Вряд ли.

Но этот адский раскрученный маховик было не остановить. Конечно, раз я когда-то, хоть и сам того до конца не понимая, принял решение во всём этом участвовать, то мог бы также и принять решение отойти от дел. Но смысла я в этом не видел никакого. Я лишь оператор этой машины, и если ей буду управлять не я, то это просто будет кто-нибудь другой – уж лучше это буду я.

Едва шасси самолёта коснулись земли и он начал снижать скорость, я перевёл телефон в рабочее состояние, и уже через мгновение у меня отобразились семь пропущенных звонков и одно сообщение. Стандартная ситуация, за исключением того, что два пропущенных звонка были от сестры. От неё же и было сообщение: «Позвони!». Девять часов вечера. Что-то случилось: у неё во Владивостоке четыре утра, и мы в это время никогда с ней не разговаривали. Немедленно перезвонив ей, я понял, что мои опасения были небеспричинными.

– Алло, Андрей! Андрей, это просто кошмар! – всхлипывала в трубку сестра. – Это… это просто кошмар!

– Верусь, что случилось? – я начал прокручивать в голове все возможные варианты.

– Что же делать?! Как это могло случиться?! – в истерике, сморкаясь в трубку, ревела Вера.

– Да что случилось-то?

– Игорь звонил: час назад мама с папой разбились.

Я на мгновение замолчал, пытаясь разобраться, правильно ли я её понял: – Как разбились? Совсем?

– Они мертвы, Андрей!

По коже пробежали мурашки. Никогда не думал, что меня это будет как-то волновать, с учётом того, что с матерью я уже лет десять не общался, а её отец вообще мне не был родственником. Но я определённо был потрясён. Я не сожалел о том, что двух этих людей больше нет, но сама эта новость меня шокировала своей внезапностью и серьёзностью. Бедная сестра!

– Как ты? Ты где? – продолжил я.

– Я… я дома. Вылечу… к ним ближайшим рейсом. В десять утра.

– Как это вышло? Они же оба вроде нормально всегда водили.

– Я… я не знаю. Игорь… толком ничего не сказал… да я и не спрашивала, – Вера заикалась от постоянных всхлипов.

– Муж рядом? Он полетит с тобой? Пусть даст тебе какое-нибудь успокоительное.

– Рядом. Он хотел… я сказала, не нужно. Он ещё не муж.

– Бери его с собой! Он же родной тебе человек. Кто, как ни он, тебя сможет поддержать? Летите вместе! Если денег на билет второй нет, то не вопрос, я сейчас переведу.

– Есть деньги, – Вера всхлипывала в трубку секунд пять, высморкалась и продолжила. – Хорошо, попрошу его поехать.

– Хорошо. Я постараюсь быть у вас завтра ближе к ночи.

– Ты тоже? Тоже приедешь? Я… если честно… если честно, я не думала, что ты решишь приехать.

– Верусь, честно тебе скажу, я, наверно, не столь сильно огорчён этой ситуацией, как ты, но я бы очень хотел быть рядом с тобой в такой момент. Я понимаю, насколько это всё ужасно для тебя. Увидимся завтра в Новосибирске! Пока! Держись!

– До встречи, Андрюш! – попрощалась сестра и, всхлипывая, повесила трубку.

Пока я разговаривал, даже не заметил, как на автомате уже вышел из самолёта и шёл по трапу в здание аэропорта. Ужасная ситуация. Бедная Вера! Ужасно! Ну хоть жених с ней рядом.

Такси ехало нерасторопно, и в окно машины я смотрел на монотонно проносящиеся мимо нас светящиеся оранжевые фонари, движущиеся в такт бесконечно прокручивающемуся в моей голове телефонному разговору с сестрой. Её состояние меня очень огорчало; расстраивался ли я когда-нибудь столь сильно из-за чего-либо? Любил ли я кого-нибудь так сильно, как она любила своих родителей? Чья смерть могла бы меня расстроить настолько, что я был бы так убит горем? Верина? Да, пожалуй, я бы очень расстроился. Никого нет мне ближе, чем она. Надеюсь, что она проживёт долгую и счастливую жизнь.

Ну он и ублюдок! Чёртов братец же ведь мне так и не позвонил! А он мне родной брат! Сволочь, позвонил сводной сестре, а родному брату не позвонил. Уж мог бы и сообщение написать. Посмотрел бы я ему в глаза. Ох, он же будет на похоронах, и, выходит, увижу я его уже буквально через сутки-двое. Совсем об этом не подумал.

Интересно, какой он сейчас? Когда я уезжал от них, он был двадцатипятилетним парнем, закончившим со средними успехами местный институт, месяц назад женившимся на дочери маминой подруги и взявшим в ипотеку однокомнатную квартиру в пригороде. Двенадцать лет прошло, и ему сейчас должно быть тридцать семь: наверное, у него уже и собственная семья есть, и дети. Давно я о нём не вспоминал, но даже когда думал о нём, то представлял себе того двадцатипятилетнего мальчика. Именно таким он остался в моей памяти, и я совсем забыл о том, как быстро идёт время.

Мы подъехали к отелю, и я рассчитался с таксистом. Зарегистрировавшись в отеле и закинув сумку в свой номер, я спустился к выходу и пошёл в сторону небольшого ресторанчика, находившегося примерно в километре от отеля. Надеюсь, что он не закрылся с тех пор, как я был здесь последний раз: в начале февраля, кажется. И нужно поторопиться – насколько я помню, заказы они заканчивают принимать в одиннадцать часов, и у меня оставалось в запасе чуть менее часа.

Я зашёл в ресторан и сел рядом с окном на небольшой диван, заказав себе сочный жирный поджаристый стейк из лосося с сельдереевым пюре, чайник чая и какой-то йогуртовый десерт. Город спал: за окном было пасмурно и оттого темно, асфальт локально подсвечивался фонарями, с другой стороны улицы проходила пара о чём-то болтающих ребят, и было слышно тихий шум ветра, колеблющего листья берёзовых насаждений вдоль дороги, которые непрерывно шелестели и двигались в такт тоненьким веточкам, отходящим от основных ветвей, упирающихся в ствол. Как же здесь, в этом месте, тепло и хорошо! Интерьер, выполненный по большей части из тёмного дерева, и приглушённая подсветка создавали у меня ощущение, что я сижу, укутавшись в плед в кресле напротив горящего камина, внутри которого быстро сменяли друг друга небольшие языки пламени, а время от времени потрескивающие поленья медленно меняли свою окраску от ярко-красной до чёрной и наоборот. Время замерло. Так странно: здесь, в тысяче километров от Питера, я чувствовал себя как дома, в абсолютной безопасности и тепле. Мои мысли плавно перетекли к тому, что я сижу напротив камина, маленький, у мамы на коленях, она убаюкивает меня и читает книгу. За окном проливной дождь, а у неё на руках так уютно; дома тишина, и лишь её тихий голос, почти шёпот, доносится до моих ушей. Жаль, что эти фантазии никогда не были явью: камина у нас в квартире, разумеется, никогда не было, да и такой мамы у меня не было тоже – но представлять себе это было очень приятно. Как, наверно, повезло тем людям, для которых это является воспоминанием, а не выдумкой.

Уходить не хотелось, но в полдвенадцатого я пошёл в сторону отеля и написал, наконец, Владимиру Семёновичу о том, что я успешно добрался и завтра буду у него в офисе в десять утра – совсем забыл отписаться ему со всей этой суматохой. Подходя к отелю, я вдруг осознал, что обещал Вере приехать завтра ночью. Из головы вылетело, что в среду у меня назначен обед, ради которого я, в том числе, приехал сюда. «Уже известно, когда похороны?» – написал я сестре, заходя в номер. Ответ пришёл минут через пять: «В четверг в 12. Потом поминки.». «Хорошие новости!» – подумал я: «Не получается приехать завтра. Буду в среду к вечеру. Ок?». «Ок», – написала сестра, и я с облегчением открыл ноутбук, чтобы забронировать билет на самолёт на вторую половину дня в среду.

В первом часу я лёг в постель. За окном шумел ветер, и под его звуки я минут через десять задремал. Мягкие тёплые руки обнимали меня, пока я смотрел на горящие языки пламени в камине, а тени от предметов играли на стенах в такт огню горящих поленьев. Прижавшись к груди, я слушал биение сердца родного человека и всем телом ощущал тепло и защищённость от любых проблем, которые могли произойти. Подняв голову и посмотрев в лицо тому, у кого я сидел на коленях, я увидел спокойный и полный любви взгляд: сверху на меня смотрел я сам.

– Большое спасибо, что подвезли до аэропорта, Владимир Семёнович! – я поблагодарил моего давнего знакомого. – Я рад, что выдалась возможность повидаться с Вами! Надеюсь, что в будущем будем видеться чаще, чем раз в полгода.