Допуская наследственную передачу одного и того же участка из поколения в поколение, собственник, в силу некоторой давности, теряет свое абсолютное право распоряжаться землей. В отплату за это наследственное пользование держатели обязаны ему денежными и личными повинностями, которые составляют род арендной платы. Следовательно, эти подати и барщины, уплачиваемые сеньору, не могут быть сравниваемы с государственными податями и налогами; они вытекают из того же принципа, как и обязательства современных фермеров и арендаторов, – из права собственника требовать от держателей вознаграждения за ту услугу, которую он оказывает им, предоставляя в их пользование свою землю. Разница лишь в том, что участок средневекового держателя был закреплен за ним и обложен неизменными повинностями, тогда как современный фермер сидит на своей земле лишь временно и сплошь и рядом по истечении найма должен соглашаться на повышение наемной платы. Таким образом, положение средневекового держателя было более прочно и более приближалось к положению поземельного собственника. Между тем феодальные повинности (как их неточно называли в более позднее время) сделались настолько ненавистными, что во всей Европе пришлось уничтожить их. Дело в том, что крестьяне, став наследственными владельцами, в конце концов начали смотреть на свое держание как на собственность, обремененную повинностями. Они чувствовали себя собственниками, а не фермерами. Сеньор казался им паразитом, который не оказывал им никакой услуги взамен того, что он брал у них.

Другая характерная черта этого порядка состоит в том, что над сеньором нет государства, которое могло бы быть посредником между ним и его крестьянами, как современное государство служит посредником между землевладельцами и фермерами. «Между твоим крестьянином и тобой нет другого судьи, кроме Бога», – говорил один французский юрист XIII в. В большинстве стран держатели не имеют даже права собираться для обсуждения своих общих нужд без разрешения своего сеньора. Недозволенное собрание есть проступок, наказуемый произвольным штрафом. Таким образом, крестьяне совершенно беззащитны против власти сеньора и его управляющего. Сеньор вместе и судья, и сторона, и никакая высшая власть не может заставить его оставаться в пределах его прав. Значит, положение крестьян зависит от личных свойств сеньора и управляющего и, следовательно, всегда ненадежно.

Неверно было бы думать, будто режим, который сейчас был описан, распространялся на всех крестьян Европы. В течение всех Средних веков оставались между крестьянами полные собственники, не зависимые от соседних сеньоров, подчиненные лишь государю страны, иногда даже организованные в общины; таковы аллодиальные крестьяне Аквитании, горцы Беарня, Бигорры и Страны басков, свободные люди Швица и Аппенцеля, свободные крестьяне Альп, Вестфалии и Фрисландии, не говоря уже о нормандских фермерах, английских franctenants (свободных держателях) и эмфитевтах (долгосрочных арендаторах) Италии. Но они составляли лишь очень удаленные друг от друга группы. И еще гораздо более ошибочно было бы представлять себе хотя бы четвертую часть средневекового крестьянства в положении этих привилегированных.

Дворяне; их вооружение. Дворянская иерархия. Рыцарство. Башни, замки и дома. Оммаж и феод. Феодальные обязанности. Женщины и дети в феодальной системе. Духовенство в феодальной системе. Министериалы. Сложность феодальных отношений.

Дворяне; их вооружение. Во всей Европе в Средние века люди, достаточно богатые, для того чтобы не иметь надобности работать, составляют привилегированный класс, строго отделенный от остальной части общества. В этом высшем классе все, исключая духовных лиц, – воины по профессии.

Еще Карл Великий обязал всех свободных людей своей империи носить оружие. Необходимость защищать себя, склонность к праздности и приключениям, предрасположение в пользу воинской жизни привели во всей Европе к образованию военной аристократии. Чтобы привлекать людей на военную службу, не было надобности в высшем авторитете государства. Так как светские люди считали военную жизнь единственным почетным образом жизни, то каждый и стремился к ней; военный класс заключал в себе всех, кто имел достаточно средств, чтобы вступить в него.

Первым условием для этого была возможность вооружиться за свой счет. Между тем, начиная с IX в., сражались исключительно на лошадях. Поэтому средневековый воин назывался во Франции chevalier, на юге – caver, в Испании – caballero, в Германии – Ritter; в латинских текстах древнее название солдата, miles, сделалось синонимом рыцаря.

Во всей Европе война ведется одним и тем же способом, и воины вооружены почти одинаково.

У человека, вполне вооруженного для битвы, у рыцаря, тело защищено доспехами. До конца IX столетия это – броня, туника из кожи или материи, покрытая металлическими бляхами или кольцами; позже броню повсюду вытесняет кольчуга[21], рубашка из металлических колец с рукавицами и капюшоном и с прорезью сверху, чтобы ее можно было надевать, как рубаху. Вначале кольчуга доходила до ступней; когда ее укоротили до колен, то ноги для защиты стали закрывать чулками из колец; к этим чулкам приделывали шпоры, имевшие форму наконечника копья. Капюшон закрывал затылок и голову и доходил до подбородка, оставляя открытыми только глаза, нос и рот.

Во время битвы рыцарь надевал на голову шлем – стальную шапку конической формы, окруженную ободком и кончавшуюся металлическим или стеклянным шариком (cimier); шлем был снабжен железной пластинкой, защищавшей нос (nasal – наносник)[22] и привязывался к кольчуге кожаными ремнями. Только в XIV в. появляются доспехи из металлических пластин и шлем с забралом, удержавшиеся до XVII в., – вооружение Баярда и Генриха IV, которое, однако, часто принимают за обычное вооружение средневекового рыцаря.

Чтобы отражать удары, рыцарь носил щит из дерева и кожи, обитый металлическими полосами и украшенный в середине бляхой (boucle) из позолоченного железа (отсюда название щита – bouclier). Вначале круглый, щит становится потом продолговатым и удлиняется до того, что закрывает всадника от плеч до пят. Его вешали на шею на широком ремне; во время сражения его надевали на левую руку посредством ручек, находившихся на внутренней стороне. Именно на щитах и стали, начиная с XII в., рисовать герб, признанный той или другой фамилией за свою эмблему.

Наступательным оружием были меч (brane), обычно широкий и короткий, с плоской рукояткой, и копье с длинным и тонким древком из ясеня или граба, кончавшееся железным наконечником в форме ромба. Пониже наконечника прибивали гвоздями прямоугольную полосу материи (gonfanon – знамя), которая развевалась по ветру. Копье можно было воткнуть в землю рукояткой, кончавшейся железным острием.

Одетый и вооруженный таким образом, рыцарь был почти неуязвим, и с течением времени вооружение все более совершенствовалось, делая воина похожим на живую крепость. Но вместе с тем он становится настолько тяжелым, что для битвы ему нужна особого рода лошадь. Рыцарь имеет при себе двух коней: обыкновенного (palefroi) для езды и боевого (dextrier), которого ведет под уздцы слуга. Перед началом сражения рыцарь надевает свои доспехи, садится на боевого коня и устремляется в битву, направив копье вперед.

Только рыцари считались настоящими воинами; рассказы о сражениях говорят нам только о них, и только из них состояли боевые колонны. Но их сопровождали в походах еще другие всадники на менее выносливых лошадях, одетые в тунику и шапку, снабженные более легкими и менее дорогими доспехами, вооруженные небольшим щитом, узким мечом, пикой, топором или луком. Без этих спутников рыцарь не мог обойтись: они вели его боевого коня[23], несли его щит, помогали ему надевать доспехи в минуту сражения и садиться в седло. Поэтому их обычно называли valets (слуги) или ecuyers (щитоносцы), а по-латыни – scutifer (щитоносец) или armiger (оруженосец). Долгое время рыцари держали этих оруженосцев в положении подчиненных. В сочиненной в конце XI в. «Песне о Роланде» о них говорится как о низшем классе. Они стригли голову как слуги и получали за столом более грубый хлеб. Но мало-помалу братство по оружию сблизило оруженосцев с рыцарями; в XIII в. обе группы составляли уже один класс – высший класс светского общества, и как к тем, так и к другим применяли древнее латинское название благородных (nobilis), обозначавшее принадлежность к высшему классу (по-немецки edel).