Вполне практичные первоначальные цели ушли в прошлое, и сегодня Общество считает себя в большей степени хранителем моральных устоев английского общества. Вот какими словами начинается информация об обществе на Интернет-сайте: «Вы англичанин? Вы гордитесь своей Страной и ее славной историей и наследием? Тогда почему бы вам не вступить в Королевское общество святого Георгия? Членство открыто для всех, кто разделяет нашу любовь к Англии и всему английскому. Вы можете принять активное участие в нашей миссии по сохранению Англии и укреплению морали и стабильности в нашей повседневной жизни».

Информационное письмо напоминает о заслугах и победах Англии, сетуя о том, как легко все это забывается, а одновременно уходят из общества лучшие черты английского характера – «хорошие манеры, деловая этика, доверие и честность», а также самоуважение и уважение к другим народам (идеалом, конечно, являются колониальные отношения в эпоху Британской империи). Вот шотландцы и ирландцы отстаивают свою независимость, а мы что, хуже? И так все разобрали, ничего не осталось – таков основной смысл призывов. Даже за язык, ставший сегодня языком международного общения, и то обидно: «Другие могут говорить и читать по-английски – более или менее, – но это наш язык – не их. Он был создан англичанами в Англии и остается нашим достоянием, как бы широко его не изучали и не использовали сегодня».

Правда, когда дело доходит до конкретных действий по восстановлению справедливости и отбиранию у мирового сообщества английского языка (кстати, не придется ли англичанам тогда самим заняться изучением иностранных языков, чего они не очень любят), текст становится совсем невнятным. Единственное, что точно удалось понять, так это то, что «англичане любят собираться вместе, где бы они не находились, и праздновать различные даты английской истории». Поэтому члены Общества регулярно что-то празднуют, собираясь «на ланчи и банкеты», видимо, в зависимости от важности события, чтобы съесть «наши сосиски с пюре» и «пообщаться с единомышленниками». Так отчетливо видятся члены Общества, собравшиеся где-нибудь в Ковентри отмечать Трафальгарскую битву или битву при Ватерлоо, поедающие сосиски с пюре и с серьезнейшим видом сетующие на упадок морали в обществе и нежелание молодежи отстаивать великие английские ценности.

И все-таки главным во всех этих патриотических обществах и изданиях, при всей их некоторой абсурдности и гипертрофированности, является не их существование, о котором помнят и знают не так уж много людей в самой Англии, а те идеи, на которых они зиждутся. Ибо даже те, кто пожимают плечами и морщатся при слове «патриотизм» (как мы помним в Англии не принято высказывать свои высокие чувства), все равно в глубине души верят, что сила страны – в сохранении и поддержании традиций, а опора – в славном историческом прошлом. Все остальное – от лукавого.

Сегодня в английском обществе появилась новая мода. Если раньше, приближаясь к пенсионному возрасту, каждый англичанин начинал подыскивать себе домик в какой-нибудь уютной провинции, чтобы провести остаток дней, выращивая розы и играя в гольф с соседями, то сегодня такое убежище нередко ищут на континенте, чаще всего на юге Франции. Причин тому называется несколько: желание хотя бы на старости лет пожить в «нормальном» климате, дешевизна европейской жизни по сравнению с английской, хорошая еда. Да и вообще желание показать, что англичане не дикари какие-то, чтобы отгораживаться от окружающего мира. Сейчас еще не ясны результаты этой тенденции, но, исходя из английской истории, все будет хорошо, если, как и в случае с империей удастся привнести в другие страны свой мир, свои привычки, создать свою колонию соотечественников-единомышленников, чтобы было с кем нормально пообщаться, в противном случае массовым это движение никогда не станет – англичане не слишком хорошо адаптируются к чужой жизни.

Иностранцы же в Англии, как бы там не настаивали на собственной ксенофобии англичане, чувствуют себя легко и непринужденно; им не навязывают свои правила, т. к. в этой стране слишком ценят личную свободу; они редко чувствуют знаменитые по стереотипам высокомерие и снобизм; к ним относятся снисходительно, прощая ошибки в языке и поведении; чаще всего их просто не замечают. Англичанам нет нужды самоутверждаться на бедных туристах, они признают их право на существование. В гостинице вас обязательно спросят из какой страны вы приехали, поговорят немного на эту тему, и все – живите дальше как хотите. Что многих вполне устраивает.

Правда, в английской культуре совершенно нет заигрывания с иностранцами, восхищения ими, некоего подобострастия, проистекающего часто от комплекса неполноценности или, еще чаще, из коммерческих соображений. Еще будущий военный министр в правительстве Александра II Д. Милютин, молодым человеком путешествовавший по Европе, сетовал, что «Вообще в Англии путешествующий иностранец не находит такой предупредительной услужливости, как на континенте».

Отсутствие подобной «услужливости» идет порой даже в ущерб коммерции и торговле. Так, в городе Страттфорде, на родине Шекспира, группа американских туристок вела себя совершенно неправильно с английской точки зрения: они шумели, экзальтированно повизгивали, беспорядочно бегали по сувенирному магазинчику, восторгались всем подряд и требовали, чтобы восторгались и все окружающие. Английская продавщица сохраняла совершенно каменное лицо, даже когда принимала деньги, и немалые, за многочисленные бессмысленные неликвиды, которые она, наверное, уже и не надеялась продать. Ничто не могло заставить ее приветливо улыбнуться – столь велико было ее негодование.

Известно, что англичане не любят демонстрировать своих чувств и эмоций. Английская сдержанность давно уже стала предметом анекдотов и шуток. Внешние бурные проявления патриотизма, по мнению англичан, не соответствуют правилам хорошего тона. Что некоторых наводит на ошибочную мысль об отсутствии у них этого чувства вообще. Когда-то – когда Англия была центром огромной империи – быть откровенным патриотом было равнозначно тому, чтобы хвастаться собственным богатством или здоровьем или красотой. Да и понятие «родина» было очень широким. Сегодня, когда угроза быть поглощенными Европейским Союзом, или американской культурой, или тотальной глобализацией становится реальностью, патриотизм перестает быть пустым звуком. Все сильнее, пока что главным образом в провинции, говорят о необходимости возродить традиции «старой доброй Англии», вспомнить о былом величии и гордости.

Важнейшей частью английской традиции является и монархия. Конечно, сегодня англичане немного комплексуют по поводу столь несовременного института, посмеиваются над ним, говорят, что скандалы, главным образом любовные, последних лет, в которых были замешаны члены королевской семьи, сильно пошатнули престиж монархии. Но все эти сомнения объясняются в значительной мере и тем, что эта самая власть, пусть и превратившаяся в декоративную, очень важна для англичан, и главным образом – для сплочения нации и для поддержания национального духа (ну невозможно же сплачиваться вокруг Тони Блэра!). Короли и королевы есть и в других странах – Швеции, Норвегии, Дании, Испании, но нигде они не вызывают такого комплекса и волнения как в Англии; в большинстве случаев их любят, но не замечают. Для англичан же этот вопрос жив и насущен, как и прежде.

Смерть королевы-матери в 2002 году стала прекрасным свидетельством того, что в сердцах англичан живо детское, вошедшее в плоть и кровь, чувство к монархии. Горы цветов; толпы людей тянулись отдать последнюю дань более чем столетней старушке. Девочки в нарядных платьицах и белых гольфиках приносили трогательные рисунки с надписями «Мы тебя любим!»; пожилые, явно провинциального вида пары отстаивали очереди, чтобы записаться в книгу памяти; даже язвительные английские журналисты смахивали непрошеную слезу. Старушка, пережившая свой столетний юбилей, смогла объединить нацию и показать, что почитание монархии в Англии все еще живо.