Бум-бум-бум, – ворота вдруг затряслись от гулких ударов.

Кто-то усиленно барабанил в ворота ограды, напрочь игнорируя узкую калитку в них же. Энергично так, створки ходили ходуном, а засов после каждого удара подпрыгивал, едва не вываливаясь из паза.

– Чего надо?! – рявкнул я, раздосадованный прерванным обучением.

Наступила тишина. Кажется, с другой стороны не ожидали такого резкого окрика.

– Эм-м… а мастер дома? – наконец раздалось из-за забора.

Мужской бас. Деревенский? Зачем приперся? Из-за вчерашней стычки? Ну погоди, жирный хряк, теперь ты у меня одним покусанным ухом не отделаешься.

– Занят он! – крикнул я, постаравшись придать голосу солидности. – Позже приходи!

И опять пауза. А за ней негромкие шепотки. Их там что, несколько?

– Срочное дело, – прогудели из-за створок ворот. – Поговорить надо. Беда у нас.

Догадываясь, как отреагирует Пауль Гренвир, если без спросу прерву его работу, я позволил себе уточнить:

– Какая беда?

Не хватало еще лишиться ужина из-за нежданных гостей. Может, у них там корова не может отелиться, а я голодай?

– Дык разбойники в деревню пожаловали, просим помощи, значит, – с деревенской основательностью объяснил неизвестный селянин.

Блин. Похоже, все-таки придется помешать старику. Разбойники – это серьезно. Делать нечего.

Ругнувшись вполголоса, я крикнул:

– Сейчас позову! Ждите!

Заботливо отряхнул открытый на середине букварь от соринок, аккуратно закрыл и лишь после этого направился в башню.

– …три десятка куриц, двенадцать овец, восемь гусей, хлеба вдоволь, тридцать кувшинов с добрым вином… – перечисление длилось уже довольно долго, лицо старосты мрачнело с каждой указанной вещью.

Ройс глядел на кряжистого мужика с высоты седла, на его лице гуляла глумливая улыбка. Он видел, что, несмотря на злость, крестьянин думал не о сопротивлении, а о том, как собрать требуемое, постаравшись полегче отделаться.

Овцы будут худые, курицы самые заморенные, вино кислым, а хлеб черствым. О прочем и говорить не надо. Постараются подсунуть самое худшее.

– …и трех девок пригожих, не старше семнадцати зим, – самое сладкое Ройс оставил напоследок.

Сказал и впился колючим взглядом в покорно стоящего крестьянина, пытаясь понять, не настал ли момент, когда желание избежать неприятностей перевесит все прочее.

Тупой мужлан мог и взбрыкнуть, отказаться отдавать соплеменников добровольно.

На мгновение глаза ковырятеля земли вспыхнули злостью, всаднику показалось, что тот не выдержит и все-таки пойдет наперекор здравому смыслу, рискуя пожертвовать всей деревней.

Но это длилось лишь миг. В следующую секунду голова старосты покорно склонилась. Принимал условия, соглашаясь отдать трех молодух.

Конечно, скорее всего, это будут дочери или жены каких-нибудь отщепенцев, кого сами местные недолюбливали. И вряд ли стоило ждать миловидных красавиц. Но для развлечения в дороге пойдет. А в конце пути девок продадут в одном из портов, надо же оплатить билеты на корабль. Даже за изрядно потасканных баб можно получить пригоршню звонких монет.

– Времени вам… – Ройс поднял голову к небу. – Как только солнце перейдет зенит на пять пальцев.

Долго задерживаться не стоит. Как раз перекусить и чуток отдохнуть.

– И не вздумайте бежать, – воин свесился с седла, его губы растянулись в кровожадной усмешке. – Все дома сожжем, – помолчал и зло пообещал: – И на поля пустим красного петуха.

Очень серьезная угроза для поселения. Не будет урожая, до следующего лета многие не доживут. Сдохнут от голода.

А еще есть живность, запасы и просто добро. Как и сами дома. Наступят холода, негде будет укрыться. Поставить новые избы не успеют. Останется рыть землянки. Только они не спасут от особенно лютых морозов. В условиях голода и холода первыми вы-мрут дети, за ними женщины, и следующую весну будет встречать уже половина деревни. При самых лучших раскладах.

Староста, лобастый мужик с кустистыми бровями, не дурак. Глядел исподлобья, понимая, на какую судьбу обрекут его земляков пришлые, если вдруг вздумают осуществить озвученную угрозу.

Не станут бежать, понял Ройс. Бросать дома, скрываться в лесах… не станут.

– Вот и правильно, – прочитав покорность во взгляде крестьянина, всадник снова выпрямился в седле.

Сжимавшая поводья рука сделала отмашку. Выстроившиеся позади клином конные воины, числом одиннадцать, неторопливо двинулись вперед. Селянин настороженно наблюдал за их телодвижениями.

Лица жесткие, обветренные, глаза холодные, как сталь. У каждого нагрудник из кожи, усыпанный металлическими бляшками. Плечи укрывали дорожные плащи. На поясе болтались боевые топорики, у кого обычные двусторонние, у кого в форме острого клюва. Деревянные щиты имели серую окантовку, по центру непонятный рисунок, смазанный долгими дождями и придорожной пылью.

– А пока принеси нам пожрать и пусть позаботятся о лошадях, – повелительно распорядился Ройс, получив молчаливое согласие от старосты с удовлетворением выдвинутых требований.

Мужик ничего не сказал, развернулся и отправился к ближайшему дому. Отряд остался посреди деревни, только чуть сместился к одному из заборов, на случай если местные вдруг все же осмелятся на какую-нибудь глупость.

– И зачем с ними разговаривать? Взяли бы сами все что хотим, – лениво растягивая слова, произнес Галли. – И девок бы нахватали, каких хотим, и по кладовым полазили вволю. Чего с ними церемонимся?

Ройс покосился на помощника, занимающего позицию заместителя. После того, как «серых всадников» разбили в Грохочущем ущелье и они подались в дезертиры, особо выбирать из людей не приходилось. В прошлые времена такой болван никогда бы не встал рядом с ним. А теперь приходилось терпеть.

– Потому что сожженная деревня вынудит дьюка, владеющего этими землями, отправиться за нами в погоню, – объяснил он, его лицо прорезала гримаса раздражения. – Хочешь опять ползать по лесам, прячась от поисковых отрядов?

Голос вожака налился неприкрытой злостью. В последний раз из-за глупой несдержанности Галли, проломившего череп хозяину постоялого двора, им пришлось долго скрываться. Тогда отряд уменьшился с полусотни до нынешней десятки.

И ведь с самого начала было ясно, чем дело закончится. Трахай служанок, никто и слова не скажет, даже если девки начнут протестующе пищать. Так нет, идиота потянуло на дочку трактирщика. Пере-гнулся, вытянул ее из-за стойки и прямо на столе разложил.

На крик прибежал папаша и закономерно попытался заступиться за дочурку. За это получил топориком между глаз. Ройс как раз успел спуститься со второго этажа, чтобы увидеть, как тот падает с торчащей из башки рукоятью клевца.

Виновный в суматохе кретин даже не вздумал останавливаться, знай себе елозил по девке дальше, пока та орала как оглашенная. Пришлось его буквально стаскивать с нее.

Заметая следы, постоялый двор спалили, всех внутри перебили. Только не помогло. Сеньор, кто владел землей, а значит, и всем что на ней находилось, каким-то образом проведал об истинных виновниках случившегося и отправил сильную погоню.

Умелая дружина выследила убийц и устроила бойню. Спастись удалось немногим.

– Ну? – Ройс требовательно уставился на Галли.

Однако последний не спешил сдаваться, чувствуя за спиной поддержку пары-тройки прихлебателей.

– Так все равно заберем добро и баб, и дьюку донесут, – запальчиво возразил он.

Спорить с командиром – неслыханное дело для армии. Щека Ройса дернулась в раздражении. Приходилось мириться с вызывающим поведением подчиненных. То, что в регулярных войсках каралось ударами плетью, в шайке дезертиров считалось нормальным поведением.

– Пойми ты, дурная башка, они сами нам все отдадут, без насилия, – принялся втолковывать вожак. – Спалим деревушку – у дьюка не останется выбора, как пуститься следом. А из-за тройки крестьянских девок и парочки овец никто поднимать большой шум не станет. Ясно тебе? Или ты сдохнуть скорее торопишься?