P. S. Билет – один – мимо, другой – 10 руб.
При встрече выпьем пива…
Больше сочинительством я не занималась. Меня затянуло в воронку таких пожирателей времени, как: учёба в вечернем институте, работа и в семье и дома.
И вернулась я к этому роду деятельности только в 21-ом веке, когда кроме болезней и должности – бабушки, прабабушки и престарелой мамы и жены – ничего не осталось…
Часть 8
Размолвка
ВСПОМИНАЕТ ИРАИДА
Нельзя сказать, что наши отношения были всегда гладкими. Никто из нас не считал себя главным в семье, подчинялись обстоятельствам в разумных пределах, но уступать друг другу в мелочах не привыкли. Или не научились или не умели…
Напомню случай, повторивший ситуацию, которая произошла сразу же после свадьбы.
На следующий день после свадьбы, в комнате родителей все собрались за столом и играли в карты, в дурака. Было жарко. Виктор вошел в нашу конурку и повесил пиджак на спинку стула, на котором итак было много навешано. Стул опрокинулся. Виктор вспылил, ругнулся по поводу того, что много понавешано, я что-то ответила, он развернулся, ударил меня, и вернулся к играющим.
Я убежала из дома. Была ночь. Не знала куда пойти…
Сунула руку в карман плаща, рука нащупала ключ от комнаты Виктора в общежитии. Пошла туда, и легла на его постель.
Виктор с отцом долго искали меня, наконец, нашли. Виктор пристроился сзади меня на койке, прижался, просил прощения. Ну, конечно, я простила…
И вот ещё раз повторилось подобное.
Я теперь уже не помню из-за чего, но Виктор ударил меня, да ещё и при маме. Я в ответ запустила в него сковородку. Помню, в нашей маленькой коморке ему отступать было некуда, он попятился, и завалился на кровать. Я схватила табуретку и, замахнувшись ею, пошла на него.
Если бы мама не встала между нами, и не обхватила меня руками, я бы, наверное, разбила табуретку об его голову. А, может быть, даже и убила бы…
(ДОБАВЛЯЕТ ВИКТОР: – Я, конечно, не помню этого случая, но раз Ира приводит его, то, может быть, такой случай имел место).
Интересно, но именно после того случая, на протяжении всей нашей последующей жизни, подобных происшествий больше никогда не случалось…
Были случаи, когда я выводила его из себя, конечно, не специально… Злой стоит, кулаки сожмёт… но – ни-ни!
Часть 9
Горе
На фотографии – мой брат – БОРИС. 1960 год.
Неожиданно наша хозяйка тётя Мотя предложила нам переехать в соседний угловой двухэтажный дом, который принадлежал её дочери. Нас это очень устраивало, так как мы с Виктором сразу же абонировали комнату на втором этаже. Туда мы привезли первую нашу крупную покупку – сервант и шкаф из чешского гарнитура. Комната была большая, уютная. И мы, приходя с работы, с удовольствием ныряли в своё гнёздышко.
Однажды бабуся позвала меня и говорит, что её беспокоит настроение Бориса, моего брата. Он никуда не ходит. А мы с Виктором, уединяясь, мало с ним общаемся. Бабуся попросила, чтобы я больше уделяла ему внимания.
Помню, после этого разговора с бабусей, я действительно старалась сблизиться с ним. Всё-таки, то время, которое он провёл в Шатуре, а я в общежитии на ТЭЦ-22, разъединило нас не только километрами, но и интересами, и общими друзьями.
Я посмотрела на него какими-то «новыми» глазами, и увидела, что он вырос, возмужал, правда оставался худым. Досыта есть ему до воссоединения семьи, приходилось не всегда.
Теперь он начал зарабатывать. На свои деньги купил себе светлый плащ. Похвалился. Он действительно выглядел в нём импозантно. Борис стал вечерами, особенно, когда Виктор уезжал в командировки, подниматься в нашу комнату.
Приходила туда и Милочка. Мы сидели втроём, как в далёком детстве, и болтали. В минуты откровенности, Борис рассказал, что познакомился с девушкой. В следующий раз рассказал, что первый раз поцеловался с ней. В его жизни это был первый и единственный поцелуй.
22 июня 1960 года Борис трагически погиб, не до целовав, не до любив, не успев насладиться молодостью и жизнью. А нам надо было жить дальше за себя и за него, превозмогая боль утраты.
Сохранилось письмо Бате – отцу Виктора в Брест о том, что Боря погиб.
Письмо в Брест из Дзержинки.
Бате от Виктора и Иры.
6.07.60 г.
ЗДРАВСТВУЙТЕ, ДОРОГИЕ ПАПА И ЖЕНЕЧКА!
Письмо будет кратким, т. к. тяжело писать о случившемся.
Погиб Боря мученической смертью от ожогов и газа. Вынесли его уже мёртвым и обгоревшим. Похороны были торжественными. Пришли почти все от производства. Народу было много. Каждый пришел проводить его в последнюю дорогу.
ВЕЧНАЯ ЕМУ ПАМЯТЬ!
Оставаться в этом доме тяжело. Бабуся немножко взяла себя в руки. Мила два дня была на уколах. Потом три дня была у подружки в пионерлагере, а вчера проводили её на 24 дня в дом отдыха, на побережье Каспийского моря.
Витя в воскресенье прошлое уехал на неделю в Саратов, в командировку, на конференцию. Поправился. Я очень рада за него, что сможет развеяться. Уж очень тяжелая атмосфера дома. Приедет завтра, 3-го. Обещал папе и мне сразу же начать сдавать все анализы и серьёзно заняться своим здоровьем.
Я с 1-го в декретном отпуске. Но Вите купила талончиков на питание на весь месяц. В институте тем, кто работает на вредном производстве, выдают талоны на бесплатное питание. Те, кто ходят обедать домой, продают талоны желающим. Пусть обедает, не спеша, нормально, в столовой. А тот обед, что я буду готовить дома, будем есть в 6 часов вечером. Таким образом, у него в день будет два полных обеда. Ему надо поправляться. Думаю отсоветовать ему – в этом году поступать в аспирантуру. Сильное нервное и умственное напряжение до добра не доведёт. Напишите и Вы ему об этом.
В конце августа будет у нас лялька. Наши все ждут этого с нетерпением, чтобы забыться чем-то. Витя очень расстроился, т. к. мне предсказали девочку, а он хочет сына. Ну, что ж теперь поделаешь?
Валя с Сашей уезжали на свадьбу к сестре.
У нас с Витей было отложено (с трудом скоплено) 1500 р. Мы заняли 2500 и купили за 4000 две «мебели» – чехословацкая мебель, фанеровка тёмная, под орех, чудной зеркальной полировки: гардероб за 1400 и комбинированный сервант за 2600. Утром привезли, а без пятнадцати три с Борей случилось несчастье.
Насчёт квартиры дело обстоит так. У нас была вторая очередь, а первая очередь была у Макарова. Чтобы не удовлетворять сразу двоих, центральная комиссия при распределении жилья сочла, что у Макарова нет острой необходимости в жилье, и лабораторию лишила в этот раз жилья вообще. А, если бы стояли мы первые, на лабораторию дали бы. А Дудко предложили 13 метров в «Красном доме» – общежитие – гостиница, без удобств, с сохранением очереди.
После гибели Боречки я была у Жукова, просила на всю семью, учитывая тяжёлое состояние. Он принял меры, и нам на следующий же день предложили на пятом этаже две смежные комнаты – всего 38 метров, со всеми удобствами, но в квартире двое соседей. Это дают на нас всех, с условием, что, если Дудко не согласится, может идти в «Красный дом», и ждать своей очереди.
Теперь вернёмся к этим двум комнатам в коммуналке, которые Жуков предложил занять нашей семье из 5-и человек плюс ожидаемый ребёнок у нас с Виктором.
Папа говорит, что не согласится, так как из-за этого потеряет обещанную ему квартиру в Люберцах, а там отдельная, а здесь на всю жизнь с соседями, и пятый этаж. Отказались.
В понедельник будет окончательное решение комиссии. Дадут ли нам что-нибудь, или ничего не дадут, и если дадут, то – что именно?
Женю присылайте. Правда, он попадёт, может быть, в стадию переезда, но это ему, может быть, даже интересно будет. Мы его встретим. Его приглашают все наши.
К нам из Каменца приезжала бабушка – мамина мама и Наташа, моя двоюродная сестра. Они опоздали на похороны. Наташа уехала в то же воскресенье, что и Витя, а бабушка уедет на днях.
Папа очень обиделся на Витину маму за то, что она, узнав об этом несчастье, даже не прислала сочувственную телеграмму.
Правда, они с Ритой приходили перед отъездом Наташи – к ней, хотели написать записку нам, но не успели. Ну, а потом, могли они хоть строчку написать. Ведь, уже прошло 10 дней. Вы, ведь, по телефону передали своё сочувствие, а они на словах.
И, вообще, Рите я не написала ни одного письма, и писать не собираюсь. Я с Наташей так и передала. Она за всё время прислала два – три письма И все письма такие резкие Вите, и в каждом письме читает нравоучения и мне и ему, что, как, мол, нам не стыдно за то, что не пригласили на свадьбу. И ещё, – чтобы мы не набрались нахальства, и обязательно не забыли бы поздравить его мать с днём рождения, и прислать хороший подарок, чтобы ей не было бы стыдно от людей.
Какое право она имеет упрекать меня в чём-нибудь, когда я с ними не знакома, и во всём всегда, что касается – их, соглашаюсь с Витей. Это его дело…
Я пишу это Вам, так как Вити нет, а он всегда читает мои письма. И он не разрешил бы мне посылать это письмо, так как он всегда заступается за них.
Они передали с Наташей, что почему, мол, когда Витя был недавно у них, я не передала с ним письменное поздравление от себя лично. Я спешила собрать Витю перед отъездом. Собирался он поспешно. Подарок он привёз от двоих, и поздравил от двоих, что же ещё? Витя обратно ехал в поезде голодный, но привёз мне в подарок – книжку и черешню.
А Витина мама не могла разве ради вежливости прислать какой-нибудь пустяк? Все спрашивают – ну, что тебе Ира, свекровь прислала, ведь, все знают, что Витя к ней ездил, а мне перед домашними и то было неудобно.
А к Вале приезжала Сашина мать, и привезла ей подарки. Вы не поймите меня неправильно. Ведь, мне ничего не нужно. У нас всё есть. Но как было бы приятно, если бы она прислала, ну, детский чепчик что ли, ну любой пустяк. Это внимание. А то от нас требует много, а в ответ Рита только упрекает во всём. А, ведь ей Витя 2000 рублей на свадьбу посылал, да ещё подарок хороший, а сам питался кое-как. Я-то знаю, как он питался. Ну, ладно, извините за всякую ерунду. Просто, настроение ужасное.
Я и скатилась до каких-то «бабьих» рассуждений.
От всех-всех большой-большой привет. Ждём Женю. Целуем.
ИРА.
