========== 1.1 ==========
На дороге образовалась воронка, из которой поднимался то ли пар, то ли дым, то ли смешанная с дождём пыль. Асфальт был разломан, трещины расползались во все стороны едва ли не на несколько метров. Следов аварии Кон не обнаружил, зато он обнаружил торчащие из воронки крылья. Это было бы симпатично, не показывай часы половину второго ночи, не возвращайся он домой с очередной корпоративной пьянки, не лей при этом остервеневший дождь… В общем, нет, симпатичного вообще ничего.
Темно, холодно и сыро, районный асфальт ему до лампочки, в голове выплясывают алкогольные пары — всё указывает на то, что надо обойти как следует незваный кратер, согреться и лечь поспать. Кон и собирался. Делать ему больше нечего, чужие перья из асфальта выколупывать. Получилось глупо: переходя пустую дорогу, он пьяно пошатнулся и приземлился аккурат возле дыры. Глупее не придумаешь…
Зато Кон сразу же протрезвел. Помимо дымящихся крыльев, в дороге покоилось и целиковое тело, и не птичье, а человеческое.
— Блять, — сказал Кон. Протёр глаза, ушибленное место, чихнул. И повторил уже с большим осознанием: — Блять, ну нет. Почему я?
Человек — видимо, мужчина — был одет в какой-то старомодный балахон, который можно было бы назвать шторой, не будь он опоясан вполне себе модным золотистым ремешком. Завязан он был странно, особенно на спине, потому что торчащие четыре крылышка — это вам не хухры-мухры. Кон обошёл воронку и убедился, что на этом странности не кончаются: сочетание белоснежных спутанных волос и довольно смуглой кожи в этом мире встречается нечасто, а у этого чудесатого ещё и ресницы такие же, и брови — вряд ли красился для того, чтобы упасть. Со вздохом Кон признал, что фрику нужна помощь. Иначе бы он не валялся тут без сознания и с раздолбанными в кровь руками.
С какой высоты, интересно, он летел? Да чёрт знает, не без разницы ли? Как бы теперь это недоразумение вытащить…
— Слышь, — позвал он и потыкал человека рукой. Ноль внимания. — Ты не сдох? Вы в порядке, мистер?
Он чуть не заорал, когда крылатое нечто распахнуло глаза и уставилось прямо на него. Ярко-ярко-голубые, с белёсыми прожилками, а ещё — абсолютно не догоняющие, что происходит.
— Моя твоя помогать? — осведомился Кон. — Или нет? Я могу и не помогать, мне не сложно.
Человек (или что это было) медленно покачал головой. Не понимает, наверное. В последний раз в этом мире говорили на разных языках в двадцать четвёртом веке, и Кон был рад, что не застал этот зашквар. Сейчас-то всё просто и понятно, с какого бы континента ты ни приехал — везде тебя поймут, хотя и не без акцента. А это, значит, турист из ну очень далёких мест.
— Ты бы вылез, — посоветовал Кон. — Если можешь.
Тот сделал попытку пошевелиться, но не более того. Кон присмотрелся: наверное, это должно было быть больно, но парнише хоть бы хны. Да наверняка он от шока боли не чувствует, сверзиться с такой высоты…
Стоп, а с какой такой высоты? Кон задрал голову вверх. За облаками сейчас следят, с них бы никто не упал. Пики самых высоких небоскрёбов упираются где-то в третье небо, значит, там контроль присутствует. Неужели с седьмого? Где ещё такие крылатые ребята водятся? И как он не расшибся насмерть?
— Не благодари… — Он слез в воронку, чуть не переломав конечности, и, ухватившись правой рукой за край ещё целого асфальта, левой приподнял страдальца. Вернее, попытался приподнять — крылья оказались тяжеленные. Пришлось его усадить боком к сырой земле и вылезти самому, а потом тянуть. Кона немного успокаивало то, что парнише не было больно, или он хотя бы этого не показывал. Значит, осторожничать можно только с крыльями.
Идти он тоже не мог, впрочем, как и держаться как следует: ноги не гнулись, вернее, гнулись, но как-то странно. Надо бы в медицинский отсек посадить на день-два, однако ближайший медицинский отсек, в который у него был пропуск, находится дома. Перехватив крылатый дар небес за талию и пытаясь не поцарапаться крылом (хорошо хоть, что они короткие, все четыре), Кон потащился под дождём и ветром домой, думая, что надо было оставаться на вечеринке и пить дальше, а не выходить на улицу и трезветь.
***
Незваный гость устроился на диване, парящем в паре сантиметров от пола, и сидел тихо. Можно было связаться с охраной, можно — с Салли, можно — с медицинской комнатой, но Кону стало лениво, а человек-крылышко пока не умирает. Сидит себе и с немым любопытством разглядывает помещение. Смотреть особо не на что, в скай-тауэрах все комнаты типовые, но, наверное, он такого ещё не видел. Добираясь до родного семьдесят третьего этажа, Кон понял, что замёрз, промок и ненавидит эту жизнь, а ещё заметил, что гостю тоже холодно. Ну, он может этого не чувствовать, но всё равно холодно.
— Я бы тебе коньячка налил, — поделился Кон, зная, что его не понимают. — Но тогда и себе, а этого добра на сегодня хватит. Чай будем. Охуенный ромашковый чай. Тебе норм? Думаю, да, от этого ещё никто не скопытился…
За окном была непроглядная тьма, ливень долбился в окно, как проклятый, свет в комнате не зажигался ярче третьего уровня — по ночам потому что надо спать. Кон дождался, пока чайник уберётся обратно в стену, и поставил чашки на стол. Они тут же утекли вниз и через пару минут жужжания всплыли обратно на другом столике, что парил напротив дивана.
Кон присел слева от гостя, скептически его разглядывая. Сколько лет — хрен поймёшь, как объясняться — тоже. И вашу мать, он всё ещё дрожит.
— Сейчас принесу одеж… — он не договорил, потому что это чудо резко повернуло голову, посмотрело на него, моргнуло и схватило за плечо. Аккуратно, надо признать, схватило, скорее уж потрогало. Кон ошалел и не сдвинулся с места; гость придвинулся, царапнув крыльями спинку дивана, и прижался лбом к его лбу. Мокрая и холодная чужая кожа слегка вибрировала, вот и гадай, дрожь это или мысль… Слишком близко, но, может, он тоже чего-нибудь перепил? Там, на небесах у себя?
Кон терпеливо ждал, чай остывал на столике. Процедура оказалась небыстрой, и он уже начал засыпать, очнулся только, когда ткнулся носом в чужой нос.
— Извини, — неожиданно изрёк крылатый, отодвигаясь от него. Голос совершенно не простуженный, приятный даже, с лёгким акцентом — слишком уж чётко выговаривает согласные. — У вас очень богатый язык.
— А, это ты типа загружал себе?.. — догадался Кон. — Ладно, так лучше. Я Кон.
— Татрасиэль Темлакос Сара-Сераф Пура-Накир, — ответил голубоглазый. Кон присвистнул:
— Вот это спизданул, конечно… А покороче?
— Зачем?
— Да затем, что я не буду каждый раз произносить Те… Ти… — он махнул рукой. — Будешь Ти.
— В вашем языке нет таких имён, — заметил Ти.
— Ну, Тирелл какой-нибудь. Устраивает?
— Ты придаёшь слишком большое значение именам, — заявил вторженец.
— Ебись оно конём, это значение, — возмутился Кон и притянул к себе столик. — Чай остывает, хлебай давай.
С питьём у крылатика проблем не возникло, и он даже не грохнул чашку. В принципе, подумал Кон, глядя на него искоса, Ти очень даже смахивает на человека. Если только не смотреть на эти крылья, которые уже изрядно попортили обивку, ну да чёрт с ней, с обивкой. Теперь он окончательно передумал вызывать охрану тауэра: Ти сидел смирно и изучал помещение, правда, он всё ещё был мокрый и побитый, а с этим надо что-то делать.
— Я думал тебя в сухое переодеть, но такого фасона точно не подберу, — поделился он, протягивая руку к крыльям. Ти не возражал, и Кон потыкал ближайшее к нему перо. — Миленько. А оно убирается куда-нибудь?
— Нет, — он как будто удивился. — Зачем? Ладно, «зачем» тебе не нравится, но я не вижу в этом смысла. Тем более, раньше я не нуждался в одежде…
— Шёл двадцать седьмой век, а в Эдеме все ходили голые, — пробормотал Кон.
— Не совсем… — Ти задумался, видимо, подбирая нужные слова на новом языке. — У меня не было тела.
— В смысле, блять? Ты что, воздух?
— Сейчас я не знаю, что. Но у херувимов седьмого неба тела нет, — пустился в объяснения крылатик. — Это то, что вы называете головой, и четыре крыла, хотя их может быть больше в зависимости от рода и личных заслуг. Тело нам не нужно, мы никуда не ходим и ничего не делаем руками. Вся сила нашего существа — в нашем сознании, а сознание — в голове. Для перемещения только крылья, а порождает нас Господь и воля Его. Я ответил на все твои вопросы?
