Это заявление человеку незнающему может показаться вычурным, но оно приходило мне на ум всякий раз, когда я вспоминала обмен шутками между профессором и пациентами-шизофрениками во время клинических бесед – центральной части семинара в Каттолике. Видеть работу Менегетти с пациентами – экстраординарный опыт, без которого, я думаю, я никогда бы не набралась смелости попробовать заняться психотерапией.

Часто, когда видишь того, кто умеет делать что-то очень хорошо, появляется ощущение, что это так легко, но потом, как только пробуешь повторить, понимаешь, насколько ты заблуждался. Наблюдая за клиническим вмешательством профессора, помимо этого ощущения, обескураживает непринужденность, тактичность и ясность ума, с которой он движется в мире другого человека. Кто бы ни был перед ним, и какой бы ни была проблема, он способен был прочитать реальность, опережая сознание другого, и потом подготовив «Я», пациент внезапно оказывался перед ней без возможности скрыться.

Это мастерство, принципы которого он описал, создав рациональную методологию. Разумеется, непосредственное присутствие на клинических беседах отличается от чтения, нужна хотя бы кинетика, проксемика, физиогномика, чтобы получить опыт очевидности. Поэтому в третьей части, посвященной семинару в Каттолике, мы решили не приводить расшифровку клинических бесед, а только теоретические лекции, сохраняя тем не менее экспрессивность и насыщенность речевого содержания.

В этой книге особым образом анализируется манифестная шизофрения, учитывая при этом основополагающую экзистенциальную шизофрению, которая является субстратом любой патологической феноменологии.

Книга состоит из трех частей. Исторический обзор в первой части включает три статьи М. Бруньоло, М. Каротенуто и М. Сальвини, описывающих исторический и проблемный контекст данного психического заболевания, давая возможность читателю понять общую ситуацию и оценить значение вклада, сделанного А. Менегетти. Этот фон позволяет увидеть решение, предлагаемое А. Менегетти научному сообществу и здравомыслящим людям, с ясностью, простотой и категоричностью тех открытий, которые на протяжении тысячелетий выстроили через эпохальные события основные устои человеческого ума, цитируемые в книгах по истории.

Вторая часть содержит все работы Менегетти по шизофрении, написанные с 1976 по 1999 гг., которые вместе с книгой «Монитор отклонения в человеческой психике»[15] составляют полное собрание сочинений, посвященных именно шизофрении.

В третьей части приводится расшифровка выступлений А. Менегетти на семинаре в г. Каттолика, который в первую очередь был посвящен открытым клиническим консультациям с пациентами-шизофрениками.

Маргерита Каротенуто

Исторический экскурс о применении онтопсихологии в лечении шизофрении[16]

Мне повезло познакомиться с проф. Антонио Менегетти, когда мне было 23 года. Для меня это был период, когда я отдалялся от «благопристойного» общества и занимал в определенной степени жесткую позицию в отношении всего общественного строя, пресытившись мифами и стереотипами, которыми многие довольствовались. Несмотря на этот внутренний и внешний мятеж, я не замечал, что в своем выборе пути сопротивления, я тоже оказывался побежденным стереотипами общества.

На осознание этого у меня ушли долгие годы поиска, анализа и серьезного обучения, когда я пришел к двум очевидным фактам: 1) бессилие, которым заканчивается мятеж, как неспособность создать что-то новое; 2) исключительность личности, вследствие культуры и харизмы, проф. А. Менегетти.

До 23 лет у меня было очень много отличных преподавателей театра, музыки, искусства и политики. Я всегда искал и находил гуманных, терпеливых и талантливых преподавателей. Все они мне дали очень многое, но Менегетти был другим, он был способен осветить на 360 градусов любую тему, касающуюся человека, прежде всего в психологическом плане, то есть в отношении ума и психической деятельности, а конкретнее повседневного «как жить». Разрушить мою критику (в те времена я уже по-своему проанализировал и оценил события 1968 г., в которых я принимал участие вместе с другими, но в глубине себя это было самостоятельным решением) было очень сложно: в итоге благодаря своей внутренней критике я считал себя действительно более высокого уровня, напротив этот человек смог преподать мне уроки жизни.

В большей степени нежели теория (превосходные лекции, новая методология, интеллектуальный синтез или культурный багаж) я обнаружил очевидность действия. Как и другие интеллектуалы, политики, художники, я прикрывался крайней критичностью, самым жестким нигилизмом, скрывая неспособность решать проблемы за обвинениями, опирающимися на некую «глубокую истину». Глубинный критерий был проективен: если это не получится у меня, это не получится ни у кого, а значит если я нахожу это пустым, то это так и есть. И хотя прошло почти тридцать лет, я постоянно сталкиваюсь с подобным поведением у многих, даже умных людей.

Поначалу Менегетти давал мне возможность верить в эту мою абсолютную точку силы, чтобы потом с помощью фактов продемонстрировать мне, на что он был способен. Я сдавался прежде всего перед лицом точного диагноза, которым он обнажал фактическую реальностью любой психической или психосоматической патологии, и последовательного терапевтического воздействия, следовавшего за диагнозом или сопровождавшего его.

В то время я получил диплом по лингвистике и иностранной литературе и учился на факультете психологии Римского университета. И мне посчастливилось стать свидетелем незамедлительного исчезновения клинического симптома в результате простого факта, когда Менегетти выявлял, описывал причину, поддерживавшую патологическое поведение. В то время как он говорил, он воздействовал через слова и дезактивировал эту патогенную причину: это была хирургическая операция на психике. Я был заворожен тем, насколько многого может достичь человек. В итоге это и было доказательством тому факту, что кому-то удалось полностью понять человека.

Должен добавить, что и сегодня я поражаюсь, насколько слова могут стать точным инструментом, своего рода «скальпелем», будучи произнесенными техником жизни. Сегодня мне просто говорить это, но в то время я не понимал, что речь идет о замечательной методологической технике, которую по прошествии времени проф. Менегетти описал и представил в виде теории. В то время к сожалению мне это казалось скорее результатом исключительной интуиции человека типа «восточного гуру».

Каждый из нас понимает через проекцию своих комплексов и знаний или полученного образования. Я должен был научиться, заплатив очень высокую цену в виде потерянного времени и долгих лет посредственной жизни. С другой стороны, я понял, что любое приобретение бесполезно, если не приводит к проблемной точке «здесь и сейчас», поэтому необходимо начинать все с самого начала без фиксированных воспоминаний. В то время я учился на факультете психологии, сам преподавал в средней школе и проходил обучение на курсах и тренингах проф. Менегетти, который объединил вокруг себя группу помощников, сопровождавших его в работе с различными формами психопатологии. Мы всегда работали в тандеме с ассистировавшими коллегами, в том числе бразильцами и испанцами. Почти все случаи были очень тяжелыми и некоторые считались неизлечимыми современной психиатрией. Проф. Менегетти давал нам сопровождать этих пациентов в его кабинет, а иногда мы должны были жить с ними круглые сутки, водить их с собой, в наши дома, постоянно сопровождать их на протяжении определенного периода времени. Этот опыт потом получил название «резиденс» и был описан в книгах по онтопсихологии[17].