КВЖД проходила по территории Маньчжурии (Северо-Восточный Китай) и соединяла Читу с Владивостоком и Порт-Артуром. Строилась как южная ветка Транссибирской магистрали. По плану сооружения Великой Сибирской магистрали, утвержденному в 1892 г., намечалось продление Забайкальской линии параллельно Амуру от Сретенска до Хабаровска. Но затем родилась новая идея – соединить Сибирскую дорогу с Уссурийской более коротким путем – через Маньчжурию. Китайско-Восточная железная дорога, как назвали этот участок, выпрямила Сибирскую магистраль, сократив ее длину на 514 верст.

Дорога была построена в 1897–1903 гг. как южная ветка Транссибирской магистрали, принадлежала России и обслуживалась её подданными. На её строительство царское правительство израсходовало свыше 375 млн рублей золотом. Согласно договору с Китаем Россия не имела права держать в полосе КВЖД регулярные части для охраны дороги и её строителей от китайских бандитов (хунхузов), наносящих своими нападениями ощутимый урон дороге. 10 мая 1897 г. на заседании правления Общества КВЖД было принято решение: «Учредить для КВЖД особую охранную стражу, укомплектовать её вольнонаёмными чинами запаса армии».

Охранная стража формировалась из отставных военных, чинов армии и пограничников, как бы вышедших в отставку и поступивших на службу в Общество Китайской Восточной железной дороги.

В начале 1920-х гг. китайские власти предприняли шаги по сокращению российского влияния на КВЖД. 22 октября 1928 г. из Китая были высланы все советские служащие КВЖД. В 1929 г. китайская сторона предприняла попытку национализировать КВЖД, являвшуюся совместным советско-китайским предприятием, что привело к разрыву дипломатических отношений и вооружённому конфликту на КВЖД (октябрь – декабрь 1929 г.) с участием Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. Конфликт был урегулирован в ходе переговоров, закончившихся подписанием 22 декабря 1929 г. Хабаровского протокола, восстановившего права СССР в отношении дороги.

14 февраля 1950 г. в Москве между правительствами СССР и Китайской Народной Республики был подписан исторический договор о дружбе, союзе и взаимной помощи. Тогда же было заключено соглашение, по которому советское правительство передало Китаю безвозмездно все свои права по совместному управлению китайской Чаньчуньской железной дорогой (бывшей КВЖД) со всем принадлежащим ей имуществом.

А уже когда пошли русские названия, то стали узнаваемыми и Пограничная, и Гродеково (почему-то носившая тогда название Городеково), и Никольск-Уссурийск (ныне Уссурийск), и другие станции вплоть до Хабаровска, вокзал которого представлял собой деревянное одноэтажное здание с фасадом, украшенным незатейливой резьбой и неизвестной эмблемой, представляющей собой перекрещенные топор и якорь.

Очень интересны фотографии с видом владивостокского вокзала. Известно, что обнародование грандиозного проекта Транссибирской магистрали (Великой Сибирской магистрали) было приурочено к приезду во Владивосток цесаревича Николая в мае 1891 г. Во время его пребывания в городе заложили камень в основание вокзала станции Владивосток.

Альбом с фотографиями принес ко мне в кабинет пожилой человек, служивший долгое время на железной дороге. Он почему-то отказался назвать себя и сказал, что передает в дар музею самое дорогое, что у него есть. «Я знаю, – заявил он, – что вы не продадите и не отдадите эту книгу никому. А я вам её отдаю с условием, что книга будет в ближайшее время выставлена в экспозиции».

«Но мне нужно записать вашу фамилию, чтобы люди знали, кому принадлежит эта вещь», – попытался возразить я.

«Ничего этого не надо, – твердо ответил даритель. – Меня уже ничем не удивишь, я остался в этой жизни один и буду приходить в ваш музей и наблюдать, пока жив, за тем, как наша семейная книга служит людям». С этими словами покинул кабинет, оставив на столе больших размеров толстый альбом с иллюстрациями.

Удивительно, но об этом альбоме ничего не знают ни в Дальневосточном государственном университете путей сообщения Хабаровска, ни в Управлении железных дорог Владивостока.

Так как этот альбом о КВЖД был выпущен в 1905 г., то 10 % средств от его реализации шли на благотворительную помощь пострадавшим в Русско-японской войне солдатам и их семьям, о чем свидетельствовал штамп, проставленный на шмуцтитуле альбома (так называется страница, предшествующая титульной).

Перекладывая тяжеленные листы альбома, я отметил для себя, что на первом из них размещены фотографии строителей и начальников КВЖД, к сожалению, без указания фамилий. Далее следовали фотографии железнодорожных станций, мостов, отдельных участков пути…

Очень интересны коллективные фотографии, выполненные на фоне железнодорожных вокзалов того времени. Обслуживающий персонал назывался тогда агентами: движения, депо, телеграфов, материальных складов, отдельных участков службы пути и даже главной бухгалтерии. Многие агенты были в форме Министерства путей сообщения того времени.

Китайские рабочие и служащие, некоторые из них в форме, фуражках с кокардами и даже при саблях позировали в компании русских агентов, начиная с первой станции КВЖД – станции Маньчжурия.

Среди китайских названий железнодорожных станций встречались уже знакомые каждому приморцу: Яомынь, Муданьцзян, Цицикар, Харбин, а знаменитая ныне в народе станция Суйфыньхэ (известная в Приморье под названием Сунька) носила название Сяосуйфынь.

К началу Русско-японской войны Владивостоку было 43 года. Несмотря на молодость, город был известен далеко за пределами России и как удобный морской порт, и как хорошо оснащённая крепость. Корреспондент «Нового времени» писал о городе в первых числах 1904 г.: «Владивосток очень красив и благоустроен достаточно. Все дома каменные, довольно элегантные, много зданий двух- и трехэтажных, попадаются даже четырехэтажные. Почти все улицы мощёные, в противоположность остальным городам Сибири и Амурского края; некоторые улицы выложены даже кубиками из гранита. Две-три гостиницы обставлены во всех отношениях безупречно; несколько гостиниц более скромных. Имеется большой ресторан петербургского пошиба.

До войны в городе было много японцев и в особенности японок. Часть японцев занималась прачечным делом, другая часть парикмахерским ремеслом, третья – сутенёрством… Японцы-парикмахеры – народ все сосредоточенный, молчаливый, в высокой степени надутый, берущий «на чай» с пренебрежением. Досужие фантазеры уверяли, что курс парикмахерского искусства они проходят в Токийской академии Генерального штаба.

Японцами-сутенёрами кишел весь Владивосток так же, как и все города, и посёлки русского Дальнего Востока…»

Война коренным образом изменила жизнь Владивостока: по количеству и составу населения, по работе государственных учреждений, по деятельности торгово-промышленных и фабрично-ремесленных предприятий, по общему укладу жизни. Из-за близости к театру военных действий во Владивостоке очень быстро появлялись сведения о происходящих событиях, и часто неофициальным путем. Об этом писали корреспонденты разных агентств, аккредитованные освещать события Русско-японской войны. В одной из корреспонденций отмечалось:

«…26 января разрешился очень важный для городских обывателей вопрос о войне с Японией. Еще 25 января, как сообщается в «Новом времени» по наблюдениям очевидца, уже многие знали об этом, ибо знаменательный факт отозвания посланников является предтечею неизбежных событий крупной государственной важности. О нем слыхали даже накануне, так как, несмотря на строгое хранение телеграфных и затем редакционных тайн, все текущие новости узнавались ранее, нежели появлялись ежедневные бюллетени о ходе дипломатических переговоров, а затем, впоследствии, и о течении военных событий. Для лиц, мало посвящённых в тайны русско-японских переговоров, объявление города на военном положении являлось грозным сюрпризом. У витрин, на которых рано утром 26 января были вывешены объявления, толпилось много простого народа, китайцев, корейцев, японцев. Многими отчётливо не сознавалось понятие «военное положение». Отсюда вытекало множество нелепых слухов, толков и разговоров, впоследствии обративших на себя строгое внимание исполняющего обязанности коменданта крепости генерал-майора Воронца.