Спустя пять часов, проведенных в изоляторе, Алекса наконец-то вызвали на прием к психокорректору. Он шел по длинному серому коридору, пытаясь понять, за какие грехи его арестовали. Достойные поводы никак не хотели приходить в голову. За исключением одного – он регулярно увлекался порноквестами. «Да уж, мозгоправ причины найдет, будь уверен. В “Три К”1 никого еще просто так не забирали», – подумал Алекс. В свои шестнадцать он смотрел на жизнь философски и казался себе законченным неудачником.

Санитар отворил дверь и впустил Алекса в просторный кабинет. За пластиковым столом сидел приятный молодой человек в белом халате. Он смотрел в окно, будто стараясь разглядеть что-то приятное в желтой кирпичной стене напротив. Обернувшись на Алекса, он приветливо указал на стул и скользнул рукой по экрану планшета.

– Александр, вы хорошо знаете современную историю? – спросил он.

Алекс заерзал на стуле. Если честно, то по истории он никогда не блистал хорошими результатами.

– Так себе, господин доктор.

– Я бы попросил тебя рассказать все, что ты знаешь о Великой революции и программе подавления насилия?

– Ну… – Алекс попытался вспомнить скучные монологи школьного учителя. – После Четвертой мировой сильно возросла преступность. Многие люди и страны продолжали воевать. Потом… Мне кажется, в 2098 году возник Орден гуманистов. С начала они просто проповедовали милосердие. Внедряли разные зомбирующие баннеры в виртуалку, пытались колонизировать другие планеты. Но у них ничего не получилось. А потом с нами случилась страшная напасть – появились войды. То ли гуманисты их создали, то ли они появились сами по себе. Войды были веществом… – Алекс умоляюще посмотрел на доктора: – Извините, я плохо помню.

– Ничего, ты хорошо рассказываешь! – Доктор ободряюще улыбнулся. – Я тебе немного помогу. Войды были сверхъестественным явлением, неким психоэнергетическим полем, природа которого непостижима. Очевидно было лишь одно – там, где они появлялись, бесследно исчезали люди. А появлялись они там, где совершалось насилие, будь то война или уличная драка. Теперь продолжай ты!

– Хорошо, – согласился Алекс и продолжил: – Из-за этих войдов пропало очень много людей. За десятилетие население нашей планеты сократилось более, чем втрое. Исчезли все армии, преступники и полиция. Дело дошло до того, что стоило двум людям на улице сильно поругаться, как над ними появлялись облачка прозрачной ряби, и люди сразу же бесследно исчезали. Испарялись… Началась паника. Люди боялись выходить из дома. И тогда Орден гуманистов затеял революцию. Никто особо не воевал. Просто договорились об объединении всех стран в Федерацию и создании специальной программы. Как ее?.. – Алекс запнулся.

– Программа тотального ненасилия, – с энтузиазмом подхватил доктор. – Она заключалась в полном отказе от агрессии. Рукоприкладство и ругань стали строжайше запрещены. Повсеместно для взрослых были введены программы психокоррекции, детей в школе стали обучать по новой методике всеобщей толерантности, армию и полицию распустили за ненадобностью. Можно было сказать, что наконец-то человечество зажило в согласии с Нагорной проповедью. Люди стали кроткими и милосердными. Так ведь?

Алекс кивнул. Его нисколько не заражала восторженность доктора. Он знал, что вся эта кротость была напускной и держалась только на страхе перед проклятыми войдами. Не будь их угрозы, люди вновь стали бы с легкостью убивать друг друга. Но, может быть, это было бы лучше, чем продолжать жить в этом приторном фруктовом сиропе, где толерантность возведена в рамки неоспоримой догмы. Никто не мог больше никого послать, нагрубить, критично отозваться о чем-то общепринятом. Ученик должен был улыбаться в ответ учителям, родителям и прохожим. Иначе его бы обвинили в деструктивной эмоциональности. В принципе можно было нарушить установленный порядок, но за это потом клеймили на местном совете и помещали в «Три К» для дальнейшего «очищения».

Доктор почувствовал, что Алекс задумался о чем-то своем.

– Александр, благодаря стараниям всего человечества страшное явление войдов пропало. Их нет уже как лет семьдесят. Но! – Доктор воздел указательный палец к потолку. – Войды могут вернуться в любой момент. Если остальные граждане будут относиться к своим обязанностям так же безответственно, как ты, войды обязательно появятся и примутся уничтожать человечество.

– А что я такого сделал? – Алекс искренне возмутился.

– Городской сканер показал, что ты регулярно занимаешься интерактивным порно. Причем залезаешь в самые неприличные разделы. Это раз! – Доктор кинул взгляд на экран планшета. – А теперь, два. Четырнадцатого октября на центральной площади ты грубо обозвал двух целующихся трансгендеров.

– Да я им ничего такого особенного не сказал! – Алекс аж приподнялся от негодования со стула.

– Сядь, пожалуйста, а то сканер зафиксирует четвертый инцидент. Твоя фраза про «мерзких ублюдков» является умышленным правонарушением согласно Кодексу толерантности. Не важно, сказал ты ее громко или шепотом. И наконец, три! Самый вопиющий случай произошел двадцать первого декабря в твоей школе. Ты поставил своему однокласснику Владимиру подножку, из-за чего он упал и сильно ударился головой. Вместо того чтобы извиниться и помочь ему встать, ты рассмеялся. А это уже признак жестокости! – Доктор казался искренне расстроенным. – Ты, Александр, вырос жестоким и нетерпимым к людям. Куда только смотрят твои родители!

«Знали бы вы, какой он урод, мой одноклассник. Месяц назад он растворил в кислоте несколько пчел. Надо было на него настучать. Точно потянуло бы на головоломку», – Алекс тяжело вздохнул.

– Три инцидента, Александр! – Доктор округлил глаза от негодования. – По шкале агрессии они умеренно средние, но их три. Это очень серьезно. Я вынужден отправить тебя на психокоррекцию. Курс продлится две недели. Все это время ты будешь находиться здесь. Родителей твоих мы предупредим. И не волнуйся! Ничего страшного с тобой не произойдет. Несколько сеансов гипноза, терапевтические беседы и нейролептическая блокировка.

«Ну да, как же! Ничего особенного, – Алексу хотелось кричать от отчаяния, – соседского парня год назад отправили к мозгоправам. В симуляторы с ним больше не поиграешь. Собирает теперь доисторические почтовые марки. Полным идиотом стал».

Доктор продолжил:

– И запомни, завершение курса не искупит твоих прошлых грехов. Еще один инцидент, и ты будешь признан непригодным. Ты ведь знаешь последствия?

– Знаю, – тихо сказал Алекс, – головоломка.

– Вот именно. После нее ты уже будешь не Александр, а скажем Александр Второй. Как царь! – Доктор коротко хохотнул. – Тебе будет неприятна толпа, громкая музыка, секс и драки. Зато будешь идеальным членом общества, без вредных привычек. У тебя будет пониженный тестостерон и зашкаливающий кортизол. Ты будешь плакать над мелодрамами, обнимая плюшевого мишку. Ты ведь не хочешь этого?

Алекс хотелось плюнуть в интеллигентное лицо доктора. «Лучше сдохнуть, чем превратиться в такого овоща», – он стиснул зубы и отрицательно помотал головой.

– Вот и молодец. – Доктор выглядел очень довольным. – Добросовестно выполняй все указания корректоров. От этого будет зависеть успех лечения и повышение твоей толерантности. А теперь иди. Распорядок дня тебе известен. Курс начинается завтра.

Доктор кивнул на дверь. Было видно, что продолжать разговор с ним бессмысленно. Алекс поднялся и вышел. По пути в палату он думал о будущем и пришел к выводу, что «откорректированная» жизнь его не прельщает. «Что ж, – решил он, – тогда остается один выход – побег».

Санитар завел его в палату и включил свет.

– Парень, у нас отбой в полдевятого. После этого ни звука. Будешь шуметь, контузим тебя по полной. Понял?

– Понял, – ответил Алекс.

– Вот и славно. В шесть утра у нас зарядка. Полседьмого завтрак. Процедуры с девяти. – Санитар мягко прикрыл дверь.