Родители приезжали раз в неделю, и я каждый раз просился домой. Мне было непонятно, ведь я отлично закончил четвертый класс, за что же меня сослали глотать лагерную пыль?

К счастью, лето кончилось, и я пошел в пятый класс.

В пятом классе мы уверенно вступили в полосу развития среднегодок и пацаны вдруг полюбили футбол, а я еще и петь. Мы орали «Зимний сон» Алсу, ДДТ и прочие неформальные синглы вместо «Орленка» и «С чего начинается Родина?».

Нашу жизнь захватили тамагочи, тетрисы, инерционные машинки и прочая высокотехнологичная лабуда. У нас дома шло от силы три канала, остальные нужно было настраивать, держа антенну над головой. Стоя в такой нелепой позе я и познакомился с сериалом «Элен и ребята».

Похождения вечно целующихся французских студентов были для нас в новинку и хотя экшна как такового там особо не было, но следить за «отношениями» было модно.

Девочки, которые к тому времени обогнали нас в половом развитии на добрых года три, активно обсуждали красавчиков из сериала и прически их подруг. Параллельно я посматривал «Чудовищную силу», «Войну гоботов» и другие пацанские мульты. Уроки временами приходилось делать небрежнее – времени в плотном графике школьника девяностых не оставалось совсем. Вы же помните – бизнес, компьютер, разговоры по телефону, футбол.

А потом я как-то незаметно вновь сошелся с дворовыми друзьями – ребятами из детсада.

Было у меня в детстве одно довольно странное увлечение. Ну, это когда делать было совсем нечего. Даже не помню, как оно зародилось. Кажется, мы с пацанами случайно что-то нашли… Но обо всем по порядку.

Где-то начиная класса с третьего мы с ребятами со двора, а иногда и я в одиночку, прочесывали пространство перед нашим девятиэтажным домом и двумя соседними пятиэтажками. Причем делали это не со стороны подъездов. Мы ходили под окнами и продирались через кусты. Мы искали, как сейчас бы сказали, «артефакты», а на самом деле высматривали выброшенные жильцами в окно вещи. И находили!

Ништяки, которые призывно блестели в траве, порой бывали странными и неожиданными. Хотя нет, в основном все же попадались интересные предметы – один раз я нашел плоского металлического солдатика-морячка, а в другой раз пистолетик странной конструкции. Однажды я шарился под окнами одной из пятиэтажек и слушал детский плач. Вдруг что-то прошелестело по веткам и хряснулось на землю в двух метрах от меня. Удивленный и испуганный, я подошел поближе. На земле валялись пластмассовый танк на батарейках и черный американский тягач с прицепом. Я залип на пару минут.

На одном из верхних балконов показалась маманя с сигаретой. Она взглянула вниз. На мои вежливые предложения доставить выпавшую продукцию китайских заводов обратно она ответила отказом. А затем и вовсе предложила оставить себе. Я оставил.

Продуктивный и насыщенный диалог подтолкнул меня аккуратно собрать в охапку танк и тягач и пойти домой. Родители, конечно, думали, что я где-то умыкнул этот транспорт, но он действительно свалился мне на голову. Броня китайского танка не выдержала падения на землю и ездить на батарейках ему уже было не суждено. Когда я вставлял их, машина пищала, стрекотала и явно пыталась сдвинуться с места. Но поврежденное шасси не давало этого сделать. А вот тягач мне понравился, хотя он был ободран вхлам, даже колеса были заботливо избавлены от шин. Но у него был полноценный длинный ПРИЦЕП. С такой игрушкой ничего не было страшно.

«Собирательство» как-то быстро вышло из моего личного списка модных увлечений. Все-таки родители не одобряли времяпрепровождение в стиле «шариться по помойкам». Да и что-то действительно ценное находилось редко. Последним (но звучным) отголоском этого хобби стала находка, сделанная мной по дороге из поликлиники домой в 11 классе. Я шел между 127 школой и одной из местных пятиэтажек. Профессионально скользнув взглядом по склону, я вдруг увидел четыре компакт-диска, аккуратно лежащие один на другом. Я собрал их и пошел домой. На одном было каллиграфически выведено «Белые ночи». Я-то, по наивности, конечно, подумал об экранизации книги Достоевского. Мда. В общем, на двух из четырех носителей была эротика отличного качества. Шел 2003-й год, и подобные находки были на вес золота. Остальные два диска не воспроизводились. Какова их судьба? Два «рабочих» я продал однокласснику за 5 000 рублей (это была щадящая цена, просто он постоянно снабжал меня компьютерными играми). Он, естественно, вначале взял их «посмотреть», решив, что просто скопирует содержимое на комп и вернет с мотивировкой «не понравилось». Хрен там! На дисках стояла защита от копирования. Так что пришлось ему раскошелиться. Два других, увы, пришлось просто разломать и выбросить – больше они ни на что не годились.

Дворы, в которых мы росли, уже к концу 90-ых были заполнены автохламом. Старые «запорожцы» и «жигули» первых серий постепенно обрастали пылью и гнили на обочинах. Радикальная дворовая молодежь нашего района не прощала предательства по отношению к «железным коням». Такие машины вскрывались при помощи пролетарских методов (булыжником, запущенным в боковое стекло томным апрельским вечером).

Серьезные барыги действовали по-взрослому. В первую очередь выносили запчасти, иногда даже выволакивали двигатель. Оптику и стекла чаще всего разбивали. На моих глазах зеленый ЗАЗ, крепко стоявший на четырех колесах и блестевший на солнце, спустя время превратился в корпус-заготовку с вывороченной трансмиссией. Из него «изъяли» все.

Шатался и я вблизи таких автомобилей. Все присматривался к синему «запору». Наконец, дождался – увидел, что стекла выбиты и замки сломаны. Взял я какого-то малого на стреме постоять и сбегал домой за отверткой. Хотел заиметь сувенир. Руль в машине оказался уже выкручен, зато коробка со спидометром и датчиками уровня масла и бензина была на месте. Удача! Начал ковырять. Пришлось сбегать еще и за плоскогубцами.

Спустя минут двадцать выдрал я этот спидометр-бокс и вышел. Никто не орал, не вызывал спецназ и даже кораблей пинской военной речной флотилии не было видно на дороге. Ладно, думаю, скручу еще и номера задние. На велосипед повешу.

С номерами вышла незадача – вышла из подъезда бабка и пообещала вызвать не только катера пинского пароходства, но и отряд имперских штурмовиков. Я плюнул и свалил, попутно прокричав «всетакделают» в ответ на «чтожевыделаетеироды».

Дома мне влетело, конечно, крепко. Спидометр-бокс был разобран и под покровом ночи вынесен по частям (датчики мне все-таки удалось оставить). С тех пор машины я не разбирал.

Жаль, хорошо начинал, сейчас бы в автомеханиках ходил.

Когда-то на нашей улице возле дороги валялись массивные канализационные трубы и предназначенные для укладки теплотрассы колодцы. Мы были настолько малы, что без труда помещались в них. Играть в прятки «на трубах» считалось особым шиком – искать там было сложно, а прятаться легко. Я иногда отрывался от компа и вылазил туда, вызываемый криком друзей под окном.

На улице мы шалили дико. Мы растворялись в «московских прятках» по всем четырем подъездам нашего четырехсотквартирного дома, играли в волейбол над стойками для выбивания диванов, совершали вылазки в соседние дворы. Играли в Counter-Strike не по сети, а вооружившись палками, похожими на наган, и спорили кто кого быстрее убил дольше, чем стреляли. Мы звали подруг из соседних подъездов и зажимали их во время активных игр. Строили шалаши и бегали за квасом, надменно не давая малышам пить «малы вы еще, а тут алкоголь», нас слегка размаривало и мы брели домой, полупьяные, но счастливые.