время следует воздержаться от них для вашего же блага

— Хорошо, сударь, — спокойно согласилась Клэр.

Ее спокойствие проистекало из того, что в комнате наверху в ящике стола был надежно упрятан ключ от задней двери и с ним девушка не рассталась бы ни за какие блага в мире.

Граф распрощался с ней с таким видом, словно был очень обижен и ожидал, что она извинится перед ним за ее вчерашние слова. Но уж кто-кто, а Клэр не считала нужным извиняться перед ним за то, за что он должен был извиняться сам. Сперва попросить прощения, а потом отвезти ее домой и сдать со всевозможными извинениями барону.

Шторы задернули так плотно, что сквозь них не проник бы даже самый тоненький лучик света. В доме стало сумрачно. Клэр выказывала недовольство, но терпела, во всяком случае, до тех пор, пока не уедет граф. За его отъездом они с Франсин наблюдали в маленькую щель между шторами.