И в первую очередь от самых близких людей.
Игра в непонимание давно навязала семье незыблемые правила, каждый из них старательно берег родного человека от переживаний, не задавал вопросов и принимал слова на веру.
Так надо. Так будет правильно и верно.
Подобная игра не вызывала раздражения. Близкие люди не задают пустых вопросов. Муж принимает слова жены за правду и предпочитает не видеть обмана. Любящая мать становится слепа и безоглядно доверяет своему ребенку. Намеренная слепота не унижает, она лишь подтверждает чувства.
Орт Варнаа был гениальным ученым-практиком. Каждый день незаметно и исподволь он учил, воспитывал в своем ребенке с необыкновенными способностями умение – любить. Он укрощал строптивый разум добротой, и каждому его слову Зафс подчинялся добровольно.
Иначе все ухищрения стали бы бесполезны. Зафс Варнаа был слишком умен, чтобы не понимать, не видеть кропотливой работы отца над его самосознанием. Зафс принимал его заботу и отвечал на нее так, как только может ответить любящий сын отцу-учителю.
«Я должен их оставить, – с грустью думал Зафс, разглядывая звездные скопления. – Они не заслужили тех тревог, что каждый день я приношу в их дом. Я должен их оставить».
Побег не будет сложным, как казалось юноше. Родители всегда держали наготове все необходимое. По меркам планеты, где они находились сейчас, Зафс уже считался совершеннолетним и мог путешествовать на любые расстояния без сопровождения «взрослых». Пока ментальные способности юноши остаются тайной, он сможет купить билет на трансгалактический лайнер, долететь до миров Фартфа и там наконец узнать правду о себе. Сегодня Зафса Варнаа еще не объявили телепатом, не занесли его генетические данные в реестр преступников, так что бежать надо сейчас. Завтра может быть поздно. Как только первая ловушка определит в нем ментала, начнется охота, и добраться до Фартфа станет почти невозможно.
Зафс приказал коммуникатору комнаты связаться с информационной базой орбитального космопорта и выяснить расписание пассажирских лайнеров, проходящих до миров Фартфа.
– Первый лайнер отправится через четыре дня, – мелодично сообщила комната.
– Зарезервируй билет первого класса, – зевая, попросил юноша. – Конечный пункт столица Фартфа.
«Будет сделано», – пообещал коммуникатор и пожелал хозяину спокойной ночи.
«Все будет хорошо, – засыпая, подумал Зафс. – А пока я – тайна. Непонятная величина с неясными пропорциями, секрет и казус генетического всплеска…»
Зафс, подчиненный действию разима, крепко спал. Профессор Эйринам сидел перед работающим коммуникатором и отправлял послание старинному другу – государственному кардиналу Даурт Тему.
Воспоминания о встрече со странным юношей никак не могли выветриться из головы старого профессора. Зафс Варнаа не помещался в обычные рамки, его уверенная работа с видовым изображением битвы, произошедшей пятьсот лет назад, познания в узкоспециализированной области – древнейшей истории Земли – так поразили Эйринама, что не позволили заснуть. Профессор немного поработал с информаторием университета, сел за коммуникатор и составил послание. После приветствий и малозначащих сообщений там шли слова:
«Высокочтимый кардинал, помня Ваши неоднократные просьбы сообщать обо всех молодых людях с неординарными способностями, я, наконец, имею возможность выполнить данное Вам обещание.
Не далее как сегодня я познакомился с юношей, в точности подпадающим под описанные Вами способности. Зафс Варнаа, сын доктора Орта Варнаа, как его представила подруга, на моих глазах поменял рекогносцировку Туранской битвы – причем блестяще и бесспорно! – а позже поразил меня глубокими знаниями в другой отрасли – древнейшей истории Земли.
Юноша довольно замкнут и не старается произвести впечатление. У меня сложилось о нем довольно странное мнение, юноша отчего-то стесняется своих обширных знаний.
Почему? Я не могу ответить. Я только исполняю Вашу просьбу, – Вы ищете способных молодых людей не старше двадцати лет для привлечения их на государственную службу. Зафс Варнаа полностью отвечает Вашим требованиям. В нем нет даже намека на агрессивный карьеризм, он спокоен, самодостаточен и чрезвычайно развит умственно.
Удивляет в нем одно. В столь юные годы он не был зарегистрирован как студент ни в одном из университетов, где работал его отец! Я только что проверил все списки, сравнивая их с местами преподавания доктора Варнаа. О студенте по имени Зафс Варнаа не существует упоминаний, и этот факт ставит меня в тупик.
Зафс Варнаа уникум и самоучка?
О встрече с подобным юношей Вы много раз просили меня сообщать, и, каюсь, я думал, что никогда не смогу выполнить эту просьбу.
Но – довелось.
С глубоким к Вам почтением,
Горентио Эйринам».
Зафс Варнаа крепко спал и не знал, что впервые за два десятилетия упорные охотники вышли на его след.
Профессор Эйринам выключил коммуникатор и с чувством выполненного долга сел за составление очередной лекции для очередного университета.
Он не был доносчиком. Он только хотел помочь блестящему молодому человеку найти себя. Так как считал: таланты должны иметь достойное и широчайшее применение.
Но получилось так, что профессор Эйринам непредумышленно приоткрыл Вселенной тайну Зафса Варнаа. Неутомимые, недремлющие преследователи вышли на охоту.
Как было предсказано много лет назад, легис стал добычей.
Ведьма
– Смотри, смотри – идет, – едва шевеля синеватыми тонкими губами, говорила худосочная женщина в сером чепце и коричневом платье, утянутом в талии меховым жилетом-безрукавкой. – Не идет, шествует, ведьма проклятая…
– Она всегда так ходит, – поправляя выскакивающий из-под мышки рулон домотканой ткани, миролюбиво отвечала товарка – пожилая полная женщина в таком же сером с вышивкой чепчике и длинном платье, туго сходящемся на круглом, как свежая булочка, животе.
– А голова не покрыта! – не сдавалась, укоряла приятельница. – Распустила космы!
– Так она родом с других мест, – спокойно возражала толстушка. – У них там, поди, все простоволосые ходят.
– С других мест, – фыркнула первая женщина. – С островов она! Вот точно говорю – с островов!
– Островитяне к нам не ездят, Фитра, – напомнила товарка.
– А ее – выгнали!
– Нет, – совершенно не меняя невозмутимого тона, не соглашалась приятельница. – Островитяне всегда на островах живут, своих не выгоняют.
– Ой, – пристроив острые кулачки на тощих бедрах, возмутилась Фитра. – А как же Странхольд! Он же – островной!
– Так когда это было, – махнула ладошкой приятельница, и рулон тут же чуть не шлепнулся в жидкую грязь улицы, разбитой колесами телег и щедро политой ночным дождем. – Старик помер уже тридцать лет назад, а вы все – Странхольд, Странхольд…
– Так ведь было, Марита! Выгнали его с островов!
– Он сам ушел. Не было у него способностей, он и ушел. Чего ж ему, слепому, со зрячими жить?
– Ох, не понимаю я тебя, Марита, – скорчила задумчивую гримасу вертлявая товарка, – все-то ты ее защищаешь, все-то отговариваешь. Добрая ты у нас… Иль задобрила она тебя чем? – и прищурилась уже на высокую женскую фигуру, медленно поднимающуюся по вздыбленной горе улицы, а не на свою приятельницу.
Та сразу не ответила, поправила сначала сбившийся чепец, потом рулон ткани и, шумно попыхтев, проговорила:
– А зачем мне на нее сердиться? Она меня, поди, не трогает.
– А тебя все трогать надо! Без затрещин ты не опомнишься!
Товарка не ответила. Женщина в длинной, отороченной мехом накидке почти сравнялась с двумя кумушками, застывшими на косогоре.
– Хорошего вам дня, госпожа Гунхольд! – громко выкрикнула Марита.
Простоволосая чужестранка слегка улыбнулась в ответ:
