В здании Кремлевского Успенского собора кощунники-большевики устроили склад, потом в алтаре храма бездумно разместились музейные работники. Только в 1947 году мощи святителя Петра были перенесены в Патриарший Богоявленский собор, где им могли поклоняться верующие. В 1989 году духовно ожил и Успенский собор, где впервые со времен революции начали совершаться богослужения.

В исторических судьбах православных держав – Византии, а затем Руси – духовному взору явственно открываются деяния Промысла Божия. За умножением греха народа и властей с неизбежностью следует кара Господня: так Всевышний призывает заблудших вернуться на путь истины.

Гнев Божий не щадит и святынь. В грозные годины русской истории ордынцы, поляки, французы, большевики нарушали гробовой покой честных мощей святителя Московского Петра. Ныне мы вновь можем молиться у раки духовного отца единой Православной Руси о прекращении бедствий Отечества нашего.

В 90-х годах прошлого века Россия, словно после Батыева нашествия, лежала в разрухе и раздробленности. Страна стала жертвой худшей, нежели военная агрессия, духовной оккупации: народу внушали чуждые русскому духу сатанинские «идеалы» наживы, насилия, разврата; многие средства массовой информации стали своего рода агитпунктами Содома и Гоморры. На обезбоженный большевистским режимом народ, точно хищные волки, в 90-х набросились «миссионеры» сотен ересей. Это искушение фальшивой духовностью было направлено на то, чтобы разделить русских людей на катящиеся к вечной погибели кучки и группки. Оголтелая пропаганда безнравственности разрывала семейные связи: началось и до сих пор продолжается вымирание народа. Разномастные политиканы пичкали гибнущую страну лекарствами всевозможных реформ, от которых положение становилось только хуже и хуже. Так и должно было быть, ибо лишь одно лекарство может быть спасительным для русского народа Божия – святая вера. Но предстательством святых Божиих, в том числе несомненно – святителя Петра, по молитвам возрождающейся Святой Церкви на земле, Бог послал Отечеству нашему православного президента, и медленно, многими усилиями и жертвами погубное положение стало исправляться к лучшему. Забрезжила надежда на спасение нашего Отечества – Святой Руси. Но окончательно это произойдет лишь тогда, когда если не все, то хотя бы большинство наших русских соотечественников обратятся ко Христу и к Его Святой Церкви; когда наконец пробудится в нас духовная и историческая память; когда поймем мы уроки Промысла Божия о судьбах России. Единым народом ощутили себя русские только после принятия истины Христовой – Православия – во дни святого равноапостольного великого князя Владимира († 1015). В единое государство собралась Русская земля по зову Матери-Церкви вокруг города, избранного святителем Московским Петром. И ныне только в Боге и Святой Церкви Его может объединиться, воскреснуть для спасения земного и вечного, возродиться в былой славе и величии русский народ.

Возлюбленные о Господе братья и сестры!

Имя Петр означает камень. Петром звался первоверховный апостол, которому Христос, как на камне, обещал утвердить Свою Церковь (ср. Мф. 16,18). Петром именовался русский Первосвятитель, утвердивший в Москве духовный центр Руси, положивший начало объединению Русской земли. Святые угодники Божии, какие бы имена они ни носили, отличались неколебимой, каменной твердостью в вере и исполнении заповедей Всевышнего, каменной стойкостью в борьбе с испытаниями, искушениями и соблазнами лежащего во зле мира (ср. 1 Пн. 5,19). Это мужественное, «каменное» стояние в добре привело их к славе в вечном Небесном Царстве, сделало их деяния прочными, благодетельными не только для современников, но и для далеких потомков.

Среди охватившей в конце прошлого века Россию смуты, среди тогдашней повсеместной разрухи одна только Русская Церковь нашла в себе силы созидать, строить, открывать храмы и монастыри. Только Церковь указывает верный путь народу Божию, и, невзирая на изобилие лукавых соблазнов, все больше людей приходят в православные храмы. Это вселяет светлую надежду на то, что Господь Милующий вновь сжалится над народом Своим и дарует России спасение, как это было во времена древних смут и бедствий.

Но дело воссоздания Отечества каждый должен начинать с себя. Чтобы прочным было духовное созидание, чтобы крепли вера, надежда и любовь христианская, мы должны подражать святым отцам в «каменной» твердости их добродетелей, в неколебимой верности Богу и Церкви, в мужественном противостоянии тлетворным соблазнам, в терпеливом перенесении скорбей – с благодарением Всевышнему и упованием на милость Его.

Духоносный архипастырь Древней Руси святитель Московский Петр некогда явился и доныне остается «камнем», на котором основано православное единство Русской земли. Любвеобильный святитель Господень и ныне, с высот вечносчастливого Царства, укрепляет верных в твердом следовании по пути в Горняя. Ныне, обращая духовные взоры к чудесам и знамениям от нетленных мощей святителя Петра, воззовем же с надеждою на благодатную его помощь: «той бо немощи врачует и недуги яко тьму прогонят от вопиющих ему: радуйся, иерарше Бога Вышняго, тобою сия пастве твоей соделывающего».

Богу же нашему подобает всякая слава, честь и поклонение во веки веков.

Аминь.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие во Христе отцы, братья и сестры!

Сегодня Православная Церковь вспоминает равноапостольного Коему Этолийского (1714–1779), одного из самых известных подвижников Греческой Православной Церкви. Преподобный Косма претерпел мученическую кончину за имя Христово в конце XVIII века, и с тех пор добрая слава этого подвижника распространилась далеко за пределы его родной Эллады. Имя святого Космы Этолийского хорошо знают и чтут в России, Сербии, Румынии, других православных странах… И недаром: дело, которому преподобный Косма посвятил всю свою земную жизнь, было так велико, что Греческая Церковь именует подвижника не только преподобным и мучеником, но и равноапостольным.

Что означает слово «равноапостольный»? Равный апостолам, то есть человек, который по своей жизни, проповеднической деятельности и подвигам уподобился самим апостолам Христовым. И это определение как нельзя лучше подходит к святому Косме: в течение двадцати лет, вплоть до своей мученической кончины, он непрестанно странствовал по городам и селам Греции, проповедуя Христово учение и наставляя народ в подлинно христианской жизни.

XVIII век был для православной Греции очень непростым временем. Вот уже триста лет страна находилась под властью Османской империи – государства, считавшего одной из главных своих задач распространение ислама по всему миру. Последователи всех прочих вер – и прежде всего христиане – в этом государстве считались людьми второго сорта, подвергались множеству унизительных ограничений, обязаны были выплачивать дополнительные подати – так называемый харадж – и никогда не могли быть полностью спокойны за свою безопасность и даже самую жизнь. Хотя османы прямо не запрещали исповедовать христианство (христиане и иудеи, согласно Корану, считались «людьми Писания» и, в отличие от язычников, имели право держаться своей веры при условии покорности мусульманским властям), они в то же время старались делать все возможное, дабы склонить греческий народ к переходу в ислам. Христианское образование – при храмах, монастырях, в обычных школах – ни в коей мере не поощрялось государством и запрещалось; здесь все зависело от произвола местных представителей власти. Уровень образования в христианских общинах катастрофически упал, причем со временем сами православные христиане, дети необразованных родителей и сами родители необразованных детей, так привыкли к этому положению, что, даже имея счастливую возможность получить образование, не видели в этом нужды. Народ все больше погружался в пучину невежества; доходило до того, что даже сами священники не только не знали азов православного богословия, но и были не в состоянии прочесть и понять Евангелие… Греки продолжали держаться Православия: в Османской империи, как и во многих странах Востока, принадлежность к тому или иному народу была практически неотделима от вероисповедания, поэтому Православие для греков, болгар, сербов и других традиционно православных подданных империи стало своего рода средством национальной самоидентификации. «Я грек – значит, я православный; я православный – значит, я грек» – именно так значительная часть народа относилась тогда к своей вере. При этом само Православно-христианское учение было для народа – как простолюдинов, так и знати, и даже клириков – чем-то весьма условным, размытым. Так, один европейский путешественник, посетивший в те годы Грецию, писал, что встреченный им греческий крестьянин не смог даже ответить ему, в Кого или во что он верует… Вместо ответа крестьянин указывал на стоявшую рядом церквушку: «Ну, вот во что она верит, в то и я… А она в то верит, во что я верю…». Ничего более вразумительного он так и не смог сказать.