Дождь за окном лил беспросветной стеной, и равномерный стук бьющихся о землю водяных струй прерывался только мощными раскатами грома. Его оглушительные удары перекрывали все остальные звуки в округе, поэтому женщине, пытающейся объяснить что-то своему собеседнику в трубку мобильного, приходилось почти кричать.

– Предложи им другой дом в той же ценовой категории. На соседней улице есть аналогичный, смотри внимательнее. Чёрт подери! Почему даже такие элементарные вопросы ты не можешь решить без моего участия?

Женщина явно была раздражена. Нажав кнопку отбоя, она нервно закурила, подойдя к распахнутой двери балкона, находящегося на втором этаже роскошного особняка. Она никак не могла отказаться от этой вредной привычки, и в минуты сильного напряжения хваталась за сигарету, невзирая на строгий запрет врачей.

«Сведёте вы меня в могилу!», – пробормотала она, резко затушив окурок после нескольких затяжек.

Она прошлась по комнате, остановившись перед большим зеркалом, висящим на стене, и уверенно поправила причёску, после чего несколько раз повернулась, со всех сторон рассматривая свою высокую, статную фигуру.

Женщина была не слишком молода, но всё ещё удивительно хороша собой, благодаря природной привлекательности и профессиональным стараниям косметологов. Светлые волосы падали ей на плечи, создавая обманчивый эффект лёгкой небрежности, а безупречный макияж, немного яркий для её возраста, делал её тонкие черты лица очень выразительными. Даже дома она была одета весьма элегантно, не позволяя себе ни на минуту распуститься, превратившись в измученную жизнью тётку. Тёмный кашемировый свитер и длинная трикотажная юбка выгодно скрывали недостатки фигуры, неизбежно появляющиеся с возрастом, поэтому весь её облик олицетворял собой гимн неувядающей женской красоте.

Дождь всё ещё колотил о крышу, создавая эффект барабанной дроби, поэтому она не сразу заметила появившегося в комнате мужчину, который тихо подошёл к ней со спины.

Женщина слегка вздрогнула от неожиданности, заметив его отражение в зеркале рядом со своим, и моментально обернулась. Выражение её лица сразу стало серьёзным и сосредоточенным.

– Что тебе нужно? – спросила она звенящим голосом, в котором явно читались нотки раздражения, – я утром всё тебе объяснила, – её щёки ярко вспыхнули гневным румянцем, – чего ты от меня ещё хочешь? – тембр её голоса нервно дёрнулся, переходя на высокие частоты, близкие к истерическим.

– Я тоже рад видеть тебя, Эмма, – произнёс мужчина спокойным, профессионально поставленным голосом, и подошёл чуть ближе.– Мне не хочется вспоминать сейчас всё то, что ты наговорила утром, – он наклонился близко к её лицу так, что было непонятно, чего в этом жесте больше, влечения или скрытой угрозы. – Ты же знаешь, чего я хочу, он мягко провёл тыльной стороной ладони по её лицу.

Женщина гневно оттолкнула его руку.

– Иди к чёрту со своими нежностями, – сказала она ледяным тоном, но голос её предательски дрогнул, выдавая затаившийся внутри неё страх.

– Мне нужны деньги, Эмма, – сказал он, мгновенно перестав разыгрывать внезапно вспыхнувшую страсть. – Ты же знаешь, я в безвыходном положении, иначе никогда не стал бы просить у тебя.

– Я не дам тебе больше ни копейки, – прошипела ему в лицо женщина, переполняемая яростью, – ты и так вытянул из меня целое состояние. Хватит! Я больше не желаю тебя содержать!

Он покачал головой, изображая сожаление, хотя на его лице отчётливо читалась плохо скрываемая злоба.

– Неужели ты хочешь, чтобы она обо всём узнала? – сказал он отвратительным, притворно сладким голосом. – Бедная девочка! Столько лет тебе удавалось умело морочить ей голову, так что неизвестно, как она теперь воспримет эту информацию. Боюсь, что ей долго не оправиться от такого удара. Даже не знаю, как она сможет жить с этим грузом всю оставшуюся жизнь?

Женщина смотрела на него несколько секунд, потом резко стала хватать ртом воздух, как будто неожиданный спазм сдавил ей горло, и её начал душить сухой кашель. Судя по всему, у неё случился очередной приступ бронхиальной астмы, уже несколько лет не дававшей ей спокойно жить.

– Ты не посмеешь, – сказала она почти шёпотом, переходящим в хрип.

Было заметно, что её начинает мучить удушье, а её лицо и руки приобрели странный, синеватый оттенок.

– Ещё как посмею, – злорадно сказал мужчина, наблюдая за её мученьями.

Женщина, задыхаясь, протянула руку.

– Ингалятор! – прохрипела она, указывая в сторону комода, – в верхнем ящике, как обычно.

Мужчина придвинулся к ней ближе, преграждая путь.

– Сначала решим наш вопрос, – сказал он, глядя на неё без малейшего сострадания, – Просто скажи мне код от сейфа. Я возьму необходимую сумму, и всё, ты получишь свой чёртовый ингалятор!

Она отрицательно помотала головой, пытаясь самостоятельно добраться до заветного комода, тогда он оттолкнул её, гневно преграждая путь своим телом.

– Да скажи ты код, проклятая ведьма! – прокричал он, уже не в силах контролировать свои эмоции.

Она осела на пол, продолжая задыхаться, и тихо произнесла несколько цифр. После этого мужчина рванул к сейфу, спрятанному за картиной, висящей на стене напротив кровати, открыл его, извлекая оттуда увесистую пачку купюр. Его лицо озарила счастливая, почти плотоядная улыбка.

– Ну, вот видишь, – произнёс он довольным голосом, – нечего было столько ломаться. Ты же знаешь, я всегда получаю то, что мне нужно.

Дождь настолько громко стучал по крыше дома, что он практически не слышал хрипов, которые беспомощно издавала женщина. Он закрыл сейф, поправил картину, и только после этого обернулся к ней. Она по-прежнему лежала на полу, при этом её тело приняло странную, неестественную позу, а лицо какой-то серый оттенок, при этом приоткрытый рот больше не издавал хрипящих звуков, поскольку женщина была безнадёжно мертва.

Мужчина испуганно вздрогнул, поскольку именно в эту секунду раздался очередной раскат грома, после чего быстро покинул комнату, не забыв прихватить с собой только что извлечённые из сейфа деньги.

Шум льющегося дождя заглушал его торопливые шаги, а мощные потоки воды смыли все следы, ведущие от дома к калитке. Оглянувшись, мужчина увидел, как вспышка молнии осветила очертания хорошо ему знакомого дома, в котором находилось ещё не успевшее остыть бездыханное тело. Он быстро перекрестился, и, трусливо озираясь, побежал к своей машине, спрятанной у ближайших кустов.

Многоголосый шум аэропорта, сливающийся в единый, навязчивый гул, наконец-то вывел Алину из состояния ступора, в котором она пребывала на протяжении всего полёта из Тайланда. Сидящий на соседнем кресле Алекс всю дорогу старался как-то утешить её, нежно обнимая, и поглаживая по голове, но это плохо помогало. Она была настолько глубоко погружена в собственные мысли, что не замечала ничего вокруг, автоматически отвечая на дежурные вопросы стюардессы. Событие, которое вырвало её из прекрасной, экзотической страны, и снова погрузило в привычную российскую действительность, было трагичным. Вчера ей позвонил друг их семьи, адвокат Волгин, и сообщил ужасное известие о том, что тётя Эмма скончалась накануне, не сумев пережить очередной приступ бронхиальной астмы. Это заболевание мучило её в течение нескольких последних лет, но никому не могло прийти в голову, что проблема со здоровьем может привести к печальному концу так неожиданно и быстро. Тело Эммы было обнаружено приходящей домработницей прямо в её роскошном коттедже, в котором последний год она проживала со своим молодым мужем, Максом Трояновым, известным широкой публике, как певец Бруно. Этот дурацкий псевдоним приклеился к нему настолько прочно, что даже в обычной жизни он нередко откликался на него, как на обычное имя. Вспомнив о нём, Алина нахмурила брови и неодобрительно покачала головой.

Страсть Эммы к мужчинам творческой профессии имела многолетнюю историю. Столько, сколько помнила себя Алина, она постоянно крутила романы с кем-нибудь из представителей богемы. Дело в том, что именно тётя Эмма занималась воспитанием Алины с тех самых пор, как трагически погибла её мама, родная сестра Эммы, и та забрала её из детского дома, удочерив, поскольку собственных детей у неё не было. Правду сказать, Алина никогда не называла её тётей, поскольку язык не поворачивался так обращаться к молодой и цветущей женщине, поэтому в общении с ней она всегда ограничивалась только именем. В мужьях и возлюбленных у Эммы значились музыканты, непризнанные художники, актёры местного театра, и даже руководитель департамента культуры. Правда, жизнь с последним у неё сразу не задалась, поскольку Эмма достаточно быстро поняла, что он был гораздо больше обычным чиновником, чем представителем культурной жизни. Эмму же, видимо, подсознательно неизменно тянуло к прекрасному, поэтому она была настолько неравнодушна к творческой интеллигенции, что заниматься воспитанием Алины у неё просто не хватало времени. Их отношения всегда складывались достаточно своеобразно. Эмма была старше Алины всего лишь на семнадцать лет, поэтому, взяв девочку из детского дома, она всё равно с головой была погружена в свою слишком бурную личную жизнь, и в свой только начинающий становиться на ноги бизнес. Воспитанием Алины занимались нанятые Эммой няньки, затем их сменил круглосуточный детский сад. К школьному возрасту девочка стала уже вполне самостоятельной, научившись без труда разогревать себе обед, и отлично знающей дорогу до дома. По окончании школы Эмма отправила Алину учиться в Москву, щедро оплачивая её содержание, благо, бизнес к тому времени стал приносить вполне приличные доходы. Она решила воплотить в жизнь мечту Алины, с детства грезящей о профессии актрисы. По всей видимости, постоянное присутствие рядом творческих людей наложило свой отпечаток, и Алина с юных лет видела себя только звездой сцены. Эмма всячески поддерживала творческий порыв приёмной дочери, поэтому Алина без особого труда поступила в престижный театральный институт столицы.