Женщина-рентген, блин.

Удивительно, с Гычей я если и говорил, то минут десять от силы за все время рейда. А вон как получилось, связался, попросил. Нет, не зря я их считал в большинстве своем надежными боевыми товарищами. Вон и Дохлер от всей души за меня болел, и Москвич не просто приказ выполнял, ожидая после больницы, навещал, просвещал и вообще просто помогал, и Каштан по сходной цене снаряжение, встречал… Третьяк и Гранит слабыми звеньями оказались. А Гердой я все больше восхищался, использовала все средства, сначала расслабила будущую жертву допроса, настроила на фривольный лад, дождалась, когда путь к сердцу будет проложен, а затем начала вопросы задавать. И мне ни на секунды не следовало забывать, что она командир отряда отморозков. А чтобы их держать в кулаке, зачастую стужа в твоей голове, по крайней мере, в глазах окружающих, точнее, подчиненных, должна быть градусов на сорок ниже.

– Я с ними не прицепом, а в качестве бойца. Несколько раз в критической ситуации помог. Иначе многих бы не досчитались. Видимо, оценили. – И, предупреждая дополнительные вопросы: – Большего не скажу, подписку о неразглашении Граниту дал, все вопросы к Гыче.

– А с Ковбоем что? Почему он к тебе на суд явился? – Та, будто подтверждая мои слова, кивнула сама себе и, не обратив внимания на выступление, продолжила легкий допрос дальше. Точно, ментатка. Или ментутка. Вот ведь… И как сформулировать-то… Не про Черных же речь заводить.

– До суда я его не видел и слышал только краем уха о нем, он на машине мимо промчался. Но дело сам Князь рассматривал, Ковбой в это время у него находился. Так, видимо, и узнал обо мне.

– Все страньше и страньше, – протянула та, побарабанив длинными красивыми пальцами по столешнице.

– Как есть, – ответил. – Но если вызываю подозрение, то можешь меня из отряда выписать. Мне без разницы, где срок отбывать, я везде пробьюсь.

– Ой ли… Не ври, наша группа тебе понравилась, с Дроном ты уже спелся, Малыш за тебя, да и меня ты в принципе устраиваешь, – улыбнулась, но в глазах сталь, и добавила: – Обычно у нас из отряда выходят или на свободу с чистой совестью, или вперед ногами. Все! Ты с нами в одной упряжке. Еще хотела сказать: вчера, также по моему запросу, пришла информация из Гильдии, выяснилось, что ты не любишь играть в команде, то есть подчиняешься, когда и как захочешь. Сам по себе факт наличия рекомендации свежаку недельному в такой организации говорит о многом. Но… заруби себе на носу, в обычное время я милая, добрая, отзывчивая, очень красивая девочка-лапочка, которой нравятся брутальные мальчики, красивые и дерзкие, но в рейде и на задании я командир, и меня ничто не остановит. За неподчинение убиваю – и это не красивый словесный оборот. Все ясно?

– Почти. Осталось только определиться с одним. Скажи, отношусь ли я к брутальным мальчикам? – Уж кем-кем, а себя я к последним не причислял, и возраст не тот, и интересы другие. Но подзадорить ее хотелось, растормошить, позлить. Герда в обычной своей манере склонила голову чуть набок, сощурив глаза, посмотрела эдак оценивающе.

– Не знаю, не знаю, – улыбнулась загадочно, тут же возвращаясь к серьезному тону. – Но шутки шутками, вроде бы ты не глупый, поэтому понимаешь, что так я и поступлю в случае чего. И даже протекция Гычи не поможет. Уяснил?

Кивнул.

Понял, принял, осознал.

Но стала просыпаться злость, сбивая все благодушное настроение. Не была бы командиршей, а я не отбывал наказание на местном строгом режиме, давно бы послал. Не люблю покровительственный тон, от кого бы он ни исходил.

– Мне здесь осталось одно неясно, почему тебя на кол не посадили, ты ведь двоим контроль провел, граната в баре? И начистоту. Я – ментат, и дар у меня выше среднего. Советую отвечать честно, при сомнениях могу в рейде приказать тебя мозголомом накормить. Знаешь, что это такое?

– Наслышан. – Вот и угрозы в ход пошли, такая могла осуществить задуманное, со всей ее бандой я не справлюсь. – Кроме того, что у меня изъяли в казну Княжества столько жемчуга и снаряжения, сколько большая часть матерых рейдеров в своей жизни ни разу не видела, за меня еще большие люди слово замолвили. Кто конкретно – не скажу. Почему – тоже. Это мое и к жизни здесь не относится.

– Откуда богатство?

– Повезло.

– Гыча с Дохлером. Раз Дохлер, то Шайтан? – Герда не стала заострять внимание на источнике моих доходов.

Здесь я промолчал. Ни кивнул утвердительно, ни отрицательно не мотнул головой.

– С Хельгой и ее компанией у тебя какие отношения?

– Никаких.

– Да?

– Ага. После рейда в бане увидел, не сдержался, поцеловал. Красивая. Затем извинился. Все.

– И часто ты такой несдержанный с «красивыми»? – В тоне сквозило пренебрежение, насмешка и… чуть злости?

Вот это я зря сказал, не надо было уточнений про красоту. Женщины в большинстве своем часто даже не предполагают, что на свете есть кто-то их «красивей и милей». Да, они могут утверждать обратное, демонстрируя собственную объективность, но где-то там, в глубине души, она самая-самая. И часто получается так, что находится именно тот, кто разделяет ее мнение.

– Бывает. Но чаще успеваю под контроль все взять.

– Ясно, а поговаривают, что ты ее любовь внезапная. И на суд Хельга к тебе явилась. Зачем? Если все, как ты говоришь?

– Позлорадствовать, скорей всего. Обещала мне кишки тогда намотать за несдержанность, но не получилось. Думаю, еще своего ухажера позлить, какую-то местную шишку. Судил Боровик, законопатил сюда. Все. Больше ничего не знаю.

– Вот теперь мне практически все ясно. И почему сюда, и почему такой срок. Немного огорчу, да будет тебе известно, крестный Горбача, той самой «шишки», здесь комендант – Арх. Раньше был Архаровцем.

Я усмехнулся, ничуть не удивляясь тому, что опять врюхался. Неожиданно девушка с довольной улыбкой перегнулась через стол и ткнула кулачком меня в плечо.

– Не бои́сь, рванина, прорвемся!

Даже головой пришлось встряхнуть, настолько был стремительным переход от смертельно опасной кобры, приготовившейся к прыжку, до почти дворовой девчонки, всей пацанве своей в доску.

– Вопросов к тебе больше не имею. Наворотил ты дел, золотой мальчик. А золотой… думала, очередной мажорик, охреневший от бабла. Сам смотри, статьи – вышка однозначная, показательная, а ты почти сухим из воды вышел. Предполагала, из богемы местной, а документы выправили, чтобы вопросов меньше задавали. Что удивляешься? Есть и такое в Остроге. Меньше, чем Там, но есть. Кстати, тебе с нашего склада что-нибудь нужно?

– Да, но снаряжение в основном. Автомат, пистолет, патронов к ним немного, и гранаты имеются.

– Я так понимаю, тебе опять друзья помогли и денег подбросили?

– Да, – не стал вдаваться в подробности. Действительно, и это правда, мне помогли «друзья». Боевые товарищи, мать их! А сектанты, так те сами утверждали о принадлежности к их рядам.

– Могли бы и получше загреть. Так ведь это называется? Загреть?

– Могли, – не стал спорить я. – Но эти трофеи они взяли с атомитов. Подозрений меньше.

– Здесь плевать всем, как и где ты добываешь необходимое для выживания, главное, выполнять задания, на которые направят. Все. Скоро десять, вон Дрон, скорее всего, тебя ищет, пойдем, что ли? – Она поднялась, подхватила небольшой рюкзак, а затем нагнулась и почти на ухо сказала.

– И огорчу тебя, ты не брутальный мальчик, а здоровенный мужик, жаль, совершенно некрасивый и не в моем вкусе, но не переживай, – похлопала меня по плечу. – Дерзости у тебя на десятерых. Да, и удача любит.

Обидно, конечно. Но зато прямо и честно. Уважаю.

– Пошли уже, мне с вами разобраться нужно, а еще твой подарок кормить.

На автомате поздоровался с Дроном. Герда же взяла меня под руку, я на это не обратил внимания. В голове ворох мыслей. И совсем не про какого-то Арха, хрен бы с ним, начнет дерьмо подкидывать, так тоже смертен. Завалю и в Монако. Дело в другом. Да, с одной стороны, все выглядело логично, относительно командирского желания выяснить, кого это ей сосватали. Но в девяноста девяти случаях из ста она пыталась определить, не подсадной ли я. Означало это только то, что ее группа обделывает какие-то делишки, которые идут вразрез с богоугодными законами Острога.