Нола и Нолик прибегали к бухте с самого утра. Теперь в их доме теперь пусто, паутина затянула балки и потолок. Раньше её убирала мама. А сейчас некому - Нола невелика ростом, хоть и двенадцатый годок пошёл. А Нолик ещё меньше.

   Такое имя дала брату сама Нола, потому что он был во всём похож на неё. Очень хотелось прожить свой век вместе. Со старшим-то, Эдгаром, пришлось разлучиться.

   Нола и Нолик часто мечтали: вот приедет Эдгар, заберёт их с собой в большой город, такой же огромный, как море; вернётся отец, мама оживёт... Ой, нельзя так говорить, это против божеских законов! Нолу однажды все отругали за необдуманные слова, мол, мама не сможет без них, заскучает у самого Создателя.

   Ну пусть тогда хоть отец вернётся!

   Конечно, его разбитую лодку нашли после шторма. Но ведь он мог спастись на большом корабле. Махине никакой шторм не страшен. Корабли спокойно разбивают носом волны, которые могут угробить лёгкое рыбацкое судно.

   И вот однажды...

   - Нола, смотри! - братишка настойчиво затеребил её руку.

   Солнце выпило краски из его пшеничных волос, сделало бесцветными, сухими и реденькими. Зато море добавило сини и блеска в огромные глаза. Из-за сияния не сразу делались заметными тёмные круги под ними.

   - Ну Нола, какая же ты вредная! На море посмотри! - В голосе братишки зазвучали нетерпение, слёзы, радость и ещё что-то.

   Нола глянула в слепившую глаза даль.

   Ничего. Никого.

   - Что-то не могу различить. Ты, Нолик, глазастый. Вот и скажи мне, что там в море.

   - Эх ты, Нола, а ещё старшая! - досадливо произнёс Нолик. - Корабль! Большой! Красивый, с флагами!

   - Тот, который обычно раз в месяц проходит мимо нас, только три дня назад отплыл, - задумчиво пробормотала Нола. - На нём уехала Ирма, соседкина дочка.

   - Вот крику-то было! - громко сказал Нолик, и стало неясно, жалеет он соседку или рад за Ирму.

   - Значит, этот корабль специально свернул к нам, чтобы кто-то важный сошёл на берег с известием. Или в гости к кому-то. Или за кем-то, - продолжила размышлять Нола, искоса наблюдая за Ноликом. Только бы продлить эти минуты искренней радости и надежды. Не убить их правдой: на самом деле на горизонте ничего нет.

   Нолик вырвался из объятий сестры, подскочил, стал вышагивать, расшвыривая песок худющими ножонками, похожими на ветки.

   - Ура, ура, ура! - завопил он.

   Его крик подхватили три нахальные чайки.

   А потом разразился бурчанием живот Нолика.

   Нола вздохнула: пора идти за краюхой, пайком, который соседи по очереди выдавали сиротам. Их не отправили на материк только потому, что не было вестей о смерти Эдгара. Совет общины очень не любил за что-то отвечать - дескать, приедет старший брат и спросит: а кто позволил увезти детей из отчего дома?

   - Пойдём, Нолик, - сказала она. - Сегодня очередь кормиться у тётки Хельги, а она на горе живёт.

   Нолик плюхнулся на песок, уверяя, что есть он вовсе не хочет, что не уйдёт отсюда, пока корабль не встанет на рейде и к берегу не отправится шлюпка.

   Нола решила не отнимать счастье у брата.

   - Хорошо, - сказала она. - Если ты уйдёшь с солнца и сядешь в тени кустов, я сбегаю за хлебом сама. Но если сделаешь хоть шаг к морю, то я увижу всё с горы. Останешься сидеть в подполе, пока народ будет встречать шлюпки.

   Нолик бросил на сестру взгляд, который означал полное согласие.

   Нола отправилась за скудной едой. Мука была привозной, дорогой и расходовалась бережно. Но никто не пожалел куска хлеба осиротевшим детям. Хозяева коз даже наливали молока. Нола с удовольствием отказалась бы от подачек, но взять еды было негде. Вон пекарь, завидев её, отвернулся. Его уши под белым колпаком стали красными, как помидорины. Нола на него не рассердилась, наоборот, почувствовала свою вину.

   От голода ослабли не только ноги, но и разум. Притупилась бдительность, угасло внимание. И Нола вздрогнула, глянув на верхний конец улицы: "Ой! Не миновать встречи с тёткой Рутой!"

   Это самое настоящее наказание - столкнуться с ней. Ведь решила же Нола поначалу забраться на гору напрямик, по крутейшему склону. Так нет, после смерти мамы стала осторожничать: случись что с ней, кто присмотрит за Ноликом? Отправилась по дороге - и вот пожалуйста!

   Муж Руты был троюродным братом отца. Из тех, что роднее кровных: вся жизнь и имущество пополам. И смерть тоже. После гибели рыбаков Рута потребовала у мамы половину стоимости лодки, хотя она была только записана на двоих. Купил-то её отец Нолы.

   Рута получила в лицо пачку ассигнаций и горсть монет. Люди про обеих женщин сказали - грешницы. Мама родила Нолика, Рута - мёртвого младенца.

   С тех пор Рута возненавидела детей бывшего родственника: при встрече шептала проклятия, грозилась смертью. Жила она безбедно, из окон дома по вечерам часто раздавались песни и смех.

   Нола опустила голову. Дорога, ведущая вверх, стала ещё муторнее: каждый булыжник норовил стукнуть босые пальцы или вдруг оказаться скользким, чтобы вывернуть ногу. Да и голова вдруг потяжелела, на плечи лёг груз. Греха, что ли? Людей-то положено любить, а Нола тётку Руту не переносила.

   Поравнявшись с длинной коричневой юбкой из шерсти и белейшим кружевным передником, Нола хрипло сказала:

   - Здравствуйте, тётя Рута. Многие годы вам, и здравия, и благополучия.

   - Издеваешься, сволочное отродье? - с тихой яростью молвила тётка, но тотчас её голос стал елейным: - Доброе утро, духовный отец! Да пребудет с нами милость Создателя!