— Кто ты? — снова спрашивает он, наклоняясь еще ниже. Теперь он говорит тише, почти шепотом. Протягивает руку, как будто хочет дотронуться до моего плеча. — Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы она была в безопасности, вот и все, — прошу я. — Подальше от вас.

Отец Делани смотрит на меня, и его голубые глаза неожиданно наполняются слезами.

— Вы вообще верите в Бога? — в отчаянии шепчу я.

— Конечно верю, — отвечает он. — Бог говорит через меня.

Он опускается на корточки и глядит на меня. Я с трудом поднимаюсь, и пару мгновений мои ноги привыкают к твердой поверхности.

Внезапно раздается быстрый стук в дверь, и в комнату врывается какой-то паренек.

— Простите, святой отец, я опоздал, — выдыхает он. — Я забыл, на какое время мы договаривались.

— Все в порядке, Дэнни, — говорит отец Делани, по-прежнему глядя на меня. — Спасибо за то, что пришла ко мне, дитя мое. Будь уверена, я приму к сведению твои слова. — Он достает из ящика какие-то бумаги. — И я, в свою очередь, надеюсь, что ты ознакомишься на досуге вот с этим. Эти добрые люди смогут тебе помочь. Ступай с Богом.

Не уверена, что помню, как выбралась из церкви, но все же я выбралась. Вот я стою в темном кабинете, а в следующий миг — уже на знойной улице, и меня выворачивает наизнанку. Я опираюсь на стену, мимо проходят какие-то люди, кто-то вполголоса бормочет оскорбления в мой адрес. За последние несколько часов я выпила лишь одну чашку кофе, но позывы не прекращаются даже после того, как мой желудок окончательно опустел. Потом я наконец успокаиваюсь. Несмотря на палящую жару, я дрожу с головы до пят, а затем комкаю брошюры служб, которые, если им верить, могут вернуть меня на путь истинный, и швыряю в урну.

Ужас кипит желчью у меня в горле, и я не могу его унять. Он не испугался. Не испугался! Когда я бежала из церкви на трясущихся ногах, мне казалось, что его смеющиеся голубые глаза преследуют меня. Он не только не испугался, но и поверил мне, когда я сказала, кто я такая. И это пугает больше всего.

Каким-то образом мне удается держаться на ногах. Я иду, низко опустив голову, потом перехожу на неуверенный бег. Сама не замечаю как, но я пробегаю мимо той булочной, где работает Майкл. Если бы он в этот момент не выглянул в окно, я бы не остановилась. Мое сердце замерло на секунду, когда он выкрикнул мое имя, — но не я. По крайней мере, не сразу.

— Луна, подожди! Нам нужно поговорить!

— Не могу! — Я оборачиваюсь и смотрю на него. Кажется, если я остановлюсь — мне конец.

— ПОДОЖДИ! — Я слышу его голос, но не останавливаюсь. — Подожди, ты не можешь просто… Черт подери, Луна, да подожди ты! — Майкл срывает фартук и бежит за мной.

— Какого хрена?! — Он хватает меня за руки. Сжимает очень крепко и окидывает взглядом — похоже, хочет проверить, реальна я или нет. Узнать, не призрак ли я.

— Так, ты здесь, ты — настоящая, ты — настоящий человек. Тогда что за хрень случилась прошлой ночью? Я не напился, ничего не глотал, но такое ощущение, что ты… ты как будто в воздухе растаяла!

— Прости меня, — слабым голосом говорю я и прижимаюсь к его груди. — Мне жаль, что все случилось именно так, но я не знала, как объяснить… как объяснить то, чему нет объяснения.

— Ты ведь не отсюда… Так кто ты? Что ты? Ты призрак? Пришелец?

— Я… я из другого времени. Из будущего. Я вернулась, чтобы… исправить кое-что. Или хотя бы попытаться.

Он ничего не говорит, но не вздрагивает и не отталкивает меня. Я тоже жду.

— И что это значит? — наконец спрашивает он. — Я что… я потеряю тебя?

— Да, думаю, да, — говорю я и смотрю на него сквозь слезы. — Ты правда веришь мне? Не думаешь, что я психопатка?

Хватка Майкла немного слабеет. Он разглядывает меня, и его вид говорит о том, что он пытается разобрать эту ситуацию на все понятные и не понятные ему составляющие.

— Луна, ты исчезла прошлой ночью. По-настоящему — взяла и исчезла. Воздух как будто раскрылся, и… не знаю, ты просто провалилась в него. В одну секунду мы с тобой были вместе, и… честно говоря, я не помню, чтобы чувствовал такое с кем-то другим… а потом — бац, и я один. У меня чуть крыша не поехала. Я подумал, что ты исчезла навсегда, что ты умерла…

— Прости, — повторяю я. — Я не хотела тебя бросать и не хочу, никогда, Майкл. Но я… я должна. Я так больше не могу… ты и я… все это слишком тяжело. Я вижу тебя и понимаю, что ты никогда не будешь моим, а я твоей, и просто не выдерживаю этого. Это нужно прекратить, прямо сейчас. Ради нас обоих.

Он отрицательно крутит головой и снова заключает меня в объятия.

— Нет, нет, я в это не верю. Не верю! Я могу тебе помочь, просто позволь мне сделать это! Скажи, зачем ты здесь? Пожалуйста, хотя бы это!

Он смотрит на меня так жадно и так пристально, словно боится, что, если случайно моргнет, я снова исчезну. Трудно не хотеть, чтобы на тебя смотрели вот так: как будто ты и твоя жизнь нужны ему как воздух.

— Я здесь, чтобы спасти жизнь моей маме. Моей сестре. Моему отцу, — говорю я. — Я вернулась, чтобы все исправить.

— Тогда дай мне тебе помочь! Кто-то же должен спасти и тебя!

— Ты не сможешь, — грустно говорю я, хотя эта мысль так соблазнительна — просто сдаться, переложить свой груз на его плечи и позволить ему спасти меня. Но это моя работа. — Я не хотела, чтобы все было так. Чтобы были мы… Так не должно было быть. Но все хорошо. Скоро меня здесь уже не будет. Ты будешь писать свои книжки, вырвешься отсюда, и в твоей жизни будет все, чего ты захочешь. Через несколько лет ты забудешь обо мне или просто станешь думать, что я — какая-то чокнутая дамочка, на которую ты случайно и ненадолго запал. Кто знает, может, став крутым и известным писателем, ты напишешь обо мне.

— Ты серьезно? Ты знаешь мое будущее?

— Нет, — отзываюсь я. — Я знаю тебя. Знаю, на что ты способен. Но меня в твоей истории не будет, Майкл.

— Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, что вернулась не для того, чтобы мы с тобой встретились? Просто подумай об этом! Луна, каждый раз, когда ты оказывалась здесь, мы с тобой сталкивались. Ты никогда не думала, что, может, все дело во мне? Что я — твоя судьба и ты просто должна выбрать меня?

Один краткий сияющий миг я пытаюсь представить, каково бы это было на самом деле. Если бы я сдалась и навсегда осталась в этом времени. С ним. Не обращала внимания на то, как мир разваливается и крошится, забыла о маме, измученной тем, что с ней произошло. Но я не могу.

— Мне… мне нужно идти, — говорю я. — Я опаздываю.

— Почему? Что должно произойти?

— Ничего страшного. Не с тобой. И ни с кем из тех, кого я люблю. Надеюсь. — Я улыбаюсь и разрешаю себе дотронуться до его щеки. — Слушай, ты тот мужчина, который научил меня танцевать — плохо, но все-таки танцевать, — и это было, наверное, самое счастливое время в моей жизни. Так что спасибо тебе. — Я отрываю его руки от своих запястий и подношу к губам. — Спасибо, — говорю я, целуя подушечки его пальцев. — И прощай, Майкл. Когда будешь смотреть на луну, вспоминай… вспоминай ту, которую мы видели тогда вдвоем.

— Ну уж нет! — Он перехватывает мои руки. — Ни черта, я не собираюсь с тобой прощаться, Луна. Ты — моя история. И мне плевать, что ты там говорила… я тебя не отпущу. Я просто… не могу!

— Майкл, ты должен. Я должна справиться с этим одна.

— И кто, черт подери, так решил? Луна, пожалуйста, позволь мне тебе помочь. Кто так решил, что ты должна справиться одна?

Медленно и нежно я выпускаю его руки, и каждая секунда переполняется сожалением и горечью.

— Я так решила.

Глава 42

Офис Уоткинса Джиллеспи в том же месте, только черная краска на его витрине — свежая. Сувенирные тарелки не валяются в пыли — теперь они аккуратно стоят на стеллаже, и, судя по рисунку, каждая приурочена к какому-то важному историческому событию. На одной — фото Бруклинского моста в сепии, на другой — такой же снимок небоскреба Эмпайр-Стейт-Билдинг.